Марина Колесова - Чародейка. Власть в наследство. Страница 30

Тот кивнул и вышел из апартаментов.

— К тебе единственная просьба, радость моя, постарайся контролировать свои эмоции. Хочешь убить — убей, но осознанно, а не на эмоциях, — Маграт вновь ласково коснулся щеки дочери.

— Хорошо, отец… я постараюсь, — кивнула Къяра.

— Кай, встань и подойди сюда! — приказал Владетель.

Кай тут же поднялся, подошел и, не поднимая головы, опустился рядом с Владетелем на колени.

— Кай, ты все слышал, и я надеюсь, больше вопросов у тебя нет. Твоя госпожа вольна, делать здесь все, что посчитает нужным. И лишь в ее власти решать как судьбу ее учеников, так и твою. Твое поведение сегодня было непозволительным, и вряд ли она тебе его спустит, но если ты после этого выживешь, постарайся запомнить преподанный тебе урок и больше подобного себе не позволять. Ты все понял?

— Да, Владетель, — Кай склонился и поцеловал пол у ног Владетеля.

В это время вошел Норлан и, подойдя к Владетелю, подал ему широкий золотой обруч, украшенный тремя большими рубинами.

— Голову подними! — приказал Владетель Каю.

Кай, стоя на коленях, выпрямился, и Владетель заменил его тонкий ученический магический концентратор тем, что принес Норлан.

— Все, Къяра, можешь забрать его, — обратился Владетель к дочери.

— Благодарю тебя, отец, — Къяра склонила голову, а затем перевела взгляд на Кая и холодно сквозь зубы процедила: — Пойдем… нас ожидает увлекательный разговор.

После того как Къяра с Каем вышли, Владетель повернулся к обилайту:

— О чем ты с ней говорил?

— Пытался узнать, зачем она это сделала.

— И что она сказала?

— Она призналась, что сделала это специально для Кая и была в ярости, что он посмел ее ослушаться. Мне показалось, что будь он рядом с ней она бы, не задумываясь, его убила.

— Норлан, тебе не кажется, что Къяра что-то скрывает? Не может она так злиться, что он защищает ее учеников.

— Владетель, я сам вначале так думал. Но она сегодня в ярости проговорилась. Кай ей что-то сказал в тот раз, когда она пыталась заставить его подчиниться. Что-то такое, что она сорвалась и до сих пор не может этого ему простить. И если начала даже пытать учеников во время казни, чтоб только получить повод наказать, вряд ли простит, пока не убьет.

— Не убьет… Раз попросила сделать его магом, убивать не будет, а вот построит точно. Но это даже хорошо. У мальчика непростой характер, поэтому пусть лучше ходит в ее ошейнике, чем лежит в могиле.

Вернувшись к себе на этаж, Къяра в сопровождении Кая, зашла в зал для занятий, где ее ожидали ученики. Все мальчики стояли вытянувшись, заложив руки за голову. При ее появлении они еще больше вытянулись и замерли, затаив дыхание.

— Руки опустили и идете в спальню. У вас десять минут, чтобы умыться, привести себя в порядок и лечь. Если через десять минут этого не будет, заниматься будете всю ночь. Понятно? — сурово нахмурившись, зло проговорила Къяра. Она знала, что до обычного времени отбоя еще два часа, но ей не хотелось сегодня больше отвлекаться на учеников.

— Да, учитель, — ответили ей все шестеро хором. Дрожь в голосах выдавала как они устали, и как боятся ее прогневать.

— Тогда выполняйте.

Мальчики быстро вышли из зала, а Къяра подошла к окну и стала пустынный пейзаж за окном. Кай замер у стены, у входа, ожидая ее дальнейших действий. Он понимал, пока она не уложит учеников, с ним она разбираться не будет.

Через десять минут Къяра зашла в спальню к ученикам. Все лежали на кроватях ровно, на спине, руки поверх одеял.

— Если до утреннего подъема здесь раздастся хоть звук, вы пожалеете, что сами себе языки не откусили… — с угрозой в голосе тихо проговорила Къяра и вышла, плотно закрыв дверь. Она была уверена, что ни один из учеников не посмеет не только разговаривать, но и осознанно шевелиться.

Подойдя к своим покоям, Къяра пропустила вперед Кая, вошла за ним следом и установила на дверь магический занавес. Потом устало опустилась в кресло, смерила замершего перед ней Кая недобрым взглядом и, скривив в усмешке губы, проронила:

— Ну и как же все это понимать?

Кай судорожно сглотнул. Он не знал как себя с ней теперь ему вести себя и как ей отвечать. Она видела это, но не торопилась хоть как-то прояснить ситуацию. Пауза затягивалась. Наконец Кай не выдержал:

— Зачем ты так с ними? — срывающимся голосом с трудом проговорил он.

— Замечательно… — усмешка Къяры стала еще заметнее, — мои вопросы он игнорирует, и даже задает свои… Что ж в отличие от тебя, я отвечу. Я сделала это специально для тебя. Удовлетворен? Еще вопросы есть?

— Для меня? Ты пытала их, чтобы продемонстрировать мне, как ты можешь убивать?

— Да, Кай. Именно. Я не такая, как ты себе нафантазировал. Я не сентиментальна. Я умею убивать и убивать умею по-всякому… и если у меня есть возможность способом казни преподать кому-то урок, то я не премину этой возможностью воспользоваться. Ты знаешь, что я до последнего пыталась вытащить мальчиков, и приложила для этого все силы, но раз у меня не получилось, то я без раздумий использовала их смерть в своих целях и сделала это тем способом, который посчитала нужным. Понятно?

— Ты хочешь сказать, что ты не хотела, чтобы о том, как ты казнила учеников, узнали Владетель и обилайт?

— Естественно не хотела. Иначе бы я попросила тебя сделать что-то подобное тому, что ты сделал или хотя бы предупредила. Это было не для них… Они не сомневаются в том, что я способна на такие вещи. Они проверяли это многократно. Я хотела, чтобы не было иллюзий у тебя и хотела, чтобы ты видел меня такой, какая я есть, а не придумывал себе эфемерный образ, подгоняя под него, окружающую действительность.

— Это жестоко и бессердечно…

— Да, Кай. Я знаю… у меня давно нет сердца. Мое сердце разбилось уже очень, очень давно, — Къяра помолчала немного, а потом словно сама для себя тихо добавила: — Когда я обрекла на долгую и мучительную смерть Катарину…

— Ты знала Катарину? — удивленно спросил Кай, он помнил эту жизнерадостную, рыжеволосую красавицу, постоянно нарушающую все запреты обители и ничего не боявшуюся, а потом неожиданно куда-то исчезнувшую.

— Ты спрашиваешь, знала ли я ее? — Къяра снова усмехнулась, — Кай, я ее не только знала, я ее безумно любила. Она была мне дороже, чем сестра или мать, которых у меня никогда не было. Я прикрывала все ее выходки в обители и оберегала ее как могла…

— Ты же была моложе ее лет на восемь…

— На семь с половиной… И что с того?

— Это она должна была оберегать тебя…

— Кай, ты же наверняка знал Катарину… Кого она могла защищать или оберегать? Она была неприспособленной, взбалмошной, капризной и нетерпеливой девчонкой или вернее девушкой, не умеющей ни-че-го. Ее единственными достоинствами были красота, обаяние и умение изображать любые чувства. И самое ужасное, что стала она такой во многом благодаря мне.