Джеймс Кейбелл - Сказание о Мануэле. Том 1 Страница 31

— У этой Фрайдис прекрасные черные волосы… и несомненная власть…

— Она была когда — то королевой Аудельской и поэтому удерживала власть над всеми земляными фигурами. Я это знаю, поскольку она открыла мне несколько тайн Ауделы. Но злейший враг Фрайдис тоже ходит в красном и живет между белыми зубками Фрайдис, и именно он ее и погубил. И, если б я женился на ней, она бы вскоре уговорила меня стать великим создателем образов и отдать свою жизнь подобным искусствам.

Беда же сказала:

— Ты завоевал любовь этих женщин, ты набрался благодаря этим женщинам знаний и сил. И ты их оставил, чтобы бежать за еще какой — то женщиной, которая не даст тебе ни власти, ни знаний, но лишь создаст множество неприятностей. Это не героизм, Мануэль, но это по — человечески, и твои доводы вполне соответствуют твоему возрасту.

— Верно, что я еще молод, сударыня.

— Нет, уже не так молод, мое общество сделало тебя зрелым человеком, и ты уже замысливаешь глупости, свойственные пожилым мужчинам.

— Неважно, каков мой возраст, сударыня, я всегда помню, что, когда впервые стал героем, бросив жизнь скромного свинопаса, я полюбил служанку Ниафер. Она умерла. Я же не умер. Вместо этого я уступил Ниафер Дедушке Смерти и такой ценой сохранил свою жизнь и добыл рецепт, с помощью которого невероятно преуспел, так что сегодня я — дворянин в красивых одеждах с лакеями, собственными заливными лугами и замками, если б только мне удалось ими завладеть. И я больше не хожу с дырами на локтях, и августейшие особы смотрят на меня благосклонно, а я нахожу их достаточно милыми. Но радость, которую доставила мне Ниафер, ни с чем этим не сравнится.

— Это тоже старая человеческая история, — сказала голова, — а у тебя заблуждение, которое посещает большинство пожилых людей. Однако ты верно служил мне месяц, идущий за годы, за исключением того, что дважды насыпал мне в похлебку недостаточно яду и забывал принести лед, когда здесь бывал Черный Старик. Впрочем, кто без греха? Время твоей службы прошло, и я должна с тобой расплатиться. Будешь ли ты тогда счастлив и наступит ли вечный разрыв между нами?

— Я видел лишь одного счастливого человека, — отвечал Мануэль. — Он сидел в высохшей канаве, вытаращив пустые глаза, а его волосы напоминали свалявшуюся шерсть, но Бедламский Нищий был совершенно счастлив. Нет, это не то счастье, которого я желаю.

Голова повторила:

— Ты мне служил. Я заплачу той платой, которую попросишь. Чего ты хочешь? Дон Мануэль ответил:

— Я прошу Ниафер, которая была служанкой, а теперь является тенью в языческом раю.

— Значит, ты думаешь, что вызывать мертвецов возможно?

— Вы хитры, сударыня, но я помню то, что сказала мне Фрайдис. Поклянетесь ли вы, что Беда не может возвращать умерших?

— С большой охотой я поклянусь на всех самых подлинных реликвиях Христианства.

— Ах да, но положите ли вы одно из своих холодных остроконечных ушей на… — тут Мануэль прошептал то, что не хотел называть вслух, — пока произносите клятву.

— Конечно же, нет, — мрачно ответила Беда, — так как, если я дам такую клятву, растревоженный призрак, который вечно звенит своими цепями, восстанет против меня. Да, Мануэль, я способна возвращать мертвых, но предусмотрительность побуждает меня скрывать мощь своей власти, поскольку использование этой власти в полную силу было бы почти так же губительно, как и разламывание этой тыквы. Ибо существует только один способ возвращать мертвых во плоти, и, если я ему последую, я потеряю голову.

— Что это для влюбленного? — спросил Мануэль. Голова вздохнула и закусила белую губу.

— Для Леших клятва есть клятва. Поэтому ты, будучи человеком, извлеки пользу из знания и власти, которые получил от других женщин, нарушив клятвы! И как ты послужил мне, так и я послужу тебе.

Мануэль позвал к себе так, как научила принцесса Алианора, черных орлов и послал их во все края света за всевозможной белой землей. Они повиновались магии Апсар и принесли дону Мануэлю из Британии землю, называемую левкаргиллон, и принесли глисомаргу из Энисгарта, и эглекопалу из Галлийских провинций, и аргентарию из Лакре — Кая, и белую землю каждого наименования со всех концов света.

Мануэль сделал из земли, как научила его королева Фрайдис, тело женщины. Он слепил тело особым способом, согласно старому таинству Туйлы, и тело получилось настолько совершенным, насколько позволяло умение Мануэля, но у тела не было головы.

Затем Мануэль послал крапивника с золотым хохолком в Прованс. Тот влетел через форточку мраморного королевского дворца в спальню принцессы Алианоры и взял там платок, расшитый тутовыми ягодами и орошенный слезами, которые Алианора пролила, горюя о разлуке с Мануэлем. И дон Мануэль послал сокола, который вернулся с платком королевы Фрайдис. Тот был расшит белыми лилиями и тоже мокр от слез.

Когда все было готово, Беда хитро улыбнулась и сказала:

— В прошедшие времена я свергала возвышенных царей и пророков, а также и кудесников — тогда, когда Беда, забыв осторожность, делала посмешище из Митридата, Мерлина и Моисея в манере, о которой все еще любят вспоминать слагатели баллад. Но с тобой, дон Мануэль, я поступлю по — другому, и я вскоре приведу тебя в замешательство более спокойным способом. Я попытаюсь более тонко победить твою любовь к Ниафер: она — противница не щепетильная, не очень благоразумная, но чрезвычайно сильная, потому что заметь: ты упрямо желаешь эту умершую язычницу, которая в жизни, вполне возможно, ничего собой не представляла. Из — за этого ты нашел Беду, ты прожил месяц лет с этой чумой, ты лишился молодости, ты задумываешь бросить вызов смерти, ты намерен ограбить глубокую могилу и обобрать рай. Поистине твоя любовь велика.

Мануэль лишь сказал:

— На мне лежит обязательство, ибо жизнь Ниафер была отдана ради сохранения моей жизни.

— Я, которую одни называют Бедой, а другие Кручиной и которую в настоящее время победила твоя любовь, — я одна могу достать для тебя эту женщину, поскольку в конце концов я одолеваю всех и вся. Жизнь — моя вотчина, и крик каждого ребенка при рождении есть клятва верности мне. Таким образом, я господствую там, где волей — неволей мне служат все, лишь один ты служил по своей воле. И, поскольку ты послужил мне, я послужу тебе.

Мануэль сказал:

— Хорошо.

— Это не так хорошо, как ты думаешь, ибо, когда ты обретешь эту Ниафер, я вернусь к тебе в виде легкого бесформенного облака и окутаю тебя — не сразу, а постепенно. Так что ты увидишь сквозь меня женщину, из — за чьей любви ты сделался мужественным и бесстрашным и ради которой осмеяна смерть и ограблен рай. И ты тоскливо спросишь: «Неужели ради этого?» В течение размеренных, деловых, неважных часов, что тянутся между одеванием утром и раздеванием на ночь, ты будешь в глубине сердца задавать этот вопрос, тогда как я буду сопровождать тебя повсюду в виде легкого бесформенного облака и тайком буду шептать тебе.