Джон Марко - Великий план Страница 30

– Я тревожилась, – сказала Дьяна. После долгого молчания она услышала, что Ричиус вздохнул.

– Извини, – отозвался он.

– Уже очень поздно. – Она взглянула в сторону окна. Луна стала меркнуть. – Почти утро. Где ты был?

– Далеко. Думал.

– Думал? Тебя не было весь день! – Когда он не ответил, Дьяна перекатилась на бок и осторожно прикоснулась к его плечу. Казалось, ему не хочется на нее смотреть. – Ричиус, – прошептала она, – скажи мне, в чем дело?

– Ты ничем помочь не можешь, Дьяна. Спи. Извини, что я тебя разбудил.

– Я не могу спать. Теперь не могу. – Она потрясла его за плечо. – Пожалуйста!

Наконец он повернулся к ней. Его лицо было мрачным, измученным. От него воняло полями.

– Я знаю, что ты здесь несчастлив, – сказала Дьяна. – Я знаю, что тебе нужна месть. Но я не могу этого допустить, Ричиус.

Шепот Ричиуса был едва слышен.

– Дьяна, я люблю тебя. И я люблю Шани. Вы для меня все. Тогда почему мне так неспокойно?

– Дурные воспоминания, – ответила она и начала гладить его по голове, словно надеялась приглушить эту обжигающую память. – След войны. Это пройдет. Я понимаю, что сейчас тебе в это не верится, но так будет. Тебе нужно время, чтобы залечить душевные раны.

– Каждую ночь я думаю о возвращении в Нар, – сказал он. – Назад, в Арамур. Я их всех бросил, Дьяна. Я позволил им умирать. И я слышу, как они кричат мне, обвиняют меня. Даже Сабрина.

Сабрина. Дьяна отвела глаза. Она никогда не признавалась Ричиусу, что разделяет его чувство вины за ее смерть, хотя никогда даже не встречалась с этой девушкой. Но он оставил Сабрину и Нар ради нее, Дьяны, и за это его жену убили. У Дьяны задрожали пальцы, и она убрала руку с его лба.

– Сабрина мертва, – холодно проговорила она. – Тебе ее не воскресить.

Ричиус воззрился на нее.

– Я это знаю. Но за преступление должен быть дан ответ. Кто-то должен заплатить.

– Кто-то и платит, любимый, – ответила Дьяна. – Ты.

– Дьяна…

– Нет! – прервала его она. – Молчи и выслушай меня. Сабрина мертва. И Арамура нет. Теперь ты живешь здесь. Ричиус. Ты живешь среди трийцев, потому что больше не можешь вернуться домой. Это все, что у тебя осталось. – Она отвела взгляд. – Я – все, что у тебя осталось.

На нее опустился тяжелый груз вины. Она сказала это. И это было приятно. Но теперь следствием ее слов стало ужасное молчание. Ричиус пристально смотрел на нее. В темноте она ощущала его взгляд. Он винил ее, и она это понимала.

– Ты вернулся сюда ради меня, – мрачно сказала она. – Но ты сам так решил, Ричиус. Я никогда тебя об этом не просила. Ты думал, это сделает тебя счастливым, но тебя ничто не делает счастливым. И теперь ты винишь меня за свое горе.

Ричиус сел на постели.

– Я тебя не виню, – прошипел он. – Не говори этого!

– Винишь. Я вижу это, когда ты на меня смотришь. Тебе хочется уехать и воевать против Нара вместе с лиссцами, но тебя не волнует, что станет с нами. И ты не видишь опасности, потому что ты ослеплен ненавистью. Нар рвут на части, и ты хочешь получить свой кусок.

– Арамур – моя страна, Дьяна. Я король.

– Не король, – возразила Дьяна. – Уже нет. И что бы ты ни делал с Наром, даже если ты убил бы своего графа Бьяджио, тебе никогда не получить Арамур обратно. – Она печально ссутулилась. – Почему ты заставляешь меня быть такой жестокой? Почему мне приходится говорить тебе все это, хотя это должно было быть понятно и так?

Ричиус растерял всю свою браваду.

– Я просто хочу поступать правильно, – бессильно сказал он. – Но не знаю как.

Дьяна пожала плечами:

– И я тоже. Но я хочу, чтобы ты залечил свои раны. Я хочу, чтобы ко мне вернулся мой муж.

Его рука легла ей на плечи нежно, как ветерок. От этого прикосновения Дьяна задрожала. Он притянул ее голову к себе на грудь и стал гладить ее белые волосы. Она была в его объятиях как дитя, хрупкое и обожаемое. Ей не хотелось показывать ему свои слезы. Она хотела быть ради него сильной.

– У трийцев есть выражение, – сказал он, – «говорить с небом». Наверное, именно это мне и надо сделать.

– Что?

– Мне надо поговорить с небом. Ты не знаешь этого выражения?

– Где ты его услышал?

– От Карлаза. Он говорит, что так делают трийцы, когда им неспокойно. Они уходят от всех и на какое-то время остаются с природой. Они ищут ответы.

– Может быть, так делают в Чандаккаре. Я никогда раньше об этом не слышала. – Она высвободилась из его объятий. – Ты это хочешь сделать? Уехать из Фалиндара?

– Да, – ответил он.

– Один?

– Если бы я был один, в этом не было бы толка, Дьяна. Мне надо подумать. Мне надо ненадолго отсюда уехать. Во мне скопилось много такого, в чем мне надо разобраться. Это ничего?

– Я не могу тебе помешать. Он попытался улыбнуться.

– Ты сердишься.

– Да, – согласилась Дьяна. – Ты постоянно твердишь мне, в какой я опасности, а теперь вдруг говоришь, что хочешь уехать. А как же Бьяджио? Тебя он не тревожит?

– Люсилер за вами присмотрит, – ответил Ричиус. – И если ты будешь делать, как я говорю, не будешь выходить из крепости, пока меня нет, с тобой ничего не случится. – Он умоляюще посмотрел на нее. – Пожалуйста, не надо со мной об этом спорить! Дай мне уехать со спокойной душой. Я вернусь к тебе.

Дьяна вздохнула. Ей не нужно было, чтобы он в этом клялся. Она знала, как сильно он любит ее и Шани.

– На какое время ты собираешься уехать? – спросила она.

– Не знаю. Наверное, примерно на неделю. Не намного больше.

– Куда ты отправишься?

– По правде говоря, не знаю. Я думал поехать с Карлазом в Чандаккар. Он скоро уедет из Фалиндара. Но он сказал, что мне следует побыть одному… – Ричиус рассмеялся. – Возможно, это просто какая-то религиозная чушь. Но я хочу попробовать. Я просто хочу…

– Побыть в одиночестве. Да, я знаю. – Дьяна снова вернулась к нему и свернулась у него на коленях. В его объятиях было тепло, удивительно безопасно. Так было всегда. – Отправляйся, – сказала она. – Иди и разговаривай с небом. Послушай, что оно тебе скажет.

– Ах, теперь ты надо мной смеешься…

– Нисколько, – возразила она. – Люди бывают очень разные, Ричиус. Некоторые находят путь в обществе близких. Другим надо быть в одиночестве. Ты относишься к их числу. По-моему, так у тебя было всегда.

6

Герцоги-близнецы

Лорла не знала своей фамилии.

Она не знала, были ли у нее братья и сестры, не знала, кто были ее родители и почему они отдали ее в лаборатории. Она сохранила о них только смутные воспоминания, и это было все. Ее мать, которую она вспоминала туманно, словно во сне, была женщиной невысокой и не слишком привлекательной. Ее отец был толстый, с темными волосами. Большего она просто не могла вспомнить, и порой это ее тревожило – обычно тогда, когда она чувствовала себя одинокой, а в последнее время такое случалось все чаще и чаще. По пути на Драконий Клюв ей порой начинало казаться, что те отрывочные воспоминания – это единственное, что у нее есть.