Брайан Джейкс - Рэдволл Страница 31

6

У Василики выдался трудный день. Накормив Матиаса и Мафусаила, она со своими помощницами поднялась на стену, чтобы накормить часовых и унести грязную посуду. После этого пришлось готовить еду для родителей Молчуна Сэма, которые, вежливо поблагодарив Василику, съели все с большим аппетитом. Маленький Сэм наблюдал за родителями, не вынимая изо рта лапы. Василика угостила и бельчонка. Только она управилась со всем этим, как Констанция попросила ее приготовить еще четыре порции: три для Полевкинсов и одну, большую, для зайца Бэзила Оленя. Василика охотно выполнила просьбу барсучихи. Глядя, как ест Бэзил, Василика своим глазам не поверила: она никогда не видела, чтобы кто-либо мог столько слопать! Даже такие известные едоки, как Констанция и Амброзий Пика, не шли ни в какое сравнение с зайцем Бэзилом Оленем. Деликатно промокнув губы — заяц отличался не только неутолимым аппетитом, но и утонченными манерами, — Бэзил Олень разразился похвалами:

— Превосходно! Божественно! Я, признаться, уже начал забывать, как хорош добрый старый полдник в аббатстве! Дорогая, не поможете ли вы старому холостяку освежить память? Будьте добры, принесите еще кружку вашего дивного октябрьского эля и порцию этого замечательного летнего салата. Пожалуй, я осилю также и несколько кусочков айвового пирога монаха Гуго. Восхитительно! Да, и не забудьте козий сыр с орехами. Это моя слабость. А теперь беги, очаровательная малютка! Ты очень мила, честное слово!

Василике помогали прислуживать еще две мышки. Сегодня им приходилось ходить на кухню кружным путем: аббат Мортимер запретил всем, кроме тех, кто помогал Матиасу и Мафусаилу, входить в Главный и Пещерный залы.

В проеме две лампы вырывали из чернильной темноты два золотых круга. Матиас и Мафусаил быстро зашагали вниз по потайной лестнице; кроты остались наверху, готовые, если понадобится, прийти на помощь. Воздух в подземелье был холоден и сух. Двое друзей спускались все ниже и ниже, пока лестница не закончилась наклонно уходившим вниз извилистым ходом, укрепленным деревянными стойками. Матиас вздрогнул: сколько же времени прошло с тех пор, как здесь ходили в последний раз! Паутина, которую он отодвигал в сторону, тут же рассыпалась в прах. Мафусаил шел рядом, держась за его рукав. Тоннель то и дело поворачивал — налево, направо, опять налево, опять направо. Голос Мафусаила звучал здесь глухо и незнакомо:

— Наверное, его вырыли таким изогнутым для прочности. Ты заметил, Матиас? Мы все время спускаемся вниз.

— Да, мы, наверное, уже под стенами аббатства. Друзья шли все дальше и дальше. Они сами не смогли бы сказать, как долго они шли по этому древнему извилистому ходу. Мафусаил вырвался немного вперед и вдруг остановился.

— Ага, вот и конец, — воскликнул он.

Перед ними была дверь. Друзья внимательно осмотрели сделанную из твердого дерева, обитую железом и украшенную фигурными гвоздями дверь. Она казалась незапертой, но никак не поддавалась. Матиас поднял лампу повыше.

— Смотри, на косяке что-то написано. Мафусаил прочитал громко и медленно:

Как и прежде, надо встать,Приглядеться в середину,Рэдволл — мой пароль опять,Там и сам — входить едину.*

Старик не стал скрывать своего разочарования:

— Хм! И это после всего, что я сделал, после бессчетных дней размышлений и поисков! Вот она, благодарность!

Но его слова остались неуслышанными: Матиас уже пересчитывал вбитые в дверь гвозди. Мафусаил сделал вид, что ему все равно, но вскоре присущее ему любопытство победило досаду, и он поинтересовался:

— Мышонок, может, помочь тебе?

— Сорок два, сорок три, помолчи! Разве не видишь, я считаю.

Старик привратник надел очки:

— Что ж, значит, ты уже разгадал эту загадку самостоятельно.

Матиас подмигнул другу:

— По крайней мере мне так кажется. В этом четверостишии две подсказки: ищи середину и пароль — Рэдволл. В слове «Рэдволл» семь букв. Если посмотреть внимательно на эти старинные гвозди…

— Это скрепы, — поправил Мафусаил. Матиас продолжал:

— Да, если присмотреться к этим скрепам, то видно: их семь рядов — столько же, сколько букв в слове «Рэдволл». Семь рядов сверху вниз и семь справа налево, всего сорок девять. Таким образом, двадцать пятый гвоздь оказывается средним. В четверостишии же говорится смотри в средину. Так что вот он, нужный мне гвоздь.

С этими словами Матиас надавил лапой на центральный гвоздь, и дверь со скрежетом отворилась. Пока дверь открывалась, у мышей на спине шерсть встала дыбом. А когда дверь наконец открылась полностью, Матиас положил лапу на плечо Мафусаила.

— Давай, друг, войдем вместе, — предложил он.

— Но в четверостишии говорится, что войти можешь только ты один, — возразил старый привратник.

Матиас ответил ему каким-то новым, властным голосом. Здесь, в подземелье, он вдруг показался Мафусаилу старше и выше ростом.

— Я — там и сам. Мартин — это Матиас, — промолвил мышонок. — Как своему другу и верному спутнику, я позволяю тебе войти со мной.

Мафусаил неожиданно почувствовал, что рядом с ним находится некто, кто много старше его. Высоко подняв лампы, друзья вошли в открытую дверь.

За дверью оказалась небольшая, с низким потолком комната, в центре которой возвышалась каменная плита. Это была гробница Мартина Воителя! Боковые стенки гробницы покрывала резьба, изображающая сцены из жизни Мартина: ратные подвиги и исцеление больных. Сверху на плите лежало изваяние Мартина в натуральную величину, одетое в знакомое им облачение Ордена Рэдволла — скромное, без всяких украшений. Матиас в благоговении созерцал лицо легендарного героя. Тишину прервал шепот Мафусаила:

— А вы с Мартином очень похожи, мой молодой друг.

Как только старик заговорил, дверь за ними со скрипом захлопнулась. Матиас, ничуть не испугавшись, обернулся к двери. На внутренней ее стороне висели щит и перевязь для меча. Круглый стальной щит, какими пользовались в старину, несмотря на все прошедшие годы, сверкал как новый, в центре его была выгравирована буква М. Перевязь из блестящей черной кожи, с петлей для ножен, тоже выглядела совсем новой: мягкая и гибкая, она словно только что вышла из мастерской кожевника. Большая серебряная пряжка ярко сверкала в свете лампы.

Не говоря ни слова, Матиас развязал свой пояс послушника и, отдав его Мафусаилу, перепоясался перевязью. Та словно была сделана по его мерке. Матиас осторожно снял с двери щит и примерил его. Он продел лапу в петли с тыльной стороны щита: одна оказалась у локтя, другая под ладонью. Как ни странно, все это показалось Матиасу чрезвычайно знакомым. Под щитом на двери открылась надпись. Мафусаил прочел: