Ирина Сербжинская - Тропою волка Страница 31

— Много, господин...

Норлок поднял на него сумрачный взгляд.

— Сколько?

— Дюжина, господин, и еще трое. Вели с собой запасных лошадей...

Двое других обменялись друг с другом быстрыми взглядами.

— Запасных лошадей?

Гийя с готовностью кивнул.

Второй норлок, высокий и тонкий, словно девушка, тоже мокрый до нитки, по-хозяйски сбросил плащ на лавку и принялся рыться в своей сумке. Через мгновение он выпрямился, держа в руке сверток.

— Эй, — окликнул он. — Разожги огонь. Горячая вода есть?

Голос у него был мягкий и негромкий, и сам он выглядел удивительно юным, но серые глаза смотрели твердо, и Гийя слегка поежился: определенно гости были не из приятных.

— Воды есть немного, огонь разведу сию же минуту...

Пока он возился с отсыревшим торфом, который никак не желал загораться, норлок шагнул к тому, что сидел на лавке, помог расстегнуть непослушную застежку и осторожно стянул с него плащ. Гийя глянул в их сторону — вот почему норлоков занесло в его дом! Один из них ранен! Будет о чем рассказать завтра у колодца! Разговоров в деревне хватит на целую неделю, если не больше!

— Тирк, — негромко позвал норлок, — сними с него рубаху. Запасная есть? Сухая?

— Найдем, — так же негромко отозвался тот, кого назвали Тирком, осторожно помогая раненому снять с себя одежду.

Гийя поставил на огонь закопченный котелок, продолжая искоса поглядывать на своих гостей, они же, казалось, совсем забыли о его присутствии. Юный норлок открыл маленький горшочек, плотно запечатанный восковой крышкой — резкий терпкий аромат водорослей распространился по маленькой комнате, смешавшись с запахом горящего торфа и мокрой одежды.

— Так, — произнес он, сосредоточенно нахмурив брови. — Повязка присохла. Я немного смочу ее теплой водой, чтобы легче было снять бинт, но...

Он сделал знак Гийе, тот снял с очага котелок и поставил на лавку, жадно разглядывая все происходящее.

— Согрей еще немного воды, — велел ему другой и придвинул котелок поближе. — Давай, Тиларм... мы не можем здесь долго торчать, так что торопись...

Тот погрузил в теплую воду тряпку, намочил ее и положил на повязку, бурую от засохшей крови. Дождавшись, пока влага пропитает бинты, он попробовал осторожно размотать первый слой ткани. Раненый норлок резко выдохнул и пробормотал сквозь зубы длинное ругательство.

— Да не дергайся ты... Погоди, я намочу снова.

Гийя облизал пересохшие губы, уставившись на них во все глаза. А говорят еще, что норлоки не чувствуют боли, потому что не люди! Если б не чувствовали, этот, что на лавке, не шипел бы сейчас как дикая кошка!

— Некогда, — сказал раненый. Он сидел, глядя в пол, крепко сжимая здоровой рукой край лавки. — Снимай так.

Гийя затаил дыхание.

В это время тот, которого назвали Тирком, вспомнил о хозяине. Он отыскал его взглядом и поманил к себе.

— Как тебя зовут?

— Гийя, господин, — торопливо ответил тот, опасливо поглядывая на норлока — этот, спокойный и невозмутимый, казался постарше остальных.

— Послушай, Гийя, — проговорил Тирк. Глаза у него были светлые и холодные, словно кусочки льда. — Мы задержимся у тебя ненадолго. Нам нужно только высушить одежду и покормить лошадей.

Гийя закивал головой, против воли прикидывая, сколько сена сожрут чужие кони, но Тирк, казалось, обладал способностью читать чужие мысли, потому что тут же продолжил:

— Мы заплатим тебе за корм для лошадей.

Гийя немного повеселел: деньги! Рассказ соседям о норлоках!

— И мы рассчитываем, что никто не узнает о том что мы были здесь. Лучше, если ты не будешь об этом никому говорить. Твой дом стоит на отшибе от остальных, вряд ли твои соседи видели, что к тебе кто-то приезжал.

Гийя отчего-то вдруг понял, что болтать с соседями ему уже не хочется: под внимательным взглядом норлока становилось не по себе.

— Нет... да! Никогда! — путаясь в словах, сказал он. — Не скажу!

— Хорошо, — чуть помедлив, сказал Тирк.

Гийя поспешно присел к очагу, подкинул еще один брикет торфа.

К счастью, норлоки и впрямь задержались недолго. Высушили возле очага мокрую одежду, хотя один из них, здоровенный и широкоплечий, который появился позже, ходил по дому, едва не задевая головой потолок, и ворчал, что смысла в том, чтоб сушить одежду, он не видит никакого: все равно сейчас снова под дождь. Так и получилось: вскоре он натянул на себя едва высохший плащ и отправился во двор, а с улицы тотчас же появился еще один, с ног до головы заляпанный дорожной грязью. Двигался он быстро и бесшумно, оглядел скромное жилище Гийи, не прикасаясь ни к чему, ни дать ни взять — кошка, изучающая новое место, и глаза у него были такие же, кошачьи, прищуренные, недобрые; потом осторожно снял с огня котелок — вода вскипела белым ключом — и поставил на лавку. Норлок-лекарь растер в ладонях сухие листья и бросил в котелок.

— Хозяин, — окликнул Тирк. Он склонился над тем, который был ранен, произнес что-то негромко и выпрямился. — Есть у тебя кружка? Азах, принеси мою, она в сумке...

Гийя торопливо отыскал на кухонном столе глиняную пузатую кружку.

Норлок с кошачьими глазами хмуро покосился на него и перевел взгляд на раненого. Тот, уже одетый в сухую рубаху, осторожно взял кружку, из которой валил пар.

— Пей, пока горячее! — велел лекарь. Он так и не успел высушить свою одежду, лишь вытер лицо полой плаща.

— Что это? — Раненый норлок принюхался к запаху питья. — Поможет?

Лекарь переглянулся с Тирком.

— Поможет. Но ненадолго, — неохотно сказал он. Гийе показалось, что он хотел добавить еще что-то, но сдержался. — Потом дозу придется увеличить. Ладно, хватит болтать, пей!

Норлок выпил снадобье и мгновение сидел, словно ждал чего-то. Потом поставил кружку на лавку и поднялся. Он держался очень прямо, и, если б не глаза — измученные и совсем больные — нипочем бы не догадаться, что он ранен.

— Собирайтесь, — приказал он, и Гийя, услышав это, повеселел. — Пора уезжать.

Сумерки в полях стали совсем синими, когда норлоки покинули деревню. Над крышами поднимались редкие дымки, и по ветру летели мирные запахи жилья: горящих в очаге дров и немудрящей еды, наводя на мысли о спокойном сне под крышей под неумолчный шум дождя. Тем не менее норлоки старались как можно скорее убраться из деревни. В мглистых пустынных полях, мокрых перелесках они чувствовали себя спокойнее.

Гийя не смог скрыть облегчения, когда незваные гости наконец покинули его дом. Стоя на крыльце, он глядел, как они проскользнули мимо изгородей деревенского кладбища и растворились в дождливом вечере.

На пустынных холмах в лицо ударил мокрый ветер, не слишком холодный, но сильный и упругий.