Ксандр Лайсе - Я вышла замуж за сатану Страница 30

— А что потом? — вклинился в его речь Михаил. — Потом — вечные страдания в аду!

— Брось! — поморщился Розье. — Так уж и вечные? И, кстати, — он по-приятельски подмигнул Эле. — У неё и там будет возможность отличиться.

— Если ты архангел, — девушка медленно поднялась на ноги и странно посмотрела на Михаила. — Что ты можешь? — тот опустил глаза. — Ничего? Это правда?

— Ну, скорее так: он может всё, но ничего не сделает. В то время как я… — Розье сделал короткое движение только одним пальцем, и внезапно от одного из стеблей бамбука, украшавших потолок, с громким хлопком отломился длинный заострённый кусок. Спустя секунду он уже висел в воздухе перед лицом Эли, девушка вздрогнула и попыталась уклониться от грозящего ей удара. Но ещё через мгновение бамбук вдруг вспыхнул ярким белым пламенем, рассыпался в искры и исчез.

— Ты забылся, Розье, — мрачно покачал головой Михаил. — Я выше тебя рангом.

И тут же вокруг тела Розье возникли и начали перемещаться два кольца, сияющих багровым огнём.

— Совместный трибунал… — с трудом выговорил пленник, изображая на уже непослушном лице уверенную улыбку. — Совместный трибунал оправдает и освободит меня…

— Через какое-то время, — кивнул Михаил. — Сначала они рассмотрят дело.

— А моя работа? — с надеждой спросила его Эля. — Раз уж ты всё-таки можешь…

— Зачем тебе всё это? — тепло, но устало улыбнулся ей неровными жёлтыми зубами Михаил. — Надменные злые клиентки, метросексуалы и мужеложцы… Тебе действительно было там хорошо? Подумай. А твой отец, если он силён духом, — сможет противостоять искушению… и станет ближе к нашему Господу…

Но Элина уже не слушала его: она удивлённо и испугано обернулась к двери, где в гудящих языках пламени возникла девичья фигура в шляпе с загнутыми полями. Девушка начала снова оседать на пол.

— Прекратите! — зло топнула каблучком Астарта. — У нас беда! Не время выяснять, кто круче, — она кивнула в сторону охваченного кольцами Розье. — У нас объявилось Дитя!

— Дитя? — Михаил с сомнением склонил голову на бок. — Я слышал только о матери.

— Дитя, — отрезала Астарта. — Мальчик. И я знаю, откуда.

Глава 9

Громада шпиля, возвышающаяся позади Миктиана, напоминала наконечник гигантского копья, направленного прямо в яркое вечернее небо. Казалось, на его гранях ещё сверкает ядовитая оранжевая кровь безмерного ящера, накрывшего столицу своим рыхлым облачным брюхом.

Смешанный со снежной крупой ледяной ветер налетал порывами, как будто нуждался в передышках между попытками сбросить неподвижную тёмную фигуру с узкой площадки, опоясавшей шпиль у самого основания. Миктиан не обращал на ветер никакого внимания. Замерев в промежутке между двумя высокими каменными конусами, он, не отрываясь, смотрел вперёд и вниз — туда, где в мареве тысяч движущихся и неподвижных огней раскинулась Площадь Трёх вокзалов. Его красивое лицо, озарённое лучами подсвечивающих башню прожекторов, казалось искусно сделанной маской, выражавшей презрение и ненависть ко всему на свете.

Густой и вязкий запах жареного пропитывал всё вокруг. Он ощутил его, едва миновав турникеты на выходе со станции. Подземный коридор, ведущий к платформам, был переполнен этим запахом. «Выход к Казанскому вокзалу». Держа сумку с ноутбуком перед собой, он, стараясь дышать ртом, начал ввинчиваться в толпу. То приостанавливаясь перед еле-еле волочащимися перегруженными тележками, то проскальзывая боком мимо занявших половину прохода шумных неопрятных компаний, он, наконец, достиг лестницы, ведущей наверх — к относительно свежему воздуху и вечной железнодорожной суматохе, которая не прекращалась тут даже ночью.

Странное дело, но тяжёлый отвратительный запах, в котором легко угадывались его неаппетитные компоненты — подгоревшее масло и просроченная курятина — тем не менее, пробуждал необоримое желание что-нибудь съесть. Он огляделся. Часы на высоком фронтоне здания вокзала милостиво сообщали, что до его электрички ещё двадцать пять минут, и он, уворачиваясь от спешащих пассажиров, направился к будке, где на металлическом стержне вращалась большая кипа жарящегося мяса.

— Мама, но мне бы хотелось… — всхлипнула девочка в голубом комбинезоне и красной с белым шапочке. Зеленоватый ручеёк немедленно показался из её ноздри. Она сидела на большом чемодане и машинально болтала ногами.

— Я тебе уже сто раз сказала: нет! — мама достала из сумочки салфетку и, запрокинув детское лицо, принялась решительно устранять последствия всхлипа. — Раз не стала есть дома — будешь терпеть до поезда!

— Но мама… Только одну конфетку… — снова заныла девочка. — Я такая голодная… — несмотря на всхлипы, она продолжала болтать ногами.

— Конфеты — это не еда, — строго сказала мама, поправляя пушистый воротник своей куртки. — И не брыляй ногами, всё вокруг перепачкаешь! — она хлопнула дочку по коленям. Та залилась слезами.

— Мужики, — прохрипел грубый голос. Оба обернулись на звук одновременно. — Мужики… Помогите мелочью, а? — грязное лицо говорившего, опухшее до состояния подушки, в нескольких местах было украшено крупными многозначительными болячками. Сломанный тёмно-вишнёвого цвета нос неестественно выгибался влево. Среди волос на голове розовели подозрительно-жизнерадостные плеши.

Один из тех, к кому была обращена просьба о помощи, явно впечатлённый открывшимся зрелищем, почесал смуглый горбатый нос и вопросительно взглянул на старшего товарища. Тот, не переставая крутить в одной руке чётки, другой выгреб из кармана горсть монет и бесстрашно протянул её обладателю столь примечательной внешности. Первый, оценив его храбрость, посмотрел на него с уважением.

— Спасибо, мужики, — счастливо прохрипел облагодетельствованный и хотел, было, перекрестить милостивцев чёрной от грязи корявой лапой, но вовремя одумался и поспешил прочь.

По-прежнему держа сумку перед собой, он отошёл за угол ларька, где лежали сваленные в кучу рваные картонные коробки, и жадно впился зубами в тёплый свёрток, обильно смазанный на конце ароматным белым соусом. Мясной сок вперемешку с капустой и соусом приятно дразнили вкусовые рецепторы, и он даже подумал, что, может быть, успеет взять ещё одну порцию — в электричку — когда его язык ощутил что-то странное. Что-то, чему совсем не полагалось быть среди жареного мяса и овощей. Он внимательно осмотрел надкушенную шаурму, но при поверхностном осмотре ничего лишнего там не обнаружилось, и он вновь отправил её в рот.