Крис Вудинг - Элайзабел Крэй и Темное Братство Страница 31

Майкрафт же упрямо настаивал на том, что убийства «зеленых флажков» были делом рук Лоскутника. Хотя все они случились вне его территории, Майкрафт отказывался верить, что кто-то другой так дотошно копирует манеру серийного убийцы. Невозможно, доказывал он, чтобы кто-то, совершив семь убийств меньше чем за год, сумел выйти сухим из воды и не наследить, ведь даже Лоскутника кое-кто видел воочию, и случалось это преимущественно на заре его деятельности, когда он убивал не более трех-четырех женщин в год. Майкрафт не допускал и мысли о том, чтобы в Лондоне мог орудовать еще один серийный убийца помимо Лоскутника, к тому же превосходящий последнего умом и ловкостью. Карвер, которому было ясно как день, что убийства «зеленых флажков» не являлись делом рук Лоскутника, был убежден, что Майкрафт ошибается. Из чего вытекало минимум два вопроса. Во-первых, что же заставляет Майкрафта так горячо отрицать саму возможность появления другого преступника, копирующего почерк Лоскутника? А во-вторых, кто совершает убийства «зеленых флажков»?

9

В самом сердце Лондона есть тайная цитадель: тесные трущобы, где замшелые камни крошатся от одного к ним прикосновения, где из ржавых желобов сочится вода, где в сточных канавах смердят нечистоты. Место это не обозначено ни на одной из карт. В этих мрачных закоулках вольготно чувствуют себя крысы, птицы-падальщики и прочая живность, которой несладко живется в других частях города. Зато здесь она чувствует себя почти на равных с прочими обитателями, вполне сравнимыми с ней в хорошем и плохом. Здесь не существует законов, сюда не заглядывают пилеры, не заезжают кебы. И даже цеппелины, которые поднимаются в небо с летного поля в Финсбери-Парке, избегают слишком низко пролетать над этими местами. Именно сюда, в Кривые Дорожки, держали путь Таниэль, Кэтлин и Элайзабел, потому что очутиться в этих местах, при всех опасностях, которыми они изобиловали, было все равно что исчезнуть с лица земли.

К полудню они добрались до Кэмдана, улицы которого были залиты холодным, слепящим светом ноябрьского солнца, безжалостно обнажившим все несовершенство этой части города, переходящее порой в ничем не прикрытое уродство. Отсюда было уже рукой подать до Кривых Дорожек. На каменных стенах висели клочья афиш, приклеенных когда-то рукой одного из отчаянных уличных мальчишек и возвещавших о прибытии в Лондон русской цирковой труппы и о премьере на Пикадилли. Пустые кульки из коричневой оберточной бумаги скользили по тротуарам, гонимые ветром, иные из них падали в сточные канавы, ударяясь об окоченевшие крысиные трупы. Сверху на путников взирали окна с темно-серыми, почти что черными стеклами. Цвет этот они приобрели благодаря близости заводов, из многочисленных труб которых по целым дням валил густой угольный дым. Отсюда можно было разглядеть и эти трубы, и столбы черного дыма, который так и лез в ноздри, если ветер менял направление.

После событий минувшей ночи Элайзабел очень переменилась. Воля ее, как ни странно, значительно окрепла от осознания того, что кто-то посторонний внедрился в ее мозг. Она поняла, что подлинной причиной отчаянных страданий, которые она испытывала в последние дни, было неведение. Теперь же, когда источник бед был обнаружен, присутствие в ее теле духа Тэтч казалось ей куда менее опасным, чем прежние сомнения в собственной психической вменяемости. Элайзабел не забыла, как Тэтч испугалась ее во время их ночного диалога. Поразмыслив о том происшествии, девушка подробно рассказала о нем Таниэлю, пока они собирали вещи, собираясь на рассвете покинуть дом на Крофтерс-Гейт.

— Мне теперь многое стало гораздо яснее, Таниэль, — сказала она, помогая ему отобрать из беспорядочно сваленных вещей самое необходимое. — Мне кажется, я начинаю понимать, что со мной случилось.

— Тогда попробуйте что-нибудь вспомнить, — предложил он, взглянув на Элайзабел с таким неподдельным участием, что по всему телу ее пробежали теплые волны радости. — Не получается?

— Так… какие-то обрывки, — вздохнула она. — Но я многое знаю … Как бы мне это получше вам объяснить… Я представить себе не могу, откуда, как и почему мне это стало известно. Но… Мне все время кажется, что я начинаю понимать, не вспоминать, а именно понимать многие вещи.

— Ясно, — кивнул Таниэль, пытливо глядя на нее своими бледно-голубыми глазами. — Тогда расскажите, как вы себе представляете все происходящее?

— Позапрошлой ночью, — сказала Элайзабел, — Кэтлин развесила и нарисовала эти вещи… эти амулеты и магические знаки в моей комнате. — С виноватой улыбкой она коснулась его руки. — Я хотела сказать, в вашей комнате.

Таниэля от этого прикосновения словно током ударило, он никогда еще не испытывал ничего подобного, однако ему удалось изобразить на лице любезную улыбку и произнести в ответ на извинения за оговорку какие-то подходящие к случаю вежливые слова. Девушка убрала руку и продолжила:

— И тогда же это чудовище пришло за мной…

— Дрог, — машинально подсказал Таниэль.

— Вот, значит, кто это был. — Она поежилась. — Я предпочла бы вообще ничего о нем не слышать и не знать, но куда от этого денешься. Во всяком случае, амулеты и магические знаки Кэтлин его отпугнули. Я тут подумала, почему же эта Тэтч не заставила меня встать с кровати и отпереть ему дверь. Ведь на следующую ночь она это проделала. А потом меня осенило.

— В тот первый раз вы не приняли снотворное, — воскликнул Таниэль.

— Вот именно! — подхватила Элайзабел, хлопнув в ладоши. — А на следующую ночь приняла, и потому Тэтч сумела осуществить задуманное. Видите ли… судя по тому, что вы мне рассказали о церемонии вселения вызванного из небытия духа в чье-то тело… Думаю, что раз между душой, которая в нем обитала всегда, и чуждым духом происходит борьба, то победить должен сильнейший.

— И вы считаете, что у вас достанет сил с ней справиться? Что она смогла взять над вами верх, только когда вы находились под действием снотворного?

— Да! — В голосе девушки звучала уверенность и непоколебимая решимость.

— Я вот думаю, наверное, не кто иной, как Тэтч, ввергла вас в то состояние, в каком я вас застал тогда, в Старом Городе. По-моему, все сходится. — Он внимательно посмотрел в глаза девушки. — Но мне интересно, как вы сами-то до всего этого додумались?

— Мне тоже, — призналась она.

Помолчав, Таниэль убежденно произнес:

— Мы непременно найдем ваших родителей. И выясним все до конца.