Вера Чиркова - Простая история Страница 30

— Это я виновата. — вздохнула Лайли.

— Что-то многовато виноватых на одного меня… — шучу, вглядываясь в хмурого Тахара. — пусть объяснит твой брат.

— А что объяснять… — как-то враз постарел и сгорбился тургон. — сестра считает… что должна отплатить Рудо… за спасение… и заявила, что выйдет за него замуж… вот я и решил… как доберемся до Дильшара… уйти от вас. Ты же не считаешь нас рабами… сам говорил, а у меня тут друзья… были.

— Вот именно, были… — презрительно фыркнул Рудо яростно швыряя на блюдо ни в чем ни повинные пирожки.

Я бы поверил тургону… если бы не слышал как язва с лучницей общались до моего прихода. Мне даже кольнуло сердце… воспоминанием о тихих вечерах с Зией… когда мы точно так же перебрасывались своими впечатлениями о каком-либо событии.

Поэтому я решил применить один из приемов Клариссы… потянуть время.

— Знаете что? — медленно дожевав пирожок, обращаюсь к настороженно ждущей компании. — Я конечно, никого не считаю рабами… но рассчитывал на вашу помощь и потому никуда никого пока не отпускаю. А насчет того, за кого хочет выйти замуж Лайли мы поговорим после того как я закончу здесь все свои дела. И запомните, я считаю, что девочка имеет право на собственное мнение… и всегда её поддержу. Но и она за это время успеет проверить свои чувства. Нужно же убедиться, что это именно выбор, а не простая благодарность. Тахар, собирайся, ты идешь со мной.

Тургон строптиво раздул ноздри, подозрительно оглянулся на сестру, и девушка, поняв его сомнения, немедленно шагнула к брату.

— Я согласна с Джилем. Подождать и проверить себя. — кротко сообщила она, покорно опустив глаза, но я успел заметить мелькнувший в них стальной отблеск.

Всегда преклонялся перед женщинами, умеющими сделать в нужное время покорный вид. Они обычно быстрее получают желаемое, чем истеричные упрямицы.

Через несколько минут мы вышли в калитку черного хода, и Рудо крепко запер ее за нами. Оставляя дом и Лайли под его охраной, я ничуть не рисковал, интуиция мне подсказывала, оберегать девушку напарник будет до последней капли крови. Гарантией тому был благодарный взгляд язвы, пойманный мной при выходе из кухни.

Да не за что! Вертелось на языке, но я предусмотрительно смолчал. Не стоит снова накалять едва унявшиеся страсти.

Глава 10

Утренний Дильшар — это лучший Дильшар. Такое мнение у меня сложилось еще несколько лет назад, когда я был тут по делу в первый раз. Тогда еще правил старый хан, отец нынешнего, очень осторожный и предусмотрительный правитель. Он старательно дружил с нашим королем и зачастую перенимал у него различные политические приемчики. В пику своим настроенным на агрессивно-националистический лад советникам.

Но утро в Дильшаре и сейчас оставалось точно таким, как в те времена. Спешили по делам многочисленные торговцы, отдохнувшие от жары в тени собственных садиков. Зазывали испробовать разнообразные кушанья, приготовленные прямо на улице, неизвестно когда отдыхавшие повара. Мчались по улицам разносчики и развозчики, и чего только не было в их корзинах и тележках!

И каждый попавший в эту жизнерадостную толчею невольно заражался ее неукротимой энергией и жаждой деятельности.

Мы с Тахаром тоже не стали исключением, и, выйдя из калитки довольно вялым шагом, вскоре уже почти бежали, подчиняясь всеобщему ритму. Но все же я находил моменты, чтобы изредка бросать взгляд назад или останавливаться у стеклянных витрин богатых магазинов. И вскоре точно знал, наш домовладелец и не подумал оставить меня в покое. Потому что хвост, неотрывно следовавший за нами, я приметил еще на выходе из первого переулка.

— Не отставай — прикрикнув на глазеющего по сторонам Тахара, ныряю в распахнутые двери знакомой чайханы.

Она имеет второй выход в соседний переулок и этим часто пользуются постоянные посетители, срезая себе путь. Но хитрый хозяин никого не останавливает, точно зная, захотев перекусить, они так же привычно свернут к его дверям. Привычка страшная вещь, и зачастую она ведет человека по жизни много надежнее кованой цепи.

Мы почти бегом проходим ко второй двери и сразу ныряем в соседнюю лавчонку. Тут торгуют подержанной одеждой, и я не раз покупал у хозяина лавки недорогие, но вполне пристойные вещи, главным достоинством которых была относительная чистота. Слуги уносили куда-то скупаемую хозяином одежду и приносили назад уже выстиранную. Эта простенькая услуга привлекала в лавку покупателей среднего достатка, желающих дешево и прилично одеть своих слуг или учеников.

Вот и сейчас, несмотря на утреннее время, все три примерочные кабинки были уже заняты, но я знаю один маленький секрет. Неприметно кивнув хозяину, прохожу в дверцу, ведущую к лестнице на второй этаж.

Это значило, что я куплю нужную мне одежду не торгуясь, и вдобавок бесплатно оставлю свою.

Мне немного жаль всего пару часов назад надетых вещей, с таким трудом доставленных в столицу, но приводить хвост в лавку Джуса было бы непростительной глупостью.

Взбежав на второй этаж, молча заскакиваю в знакомую комнатку и, помянув недобрым словом нашего предприимчивого домовладельца, начинаю раздеваться.

— А ты что стоишь? Раздевайся! — приказываю, заметив потрясенный взгляд застывшего у двери спутника, но он внезапно начинает бледнеть.

— З-зач-чем? — вот никогда не знал, что он еще и заика.

— Чтобы переодеться! — сердито рявкаю, обозленный направлением его мыслей, и, бросив на сундук свои вещи, распахиваю синий шкаф. По негласному уговору в нем висят женские вещи.

Выбрав темные шаровары, и светлую, почти новую читэру, торопливо натягиваю все на себя. Однако, обернувшись к тургону, с возмущением вижу, что он все еще не разделся. Кроме того, цвет его лица изменился далеко не в лучшую сторону. Теперь оно свекольно-алого цвета, а в несчастных глазах бушуют смятение и, как ни странно, любопытство.

— Тахар! — почти рычу от бешенства, шагнув в его сторону, — быстро переодевайся, за нами следили!

— Кто? — недоверчиво бормочет он, пугливо шарахаясь от меня.

— Неважно! Но если ты немедленно не переоденешься, я уйду один.

Неужели до него все-таки дошло? Саркастически хмыкаю, наблюдая, как тургон начинает стаскивать вылинявшую в дороге рубаху.

— А мне… тоже… женское? — карие глаза смотрят так жалобно, что я сдаюсь.

— Мужская в красном шкафу.

Он сразу засуетился, торопясь переодеться, пока я не передумал. Почти новые штаны, белая рубаха, сапоги…

— Надень еще вон тот халат и тебетей, тогда мы вполне сойдем за семейную пару, — командую я и замечаю, как его уши снова разгораются стыдливым огнем.