Дэфид Хью - НЕБО В ОГНЕ Страница 31

Взросление означало преодоление страхов. Той далекой ночью, когда Арлин и Альберт отправились в супермаркет в Зомбилэнде в поиске гнилых лимонов и лаймов, у нас с Флаем состоялась беседа. Он спросил меня, что бы я пожелала делать на войне. Он хотел знать, стала бы я пытать врагов, даже если врагами окажутся люди.

Я никогда не переставала думать об этом его вопросе. Когда я ослушалась приказов на самолете и отказалась лететь на Гавайи без Флая и Арлин - это был признак взросления. Я бы не оставила своих друзей. Этим все сказано. На "Бове" я чувствовала, что они отпускают меня.

Арлин было легче сказать, что она не хочет брать меня с собой, потому что я не подготовлена к этому, чем признаться, что она любит меня.

Флай и Арлин просто не знали, как говорить кому-то о своей любви. Альберт знал. И я тоже этому научилась. Но я была готова поставить все боеприпасы на планете на то, что Флай и Арлин никогда не научатся. Но это не имело значения. Я любила их. Даже теперь, когда они улетели, я не забуду их. Я смотрела на ночное небо, гадая, какая из звездочек - их корабль. Я пообещала им, что меня не убьют раньше, чем я вернусь к намеченному плану. Я буду хорошим солдатом. Так будет до тех пор, пока не появится необходимость делать действительно необычные вещи.

17

- И снова на Фобосе мы, где зомби были людьми!

- Что ты делаешь, черт возьми? - возмутилась Арлин.

- Пою, - ответил я.

- Это не пение, - возразила она.

- Это патентованный Крик Души Флая Таггарта, - сказал я.

- Нет, это пение, - сказал Альберт, отважившись на риск, на который не пошли бы даже ангелы.

- Ты уверен, что это было мудрое решение? - спросила Арлин своего будущего жениха.

- Не очень, - рассудительно согласился он. - Но я признаю, что эту песню Флай придумал сам. Он создал зомби-версию "И снова в седлах мы".

- Спасибо, Альберт, - сказал я. - Когда я предлагал тебе присоединиться к нашей великолепной четверке, я знал, что выбираю человека с утонченным вкусом.

- А мне наше маленькое приключение в Солт Лейк Сити вспоминается совсем не так, - поправила меня Арлин.

На это у меня был идеальный ответ:

- И снова на Фобосе мы…

- Остановись, Флинн Таггарт, - проговорила он, кладя руки на уши. - Мы еще даже не на Фобосе. Не мог бы ты немного подождать и петь там, и желательно без шлема?

- Тебе меня не одурачить.

Я был тверд. Кроме того, я уже прождал почти полтора месяца - это было гораздо дольше, чем я изначально планировал провести в этой ржавой кастрюле. Причиной тому была слабая подача топлива (спасибо пришельцам), а также маршрут, нами избранный, который сделал обычную однонедельную прогулку до Марса в шесть раз дольше. Все это и сподвигло меня к пению.

- Мы не оставляли руин на Фобосе, в отличие от Деймоса. Там все еще может быть воздух в герметизированных зонах.

- А также пинки, колючие, призраки…

- И куропатки на грушевом дереве. - Я не позволил ей сменить тему. - Фишка в том, что если там есть воздух, я смогу петь.

- И это можно будет использовать вместо оружия, - наконец согласилась Арлин.

- У нас есть хоть какие-то мысли по поводу того, какая ситуация сейчас на Фобосе? - спросил Альберт, внезапно став очень серьезным.

- Нет, - сказал я, готовый отложить свое очередное выступление. - Но что бы там не было, это интереснее, чем очередная секунда в этом…

Я остановился, подбирая подходящее слово.

- Китовом брюхе, - Арлин закончила за меня. Благодаря мне она знакомилась с Библией.

- Я готовлюсь к битве, - признался Альберт, почти печально.

Я окинул взглядом нашу секцию этого роскошного космического крейсера и остановил взгляд на остатках моей шоколадной плитки. Я уже съел часть таких плиток, начиненных вкуснейшими орехами.

- Знаю, что ты чувствуешь, морпех, - сказал я Альберту.

- Все мы начинаем беспокоиться. В этом может заключаться секрет подготовки воина к заданиию. На поле битвы он будет готов убивать все живое.

- Ага, своим пением, - дополнила Арлин. Я нашел новую ахиллесову пяту у своей подруги: поющий я. Может быть, она была права. Я представил себе тыкву, убивающую себя об стену, лишь бы не слушать мой перформанс. А армия импов подрывается на бочке жижи, избавив себя тем самым от мук выслушивания второго куплета. Да, что-то в этом было. Однако я не смог

углубиться в эти мысли, потому что наш бесстрашный лидер избрал этот момент, чтобы присоединиться к нам. Все морпехи проснулись в автобусе. Вот какая у меня возникла ассоциация: автобус.

Тихий голосок в задней части моей головы мог бы стать настоящей болью, окажись он в другой части тела. Я вспомнил одну ситуацию времен высшей школы, странно похожую на эту: нас было трое, и все мы были разбужены, сидя на задних рядах автобуса для музыкантов - я был в группе, играл на кларнете.

Мне нравилась одна девочка, которой, так получилось, нравился мой друг. Ее звали Ноэль; его звали Рон. Страшный лентяй. Мы втроем вели приятную беседу, когда наш преподаватель внезапно зашел в задний отсек автобуса. Старик Кроудер. Мы называли его Моллюском Кроудером, потому что он был похож на то, что вытягивают из раковины вместо жемчуга. Он только хотел удостовериться, что у нас не было ничего, что противоречило правилам. Темнота космического корабля, смех троих друзей, прибытие парня с книгой устава - этого для меня было достаточно, чтобы иметь предубеждения к капитану Идальго. Настало время расставить все по местам.

Больше не было мира больших футбольных игр. Теперь свиная шкура покрывала лишь уродливых пинки-демонов, которые не нуждаются в книжке с правилами, чтобы испортить дневное веселье.

Я не мог перестать думать об Арлин и капитане Идальго, о том, что она шрозила избавиться от него, если он встанет на пути выполнения миссии. Я никогда не слышал, чтобы она говорила так раньше. Я узнал, насколько она может быть смелой, при первой же нашей встрече.

Тогда она поспорила с Ганни Гофортом, чтобы доказать, что она в достаточной степени "мужчина", чтобы носить свою стрижку. Я узнал, насколько она может быть умной, на Фобосе.

Тогда она оставила свои инициалы на стене для меня, а-ля Арне Сакнуссен из "Путешествия к центру Земли". Так что я знал, за кем иду.

Соединив в человеке ум и смелость, можно получить и патриота, и предателя. Я достаточно изучил историю, чтобы понимать, как трудно бывает иногда различить эти понятия.

Когда твой мир стоит у стены, иногда приходится принимать жесткие решения. Выбор должен быть приоритетным. Пусть и неприятным.