Кейт Форсит - Пруд двух лун Страница 30

Очень скоро Дуглас понял, что он не единственный, кто получает утешение и надежду от его загадочного друга. Раз в несколько ночей, пока дети спали, кто-то пробирался в Башню, оставляя небольшие подарки — еду и игрушки. Подарки всегда были спрятаны так, чтобы никто, кроме ребят, не мог их обнаружить: в поленнице, под связкой лоскутков, с которой девочки играли вместо куклы, за атласом. Он был самой читаемой книгой в классе, и не только потому, что принадлежал к числу немногих фолиантов с яркими картинками, привлекавшими к себе малышей, ведь и старшие ребята часто рассматривали карты своих стран, мечтая о доме. Дугласу было ясно, что лишь кто-то, кто с симпатией наблюдал за ребятами, мог заметить такие вещи, и он был уверен, что это тот же человек, который спустил ему в яму свечу и вино.

Однажды ночью Дуглас дождался, пока в Башне не стало тихо и темно, потом прокрался в класс. Через час, когда он совсем уже решил было пойти спать, до него донесся слабый шум. Он затаился и услышал звук открывающейся двери. Кто-то бесшумно вошел внутрь. Раздумывая, стоит ли зажечь свечу или нет, Дуглас замялся. Тихие шаги замерли, потом в его мозгу раздался знакомый уже голос.

Тише, ни звука, она будет слушать...

Стараясь даже не дышать, Дуглас послушно замер в своем убежище. Раздался какой-то приглушенный звук, потом наступила тишина. Он уже был как на иголках, когда, наконец, в очаге замерцал маленький огонек.

Именно тогда он понял, что его тайным другом был тот самый худой, сутулый и заикающийся юноша со смущенным румянцем и нервно ходящим кадыком, который в первый день пребывания Дугласа здесь подавал ему знаки в тронном зале. Мальчик видел его гуляющим вокруг замка с книгой, зажатой под мышкой, и завидовал его свободе.

Он открыл рот, собираясь заговорить, но долговязый молодой человек предупреждающе поднял руку, перемазанным в золе пальцем быстро начертил вокруг очага какую-то фигуру и поманил Дугласа к себе. Еле передвигаясь на сведенных спазмом ногах, мальчик повиновался и сел, поджав ноги, там, куда ему указали, безмолвно следя за тем, как его товарищ нацарапал еще что-то в золе и рассыпал вокруг нечто, очень похожее на соль.

Наконец молодой человек обернулся, застенчиво улыбнулся, вытер свою перепачканную руку о рубаху и протянул ее Дугласу со словами:

— Т-теперь мы можем п-поговорить, к-круг закрыт, а зола, с-соль и земля надежно рассыпаны. Меня зовут Айен. П-постарай-ся, чтобы никакая часть т-твоего т-тела не вышла за границу к-круга и звезды, а то заклинание п-перестанет действовать.

В ту первую встречу они проговорили полночи. На следующий день, несмотря на то что от зевоты у него сводило челюсти, Дуглас с еще большим вниманием слушал высохшего от старости колдуна, учившего их. Он решил, что его единственным шансом на освобождение было слушаться Айена, который сказал, что ему придется узнать еще очень многое о магии и ее применениях, прежде чем он может хотя бы надеяться сбежать от Маргрит Эрранской.

Они встречались еще раз семь, прежде чем Дуглас заметил вересково-лиловый оттенок поношенного килта Айена и его приметную брошь с чертополохом. Только тогда он сообразил, что его призрачный полночный посетитель был Прионнса Айен Мак-Фоган Эрранский, наследник Башни Туманов.

Его первой реакцией были шок и подозрение, но, как заметил Айен, если бы он хотел спровоцировать Дугласа на какой-нибудь неосторожный поступок, разве он стал бы надевать свой килт? Или приносить ему терновое вино?

— На самом д-деле, — сказал Айен, — я хочу б-бежать из этого места т-так же, как и ты. — Он попытался описать Дугласу, что такое расти в одиночестве в сердце Муркмайра, совсем без товарищей, если не считать нескончаемую череду сменяющих друг друга наставников. Если бы не его книги и не таинственная красота болот, Айен попытался бы убить себя. Несколько раз он пытался бежать, но за ним пристально наблюдали и охраняли. Потом он рассказал Дугласу, что его мать подыскала ему невесту, против его воли, и уже настроила ее против него.

— Она — Н-ник-Хильд, — объяснил он. — Моя м-мать заключила с-союз с Яркими С-солдатами из Т-тирсолера. За разрешение п-пройти через Эрран мы получим новые земли, их запретную б-библиотеку и невесту для п-придурочного сынка б-банприон-нса. — В его голосе звучала горечь.

— Яркие Солдаты хотят пройти через Эрран? Зачем? — голос Дугласа зазвенел от напряжения. За последнюю тысячу лет его страна немало натерпелась от воинственных тирсолерцев.

— Т-точно н-не знаю... Думаю, они хотят н-напасть на Мак-Кьюинна, поскольку Указ Против Колдовства лишил с-страну б-большей части ее силы. Моя мать г-говорит, что тирсолерцы устали м-мар-шировать по улицам Брайда, не имея в-возможности напасть на кого-нибудь. Она г-говорит, что лучше уж М-мак-Кьюинны, чем мы, ибо Яркие Солдаты жаждут напасть на кого-нибудь, а мы вполне м-можем направить их внимание на н-нашего с-старинного врага, Мак-Кьюиннов, а сами тем временем посмотрим, чем м-можно поживиться.

Дуглас был бледен как мел, его яркие сине-зеленые глаза сверкали.

— Мы должны бежать! — воскликнул он. — Надо предупредить Ри! Нельзя допустить нападения тирсолерцев. Они сожгут урожай и убьют людей — я видел, что они делают на марше. Должно быть, они собираются напасть на Дан-Иден, прежде чем идти на Дан-Горм... Мой отец находится в Риссмадилле, и весь клан тоже! Мы должны предупредить их!

Айен никогда особенно не задумывался об остальном Эйлианане, поскольку его страна уже тысячу лет была независимой. Его мать всегда говорила о Ри с пренебрежительным злорадством, и он знал историю их противостояния не хуже, чем собственное лицо. Он думал о последствиях договора своей матери лишь относительно самого себя, но слова Дугласа мгновенно разбудили в нем беспокойство. Он сразу же понял, что Дуглас прав. Если они смогут бежать и предупредить Ри о грядущем нашествии, возможно, удастся избежать большого кровопролития и горя, а древней вражде Мак-Кьюиннов и Мак-Фоганов, наконец, будет положен конец.

Так зародился союз между Мак-Фоганами и Мак-Синнами, и два заговорщика начали готовить побег из болот Эррана. Все, что им было необходимо, это подходящий случай...

НОЧЬ БЕЛЬТАЙНА

Через неделю после Дня Дураков Лахлан вернулся из леса, сияя, и, раскрыв кулак, показал Мегэн лунный камень.

— Я нашел его в ручье, — сказал он, и в его голосе послышалась тщательно скрываемая радость. Бросив взгляд на Изолт, он добавил: — Видишь, она не единственная, кому попадаются лунные камни!

— Ты ходил его искать? — строго спросила Мегэн, и он сморщил нос.

— Да, — признался он, — но клянусь, что сегодня даже и не думал о нем.