Николай Чугунов - Per aspera ad astra II B Страница 31

— Тебе все не нравится, — Гарин примирительно махнул рукой. — Потому тебя из советников и поперли.

— Это просто интриги, — жиденькая бородка, невероятным чудом заплетенная в аккуратную косичку, нервно задергалась, — зависть и интриги.

— Конечно, — гном широко ухмыльнулся. — Впрочем, у нас есть дело поважнее.

— Чем доводить меня глупыми придирками?

— Ага, — Гарин водрузил на стол дареную бутыль. — Опробуем для начала?

— Отрава, небось? — чиновник исполнился еще большего подозрения, но, принюхавшись к светло-зеленой жидкости, все же отважился ее попробовать. — И сколько мне осталось?

— Я что, пророк? — гном разом отпил полстакана «Ведьминого лога» и блаженно улыбнулся. — Хороша водица!

— Да, неплохо, — старичок сделал осторожный глоток и вернул бокал на стол. — Где достал?

— Подарили, — волшебная жидкость уже начала действовать, и гном наконец-то вспомнил, зачем пригласил домой старого приятеля. Конечно, имелись записи, сделанные во время прошлого «прорыва» — с массой подробностей, но с такими людьми, как бывший советник, лучше всего было говорить без шпаргалок.

Старичок подозрительно прищурился, но решил не выяснять подробностей самостоятельно — лишь сделал приглашающий жест, призывая продолжать.

— Я думаю, ты уже слышал про кое-какие… происшествия, так?

— В частности, конфуз америтского посла? Твое внимание к этому делу выглядело, так скажем, совершенно неуместным.

— Насколько неуместным?

— Абсолютно, — старичок ласково улыбнулся, а Гарина передернуло.

Гном слишком хорошо знал цену этим улыбочкам. Насколько ему было известно, бывший советник никогда не улыбался просто так, с молодости создавая себе славу мрачного и нелюдимого человека. Поначалу это здорово мешало — пока остальные ходили по кабакам, заводя нужные и не очень знакомства, Бернард просиживал на работе дни и ночи, укрепляя славу парня «немного не в себе».

Довольно скоро — когда молодой король решил поменять фаворитов — такая стратегия полностью оправдала себя. Однокашники постепенно исчезали — кто в королевской тюрьме, кто в дальних странах, кто — в родовых имениях, а лейтенант Бернард сидел в тесном кабинете и работал. Всего за год он дорос до капитана, а еще через декаду — до действительного советника по безопасности при канцелярии Его Величества. Впрочем, у стремительного взлета была и обратная сторона — советнику слишком часто приходилось допрашивать старых друзей, и это никак не способствовало стабильности психики. С тех пор Бернард возненавидел ночи, когда серебряный Магалор зависал над столицей, заливая застывший город призрачным светом. Именно тогда он поверил, что ночное светило является прибежищем неупокоенных душ — уж слишком много их слеталось в его тесную квартирку, принося с собой уйму воспоминаний. Воспоминаний, которые советник предпочел бы забыть навсегда.

Потому советник улыбался редко — только когда ему нужно было ошеломить собеседника, пробить его защиту и выяснить, что именно тот скрывает.

— Как ты думаешь, это еще кто-нибудь заметил? — Гарин поймал себя на том, что начинает нервничать.

— Возможно, — Бернард пожал плечами. — Это так важно?

— Мне еще жить не надоело.

— Тогда ты играешь не в те игры, — старичок с деланым огорчением вздохнул. — Ты же успешный купец, чего это тебя в политику потянуло?

Гном вздохнул в ответ.

— Поверишь, что мы пытаемся спасти мир?

— Нет. Но ты сказал «мы»… Это становится еще интереснее, — Бернард хитро прищурился. — Ну, чего замолчал? Я жажду подробностей!

Толмач, на свое счастье, оказался в меру трезв и притом весьма искусен — понадобилось всего полчаса, чтобы вычленить смысловую основу в невнятных воплях пленника. После этого изготовить «эликсир понимания» было лишь делом техники.

— Я буду жаловаться, — жалобно пробормотал пленник, искоса поглядывая на бочонок в углу палатки. — У вас будут неприятности.

— Пить хочешь? — барон зачерпнул полный ковш воды и с наслаждением отпил половину. — Ах, хорошо.

— Хочу, — пришелец мелко закивал.

— Сперва вопросы, — Тиг, с наслаждением допив остатки воды, повесил ковш на бочонок.

— Торг тут неуместен, — пленник попытался горделиво выпрямиться, но веревки, которыми его тщательно прикрутили к креслу, оказались слишком тугими.

— Вот именно, — барон снова зачерпнул воды и поднес ковшик прямо к лицу пришельца — впрочем, недостаточно близко, чтобы тот сумел напиться. — Потому… — вода вернулась в бочонок, — сперва вопросы, потом — все остальное.

— Мы так не договоримся.

— Договариваются равные, — Тиг начал терять терпение. — И потому — первый вопрос: откуда вы?

Пленник упрямо поджал губы, отказываясь отвечать.

— Ну, ты сам выбрал, — барон коротко кивнул палачу и вышел из палатки. — Позовете, когда он согласится сотрудничать.

Утро пришло незаметно — вместе с совершенно невероятным похмельем. Старичок упал без сознания прямо у доски, на которой чертил план очередной операции, а гном едва успел добраться до кресла.

— Больше… никогда, — выдохнул Гарин, с трудом усмиряя желание отравиться, не сходя с места. Все его сознание вопило, что это будет наилучшим выходом — болеть перестанет сразу, но пока гном успешно сопротивлялся искушению. — Если, конечно, не сдохну прямо сейчас.

Дроид, летавший где-то под потолком, сделал изящный кульбит и приземлился рядом с гномом.

— У вас есть отличная пословица — «зарекалась баба, когда последний раз рожала». Насколько я в курсе, это весьма болезненная процедура, так что аналогия напрашивается сама собой.

— Умник, — прохрипел Гарин. Каждое слово давалось ему с огромным трудом, но тут гном не смог смолчать. — Помоги, а? Ты же можешь.

Штурман молча развел сияющие руки, и между ладонями повисла сияющая нитка. Секундой позже она распалась на сотни огненных капель, неподвижно повисших вокруг обмякшего в кресле гнома.

— Не знаю, уж получится ли, — озабоченно отозвался дроид. — Ты же знаешь, точнее, не знаешь, откуда у меня все это.

— Получается, — Гарин поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. Стоило образоваться первым каплям, как невероятная, оглушающая боль тут же ушла, оставив после себя чувство невыносимой потери и колоссальную слабость. Гном начал догадываться, отчего «Ведьмин лог» звали «эликсиром кратколетия», но закончить мысль не сумел — беспамятство накатило слишком быстро, погрузив Гарина в бездну целебного сна, полного странных сновидений.