Феликс Крес - Король темных просторов Страница 31

Солдат утонул.

Она отнеслась к этому со странным безразличием. Посидев немного на песке, она встала и двинулась в сторону от берега. Она не знала, куда идет и зачем. Ей хотелось оказаться как можно дальше от людей на берегу. Ничего больше.

Солдат, однако, не утонул. Отчаянно сражаясь с морем, он добрался до скал, вокруг которых плавали обломки парусника. Услышав крик о помощи, он тут же бросился туда, откуда тот доносился. Среди поломанных досок барахтались люди, судорожно цепляясь за все, что могло помочь в борьбе с пучиной.

Как ни удивительно, в живых после катастрофы остались многие. Корабль-призрак Демона разбил корму барка; все, кто остался жив, искали убежища в носовой части корпуса, а именно нос дольше всего продержался над водой… Теперь горстка людей, которых не унесли ночью волны, отчаянно дралась за жизнь. Их было пятеро: Альбар, двое матросов, лишившийся чувств Вард и лучник со сломанной ногой.

Солдат, приплывший на помощь, считался лучшим пловцом в команде. Благодаря его самопожертвованию появилась возможность спасти раненых. Альбар, удивительно хорошо владевший собой в воде, с неожиданной энергией, таившейся в его худом теле, поплыл ему навстречу. Вместе они начали буксировать к берегу длинную и толстую балку, когда-то бывшую форштевнем.

Среди выступающих из воды скал болтался опутанный канатами кусок бушприта. Из последних сил солдат подтянул его к себе и привязал к балке. Они помогли добраться до этого импровизированного плота раненому лучнику, сломанная нога которого причиняла ему страшную боль при каждом очередном ударе волны. Урядник, с мрачно-презрительной гримасой на бледном лице, привязал его и поспешил на помощь матросам, едва удерживавшим на поверхности все еще не пришедшего в себя капитана. Его тоже привязали к балке. Потом все отдыхали, тяжело дыша, раз за разом захлестываемые волнами, но уже чувствуя себя в относительной безопасности. Чуть позже они начали работать ногами; им помогал прилив, неся их в сторону берега. На полпути было уже ясно, что они спасены.

Они долго отдыхали на берегу, потом прошли чуть дальше в глубь суши.

Ветер не ослабевал; от него немного защищали песчаные холмы, но холод давал о себе знать. Мокрая одежда скорее стесняла движения, чем защищала. У них не было никакой еды, не могли они и развести огонь.

Они знали, где находятся: западный ветер снес их с выбранного курса, дрейфующий парусник миновал с севера Большую Агару и разбился у берегов лежавшей от нее на северо-востоке Малой Агары. Впрочем, один из матросов был именно отсюда родом, ему была знакома каждая пядь земли, и он знал, как добраться до ближайшего рыбацкого селения. Вскоре, немного набравшись сил, он отправился за помощью. Кто-то еще пошел в другую сторону, намереваясь тщательно осмотреть пляж. Однако больше никто не спасся. Раненые лежали на земле. Сломанную ногу лучника зажали между двумя палками и обвязали куском веревки. Варду перевязали рану на голове. Когда он пришел в себя, его вкратце ознакомили с последними событиями; теперь он лежал, обдумывая создавшееся положение.

В первую очередь необходимо было добраться до рыбацкого селения, нанять лодки и плыть на Большую Агару. Буря кончилась, но Вард знал, что времени у них немного. Вскоре начнется новая, которая, возможно, продлится несколько дней. Перспектива остаться на этом острове выглядела весьма мрачно. Столица Агар, Ахелия, находилась не на Малой, а на Большой Агаре. В Ахелии был родной порт их уже не существующей эскадры. В Ахелии были казармы морской стражи. В Ахелии — был дом Варда.

Здесь, на Малой Агаре, они могли рассчитывать самое большее на гостеприимство агарских рыбаков, у которых хватало собственных хлопот и без непрошеных гостей. Эти мужественные, суровые люди в течение трех месяцев не могли пользоваться дарами моря, живя благодаря накопленным в течение года запасам сушеной рыбы, которые составляли почти единственную их пищу. Малая Агара была лишь покрытой песком и жесткими травами скалой; на подобном грунте мало что можно было выращивать. Трава с побережья была не лучшим кормом для скота. На всем острове держали всего несколько коров. Разводили только кур.

Была уже темная ночь, когда посланный в рыбацкое селение матрос вернулся в сопровождении отца, дяди и еще нескольких рыбаков, нагруженных простыми, наскоро изготовленными носилками, провизией и бурдюком, полным местного подобия темного пива.

Ридарета шла среди низкорослых сосен. Она до сих пор не задумывалась о том, где находится, что ей делать. Она не знала, велик или мал остров, на котором она оказалась. Судя по части берега, которую она видела, он был достаточно обширен.

Впрочем, остров ли это? С тем же успехом она могла находиться на континенте Шерера.

Одиночество наводило на неприятные мысли. Она пыталась отбросить их прочь, не желая ничего знать, ничего понимать… Но образ превратившегося в пыль Гееркото навязчиво преследовал ее утомленный разум. Несомненно, она была собой, оставалась собой. Но в какой степени? Что, собственно, произошло? Внезапное исчезновение всех ран скорее пугало, чем радовало. Ее преследовал образ умирающего Рубина. Она изо всех сил старалась не замечать чудовищной связи между агонией могущественного камня и ее внезапным исцелением.

Потом она подумала о лоцмане. Раладан… До сих пор она не отдавала себе отчета в том, насколько он был ей нужен. Теперь, когда она осталась по-настоящему одна…

Она знала, что стражники хотели ее повесить. Она знала, что лоцман каким-то образом этому помешал. В который уже раз она была обязана ему жизнью?

Увидев у ног узкий ручеек, она присела. Странно, но до сих пор она не чувствовала ни голода, ни жажды.

Однако она все же напилась.

Если это был остров, в особенности небольшой, то где-то внизу по течению этого ручья должно находиться селение. Ридарете были знакомы острова у побережья Гарры, и она знала, что пресную воду здесь зря не тратили. Где бы этот остров ни находился, сомнительно, чтобы здесь страдали от избытка питьевой воды.

Она продолжала сидеть погруженная в раздумья.

Так или иначе, в конце концов необходимо было найти какое-нибудь человеческое поселение. Ведь не могла же она питаться воздухом, не могла и ночевать под открытым небом, одетая в одни лишь лохмотья, даже близко не напоминавшие платье. Однако она боялась, что в селении, находящемся неподалеку от места катастрофы, наткнется на потерпевших кораблекрушение. Чем бы это закончилось — она прекрасно знала.

Однако столь же хорошо она знала, что вскоре силы оставят ее. Она подумала, что ей вовсе незачем просить ночлега, может быть, просто удастся украсть какую-нибудь еду и одежду… Она решительно не желала, чтобы кто-либо догадывался о ее существовании. По крайней мере пока.