Линн Флевеллинг - Тайный воин Страница 30

— Некоторые пытались, но среди них были в основном обыкновенные чародеи и предсказатели погоды, — пояснил Дилас. — Разве могли они выстоять против этих чудовищ? Да и среди нас вряд ли кто-нибудь способен нанести ответный удар. Ореска этому не учит.

— Чему может научить ваша Вторая Ореска, полукровка, — с пренебрежением сказала Саруэль. — В Ауренене есть настоящие волшебники. Стоит им только захотеть, и они сровняют с землей любой дом или обрушат ураган на головы врагов.

— Да ни у одного чародея нет такой силы! — фыркнула скаланская женщина.

— Думаешь, Гончие оставили бы в живых хоть одного из нас, если бы заподозрили такую силу? — сказал кто-то еще.

Волшебница ауренфэйе что-то рассерженно произнесла на своем языке и замолчала.

Испуганная Айя вспомнила о Скорусе, умершем в страшных мучениях.

«Пора», — подумала она. И подняла руку, прося внимания.

— Есть и скаланцы, которым ведома подобная магия, — сказала она. — И ей могут научиться другие, у кого есть дар.

Айя поднялась, выплеснула остатки вина и поставила серебряный кубок на каменный пол. Она чувствовала, что все взгляды устремились на нее, когда простирала руки над кубком. Негромко начитывая заклинание, она направила силу вниз и сосредоточила ее на кубке.

Прилив мощи возник быстрее обычного. Впрочем, так всегда бываю в окружении людей, хотя ей и не приходилось заимствовать силы у других.

Воздух вокруг кубка на мгновение задрожал, потом края серебряного сосуда начали плавиться, оплывать, как оплывает восковая фигурка в жаркий летний день. Айя оборвала чары до того, как кубок окончательно расплавился, и остудила его дыханием. С некоторым усилием оторвав кубок от плиток пола, она протянула его Диласу.

— Этому можно научиться, — повторила она, наблюдая за лицами волшебников, когда они передавали друг другу кубок.

И прежде чем она в тот вечер ушла из Подземного Дома, каждый из волшебников, бывших в той комнате — и даже гордая Саруэль, — получили от нее по маленькому камешку.

Глава 12

Не успел Тобин привыкнуть к постоянному присутствию Айи в его доме, как она заявила, что уезжает. Они с Ки мрачно наблюдали за тем, как она укладывала свои пожитки.

— Но ведь до праздника Сакора осталось всего несколько дней! — воскликнул Ки. — Разве тебе не хочется присутствовать на нем?

— Нет, не хочется, — пробормотала Айя, запихивая в сумку шаль.

Тобин догадывался о причинах ее тревоги. Айя долго пропадала где-то в городе и явно не пришла в восторг от своей прогулки. Тобин знал, что беспокойство волшебницы как-то связано с Гончими, но Айя не позволяла ему заговаривать на эту тему.

— Держись от них подальше, — предупредила она принца, без труда прочитав мысли Тобина по его лицу. — Не думай о них. Не говори о них. Это и тебя касается, Киротиус. Даже невинная болтовня маленьких мальчиков в наши дни небезопасна.

— Маленьких мальчиков? — вскипел Ки.

Айя отвлеклась от сборов и нежно посмотрела на оруженосца.

— Может, ты и подрос немножко с тех пор, как мы встретились. Но все равно, вы двое значите не больше, чем крошечная соринка в глазу волшебника.

— Ты возвращаешься в наш замок? — спросил Тобин.

— Нет.

— А куда ты поедешь?

Поблекшие губы Айи сложились в загадочную полуулыбку, когда она приложила палец к своему носу:

— Меньше знаешь, лучше спишь.

Больше она не пожелала говорить об этом. Мальчики сели на коней и проводили ее до южных ворот. Последним, что они видели, была тонкая коса Айи, подпрыгивавшая на спине волшебницы, когда та пустила коня легким галопом прямо на толпу на мосту Попрошаек.

Праздник Сакора начался пышно, хотя все вокруг и говорили, что отсутствие короля и слухи о военных неудачах, принесенные ветеранами, наложили тень на обычное величие трехдневного торжества. Но для Тобина, до сих пор видевшего лишь блеклые сельские праздники в Алестуне, все казалось невообразимо торжественным и магическим.

В Ночь Печали компаньоны и все самые знатные вельможи Эро стояли вместе с принцем Корином в самом большом в городе храме Сакора, у подножия холма, на котором красовался дворец. Площадь вокруг храма была заполнена народом. Все приветствовали Корина, когда он, заняв место отца, одним ударом убил предназначенного в жертву Сакору быка. Жрецы хмурились, рассматривая внутренности быка, и помалкивали, но народ снова взорвался восторгом, когда молодой принц поднял меч и поклялся, что его семья будет защищать Скалу. Жрецы преподнесли принцу огненную чашу, храмовые трубы оглушительно гудели, а город начал погружаться во тьму, словно по волшебству. И за его стенами, над заливом и дальними фермами, тоже разливалась темнота. В эту ночь, самую длинную в году, в Скале гасились все огни, что символизировало ежегодную смерть Старого Сакора.

Компаньоны вместе с Корином бодрствовали всю эту длинную холодную ночь, а перед рассветом помогли внести в город новый огонь года.

Два следующих дня представляли собой сплошные балы и верховые прогулки и пирушки за полночь. Корин был самым желанным гостем в городе; канцлер Хилус и его писцы составили список домов, храмов и гильдий, которые Корин с компаньонами обязан был посетить, причем во многих из них он задерживался ровно настолько, чтобы совершить новогоднее возлияние.

Вскоре после праздника наступила настоящая зима. Дождь превратился в снежную крупу, а крупа — во влажный, тяжелый снег. Облака плотно закрыли небо от моря до гор, и вскоре Тобину начало казаться, что он никогда больше не увидит солнца.

Наставник Порион заставлял всех продолжать учебные конные бои и утренние пробежки, невзирая на погоду, но на мечах они теперь бились в закрытом помещении. Пиршественный зал принца освободили от мебели, а на голом полу начертили мелом круги для фехтовальщиков и линии, с которых велась стрельба. Звон стали иной раз бывал просто оглушительным, и всем приход и лось следить за тем, чтобы не оказаться между стрелками и их мишенями, но в остальном все было вполне пристойно. В зале постоянно толпились молодые вельможи и придворные девушки, наблюдавшие за компаньонами.

Уна тоже почти постоянно находилась в зале, и Тобин ощущал уколы совести, замечая ее взгляды. Однако многочисленные обязанности просто не позволяли ему выполнить свое обещание… или, по крайней мере, так он твердил себе. Каждый раз, глядя на Уну, он снова ощущал ее губы на своих губах.

Ки поддразнивал друга и неустанно спрашивал, собирается ли принц сдержать данное слово.