Роджер Желязны - Девять принцев в Янтаре Страница 31

— Не пойдет, — сказал я. — Ты принимаешь, что услышал, либо — забудь все.

— Принимаю.

Я улыбнулся, закрыл карту ладонью, и он исчез.

Джерарда я оставил на следующий день. Кэйн меня вымотал.

Я повалился в кровать и уснул.

Джерард, узнав как обстоят дела, согласился не трогать нас. Может, потому, что попросил его именно я, — до сих пор он считал Эрика меньшим из существующих зол.

Я быстро договорился с ним, пообещав все, что он просил: ничьих голов ему не требовалось.

Затем я вновь провел смотр войскам и рассказал им о Янтаре. Как ни странно, но сдружились они неожиданно быстро — краснокожие громилы и маленькие волосатики.

Это было печально и это было правдой.

Для них мы были богами, такие дела.

Я видел великую флотилию, плывущую по великому океану цвета крови. Многие погибнут в тех Теневых мирах, через которые она проплывет.

Я подумал о войске из Авернуса и моих рекрутах из края, который они называли Риик. Им предстояло пройти к земле и Янтарю.

Я перемешал колоду карт и разложил их. Я поднял карту с Бенедиктом. Долгое время я пытался разыскать его, но кроме холода не почувствовал ничего.

Затем я взял в руки карту с Брэндом. И опять очень долго не чувствовал ничего, кроме холода.

И вдруг послышался вопль. Он был ужасен, мучителен.

— Помоги мне! — кричал голос.

— Как? — спросил я.

— Кто это? — спросил он, и я увидел, что тело его гнется в судороге.

— Кэвин.

— Вытащи меня отсюда, брат Кэвин! Все, что ни скажешь, я отдам тебе!

— Но где ты?

— Я…

И в моем мозгу возникли дикие туманные картины, разум не принимал их, отбрасывал… И еще один вопль, как в предсмертной агонии, затем — тишина.

Потом вернулся холод.

Я понял, что дрожу.

Я закурил и подошел к окну, созерцая ночь, оставив карты раскинутыми по столу.

Звезды на небе были крошечными и размытыми. Я не узнал ни одного созвездия. Маленькая голубая луна быстро взошла из тьмы. Ночь принесла с собой нежданный ледяной холод, и я плотнее завернулся в плащ. Я подумал о зиме того года… года неудавшейся кампании в России[22]. Боги! Я чуть было не замерз до смерти! И к чему это привело?

Конечно, к трону Янтаря.

Это было достаточным оправданием всего.

Но что с Брэндом? Где он? Что с ним случилось и кто это сделал?

Ответы? Ни одного.

Я напряженно думал, следя по небу путь голубого диска. Неужели я что-то упустил в полной картинке, не учел какой-то милый фактор?

Нет ответа.

Я снова сел за стол, поставив рядом небольшую рюмку.

Я перебрал всю колоду и нашел карту Папы.

Оберон, Повелитель Янтаря, стоял передо мной в зеленом и золотом. Высокий, громадный, толстый, с черной бородой и черными волосами, прошитыми серебряными нитями, с зелеными кольцами в золотой оправе и клинком золотого цвета. Когда-то мне казалось, что ничто не может сместить с трона Янтаря бессмертного правителя. Что произошло? Я по-прежнему не знал. И он исчез. Как встретил отец свой финал?

Я перевел взгляд на карту и сконцентрировался.

Ничего, ничего…

Что-то?

Что-то.

Пришло ответное движение, почти незаметное, и фигура на карте чуть повернулась и съежилась до тени того человека, который когда-то был моим отцом.

— Отец? — позвал я.

Ничего.

— Отец?

— Да…

Очень неясно и далеко, как будто сквозь монотонное гудение в морской раковине.

— Где ты? Что случилось?

— Я… — долгая пауза.

— Да? Это — Кэвин, твой сын. Что произошло в Янтаре, отчего ты ушел?

— Пришло мое время.

Голос звучал еще дальше, еще приглушеннее.

— Ты хочешь сказать, что отрекся от престола? Никто из братьев ничего не сказал мне, а я слишком мало им верю, чтобы спрашивать. Я знаю лишь, что трон, кажется, открыт для всех захватчиков. Сейчас Эрик держит город, а Джулиэн сторожит Лес Ардена. Кэйн и Джерард патрулируют моря. Блейс объявил войну им всем, а я с Блейсом. Скажи, чего ты хочешь, отец?

— Ты — единственный… кто… спросил, — выдохнул он. — Да…

— Что "да"?

— Да, сражайтесь с ними.

— А как ты? Как я могу помочь тебе?

— Мне… помочь уже нельзя. Взойди на трон…

— Я? Или Блейс и я?

— Ты! — сказал он.

— Да?

— Я даю тебе свое благословение… Займи трон… и поспеши… с этим!

— Почему, отец?

— У меня не хватает дыхания… Займи трон!

Затем он тоже исчез.

Значит, мой Папа был жив. Это было интересно. Что же теперь делать?

Я прихлебывал виски и думал.

Он еще жив и он король в Янтаре. Почему он ушел? Куда он ушел? Зачем, почему и так далее?

Кто знает? Не я. А значит, говорить больше не о чем.

Однако…

Я не мог сообразить, что к чему. Я хочу, чтобы ты знал, у нас с Отцом никогда не было особо хороших отношений. Я не ненавидел его, как Рэндом или некоторые другие. Но чертовски верно то, что не было у меня особенных причин горячо любить его. Он был человек большой, он был человек могущественный, и он был. Вот и все. В нем жила почти вся история Янтаря, какой мы ее знали, а история Янтаря простирается назад на столько тысячелетий, что лучше и не считать. Что же теперь делать?

Что до меня, так я добил свою выпивку и пошел спать.

Утром я присутствовал на военном совете генерального штаба. У Блейса было четыре адмирала, каждый из которых командовал четвертью флота, и целый ворох армейских офицеров. Присутствовало около тридцати высоких чинов, как больших и красных, так и маленьких волосатых — на любой вкус.

Заседание тянулось часа четыре, затем мы все сделали перерыв, чтобы перекусить. Было решено, что выступим мы через три дня. Чтобы открыть путь в Янтарь, необходим был хотя бы один из нас — человек королевской крови, — так что мне предстояло разместиться на флагмане флотилии, а Блейсу — провести пехоту через Теневые миры.

Меня это тревожило, и я поинтересовался, что бы он делал, если б я вдруг не появился и не предложил свою помощь? В ответ я услышал две идеи: во-первых, ему пришлось бы все делать одному, то есть сначала провести флот и оставить его на удалении от берега, а потом вернуться на единственном корабле в Авернус и вывести солдат в точку встречи; а, во-вторых, все ушедшее время он искал Тень, где появится брат, который поможет ему.

У меня возникли дурные предчувствия, когда я узнал об этом "во-вторых", хотя я и твердо знал, что я и в самом деле был я. "Во-первых" отдавало неосуществимостью, поскольку флот находился бы слишком далеко в море, чтобы видеть какие-либо сигналы с суши, и шанс упустить событие — принимая во внимание неудачи, когда имеешь дело с такой большой массой — был слишком велик, и у меня не было оснований поддерживать веру в его основной план.