Игорь Пронин - Зеркало Грохашша, или Отраженные Страница 30

Николай, с трудом приподняв голову, проводил командира глазами. Второй расходный, потерявший во время подъема девяносто процентов крови, не мог и этого. Их окружали деревья, ветер шуршал листвой. Чуть в стороне, возле толстого, раскидистого дуба, сидела кошка – Николай видел ее даже в темноте, благодаря оставшейся на голове каске-сфере. На миниэкране мигал маленький оранжевый огонек: недавно здесь были существа, чья принадлежность к друзьям или врагам не установлена.

Выбираясь из колодца, биорги отбросили в сторону картонки с уложенными сверху слоями дерна, поросшего травой. Сделано все было кое-как, явно не сириусянами. Тогда кем? Коля обшарил себя руками, и из оружия нашел только штурмовой кинжал – ножны пристегивались карабином к штанам, и поэтому уцелели, когда в бою осколками с первого расходного сорвало всю портупею.

– Костя, маскируй вход в колодец, – сумел прохрипеть Николай. – А я проверю вон тот дуб… Там кошка…

«Оставь кошку в покое, идиот, лучше убей комара у меня на нижнем веке, я ведь даже моргнуть не могу в таком состоянии!!!» – мысленно взревел второй расходный, но сказать ничего не смог. Биорги умирают или в бою, или по приказу. Но жить, когда сердце перестало биться – то еще удовольствие. – «Или лучше добей меня, сволочь!!»

Тем временем кель-фатх-шуршур добрался короткими перебежками до дороги, подполз к самой проезжей части и некоторое время наблюдал. Машин было немного, что отчасти можно было объяснить ночным временем суток. Сама дорога неширока: две полосы в каждую сторону. За ней горят витрины двух киосков, из одного доносится песня про Владимирский централ. Песню Миша хорошо знал по первому плану, и счел ее хорошим знаком: по крайней мере, акцентом он себя не выдаст.

Проехавшая машина обдала его вонючим выхлопом. Может быть, не так плох экологический пакет законов, принятый в родном мире? Вон какие здесь дома огромные… Наверняка лифты там работают не только в час пик. Еще Миша видел вход под землю и, повернув голову, обнаружил подобный ему почти рядом с собой. Следовательно, дорогу можно пересечь под землей…

– Интересно, на кого я по их мнению похож…

Кель-фатх-шуршур пригладил волосы – те, что виднелись из-под повязки, которую он сам себе наложил во время подъема, оправил забрызганное кровью обмундирование. Сколько ни занимайся софистикой, а если ты биорг, то будь любезен выполнять приказы. Приказ был: очистить колодец. Значит, надо напоить личный состав и предпринять что-нибудь в этом направлении. Жертвы среди местного населения в расчет не принимаются.

На всякий случай взведя положенный ему личный короткоствольный «Зельсвисс-Чуш», Михаил спустился по ступеням. Тут было светло и пустынно, среди выстроившихся вдоль стены киосков работали лишь два. В первом кель-фатх-шуршур увидел спящую, положив голову на руки, женщину, и решил ее не будить. Во втором нашелся листающий журнал мужчина.

– Водички не найдется? – четко артикулируя, спросил Миша и, подумав, добавил: – Земляк.

– Какой земляк? Я тут что, водой торгую? Вон журнал бери…

– А есть вода? – журнал Мише был не нужен, тем более что, как он подозревал, это стоило денег. Местной валютой сириусяне своих воинов снабдить не догадались, все полагалось добывать в бою. – Ты просто скажи, зема: у тебя вода есть?

– Вода вон там! – обиделся мужик в киоске и указал на выход из подземного перехода. – В магазине! А у меня тут не колодец!

– При чем тут колодец?.. – отшатнулся Миша, изготовив оружие, но тут позади него раздался шум.

Из стеклянных дверей, прежде им не замеченных, вышел вооруженный человек в чем-то вроде формы и уставился на биорга, разминая в руке сигарету.

– Это что тут у нас за пострадавший?

– Да ходит какой-то, Васильич, водички просит! – пожаловался киоскер. – Выгони его на фиг!

– Из госпиталя, что ли, сбежал? Марш отсюда, – лениво приказал милиционер. – А то ведь могу и документы попросить.

– Я иду, иду… – спрятав пистолет за спину никем не замеченный пистолет, кель-фатх-шуршур попятился в указанном направлении. – Просто пить захотелось…

– Вот я еще раз тебя увижу – напою, – пообещал Васильич и закурил, не обращая больше внимания на типа в окровавленных повязках.

Михаил свернул за каменный угол, спрятал оружие в карман и осторожно поднялся по лестнице. Наличие за спиной вооруженного противника его смущало, но и стрелять он посчитал преждевременным. Песня про Владимирский централ уже окончилась, ей на смену затянули что-то на знакомый биоргу мотив, но с другими словами. Он оглянулся на дорогу – в тени деревьев, у колодца, все вроде было тихо.

– Магазин… – он повертел головой и увидел надпись «Гастроном». – Все блин как у нас… А денег-то где взять? Если как у нас, то без денег не дадут.

Завязывать перестрелку в гастрономе, а потом с боем прорываться обратно в парк, выдавая противнику расположение своих основных сил (два полуразрушенных биорга) было никак нельзя. Поразмыслив, Михаил решил, что лучшим в его положении было бы решиться на вооруженный грабеж где-нибудь подальше, а уж потом легально приобрести необходимую иссушенным бойцам воду.

– Или найти пустую бутылку и глубокую лужу! – вдруг сообразил он. – Есть ли здесь река, ручей? Эх, карты, карты… Нашим картам тут верить нельзя. Значит, грабеж.

Местность была неровной, асфальтовая дорожка вела под уклон. Там, внизу, горели огни еще нескольких магазинов, тормозили машины, сновали люди… Кель-фатх-шуршур, мысленно напевая любимый, семьдесят шестой гимн Семье и Императору, заспешил туда, на подвиг.

Проснувшись, Павел не сразу понял, где находится, и почему на него кричит эта женщина. Впрочем, уже через несколько секунд он понял, что женщина – проводница, которая требует немедленно сдать белье и выметаться из поезда. Кричала она больше не на Павла, в одежде лежавшего на верхней полке, а на прыгающего внизу майора. Майор прыгал, потому что никак не мог попасть ногой в брючину.

– Ох… – Паша уронил голову на подушку.

Майор его все-таки нашел. Значит, сердитая жена Семена выставила его из купе вместе с бутылкой. Павел напрягся и поймал какое-то легкое воспоминание: вот он, вот майор рассказывает ему про свое житье-бытье, и сидят они за столом, и играет музыка, следовательно, дело происходит в ресторане. Куда и когда делась Галя, как они вернулись в купе, вспомнить не удалось.

– Ну, опохмелимся! – майор наконец оделся и разлил по рюмочкам остатки водки.

– Вот еще! – взвыла проводница. – Последние в вагоне, да еще опохмеляться собираются! А ну идите, пока я наряд не вызвала!