Дневник 13-ой Наложницы (СИ) - Кенли Мэри Страница 32

«Если у вас есть последние слова – произнесите их. Ибо вы осуждены и умрёте»

Холод от камней поднимался по коленям вверх. Я упиралась связанными руками в пол и думала.

Воспоминания накатывали неровными волнами шторма.

Я вспоминала обрывки своей смерти и жаркое солнце Нашкора, когда впервые открыла там глаза.

Вспоминала глаза змеи, озлобленные, невыносимые, жгущие надежду. Это – и задыхающихся детей…

Вспоминала дикий танец инициации и хватку на шее от рук Ледяного Короля.

Даррен, Даррен… Мой король.

Сколько раз мы играли в ненависть?

Под дланью моего короля полегли многие, оборвав вздох. А я, отчего-то, продолжала жить на острие ножа, искала выход, вертелась змеей, пока не обнял он меня, отказываясь отпускать.

Рядом с ним никогда не было и не будет просто.

Ненависть – лишь столкновение интересов людей. Непримиримость, из которой исходит вражда.

И тогда… Что такое любовь?

Я не знала. Не знала, люблю ли его, хочу ли быть с ним всегда. Это казалось слишком ослепляющим финалом.

Хорошим концом.

Есть ли он, в самом деле, для таких потерянных душ?

«Я не верю ему. Если я поверю – проиграю. Если я доверюсь… Стану слабой, слишком слабой, так, что и касанием переломишь»

— Время молитвы истекло, - первосвященник улыбается и жестом приказывает своим приспешникам схватить меня.

Я изгибаюсь в их руках, сопротивляюсь, когда меня тащат вверх, упираюсь, как могу. Не знаю, ради чего эта борьба, но… Не хочется умирать просто так.

Похоже, они не ожидали, что встретят сопротивление. После молитвы я должна была ожидаемо смириться со своей участью, но всё вышло наоборот – во мне открылось второе дыхание. И вот оно настойчиво твердило не сдаваться без боя.

На дне сундука с грехами остаётся потерянная надежда… Но и её я вытащила силком.

Верчусь, кручусь, лягнула одного в коленную чашечку, укусила второго, вцепляясь в волосатую руку без зазрения совести. Немного яда выступает на губах, ох, милый, этот укус ты не скоро залечишь.

— Бешеная сука! – ревёт прислужник. Меня бьют по щеке и от удара голова запрокидывается вверх, а кожа болезненно пульсирует.

Но сейчас я почти не чувствую боли. Только желание потянуть время ещё немного…

Капельку.

Никлаус хмурится, он надеялся, что всё пройдёт проще, а потом разводит руки в стороны и усмехается:

—  Посмотрите, братья! Истинное лицо потомков рыжехвостов. Не люди – дикие твари. Лучшее, что можно для них сделать – очистить запятнанное через обряд.

Ох, поглядите, какие мы высокоморальные.

Да, я дикая, мне есть в кого!

Тем не менее, моё сопротивление не было слишком эффективным. Мужики намного сильнее меня, ясное дело. Потому, вскоре моё тело водрузили на алтарь, плотно приковав железными наручниками ноги и запястья 

Никлаус гордо поднимался на постамент, держа в руках изогнутый, тусклый клинок. Я впилась в оружие ненавидящим взглядом и закусила губу.

— Как славно, что ты перестала притворяться хорошей девочкой. Так даже лучше, - спокойно произнёс священник, в чьём голосе мелькала одержимость мясника.

— Всё для вас, - хмыкаю я, а вот он, внезапно, раздражается.

— Обряд очищения будет болезненным, леди. Мне придется снять кожу с вашего красивого лица и тела, слой за слоем. Это будет очень больно.

Не слишком ли много психопатов в этом мире?

— Учения Чистого Бога весьма странные, - высокомерно фыркаю я.

— Они несут просветление беднякам и показывают путь богатым. Тебе не понять, твоя вера чужая, - усмехается мужчина мне в ответ.

Он навис над прикованной мною и почти ласково провёл кончиком клинка по моей шее к щеке.

— Ахх… - кровавая полоса потянулась. Ребристая поверхность клинка приносила невозможную боль даже при таком неглубоком порезе.

— Какая разница, кому ты посвящаешь жизнь? Куда важнее: кому ты отдашь смерть, - улыбнулся мне первосвященник с нежной одержимостью.

Да уж, с этим трудно поспорить.

Успею ли я метнуть в него змею?

Мне плевать, что будет потом, другого шанса может не быть. Этот ублюдок настроился мучить меня до конца, но я не собираюсь плакать и кричать. Лучше умру, забрав и его жизнь.

— Ваше Святейшество… - вдруг произнёс кто-то из прислужников.

Он оглянулся, нервно прислушиваясь. Никлаус поднял на него взгляд.

В тот момент… Несколько прислужников выпустили летающие лезвия, перерезающие сухожилия у ближайших «братьев».

Дверь в зал содрогнулась от сильнейшего удара, а окна вылетели, разлетевшись вдребезги. Никлаус покачнулся на постаменте и сжал зубы, перехватывая клинок покрепче. Похоже, он решил добить меня быстрее.

Ох, нет, милый, свой шанс ты просрал.

Змея срывается с моего запястья, вцепляясь в его руку и мужчина роняет оружие, истошно закричав.

Все свечи в зале потухли от ледянящего холода, что пробирался сквозь окна и двери. А я… Передумала и решила тоже подать голос:

— Даррен! Даррен! Помогите! - о чувстве собственного достоинства поговорим позднее.

Первосвященник подскочил, пытаясь заткнуть мне рот, но было уже поздно.

В лунном свете мелькнула фигура… Быстрая, закованная в латы, смертоносная. Я не знала, что именно случилось, но Никлаус издал предсмертный хрип и тотчас повалился на меня, заливая свежей кровью.

Ну, блеск. Просто блеск.

Сверкающий Адегард перерубил цепи, сковывающие меня и я выдохнула, приподнимаясь. Мои руки дрожали. И не только руки.

Я поняла, что меня буквально трясет, будто все страхи прошедших часов решили разом поразить тело. Я даже не могу ничего сказать, потому что… Просто расплачусь, как ребёнок.

В полутьме ко мне склонилась фигура. Запах мяты и прохладная платина волос… Дали неожиданное успокоение.

Король поднял меня на руки, прижимая к груди, как величайшее сокровище.

— Почему ты пришёл? – тихо спросила, утыкаясь носом в его шею.

— Ты звала, - коротко ответил Даррен.

И от этого плакать захотелось сильнее.

— А как же восстание?... – произношу, сдерживая горечь.

— Идёт прямо сейчас. С ним разбирается Картас, - в темноте сверкнула слабая улыбка.

— Бросил замок ради фаворитки… Что скажут люди? – вздыхаю.

— Какая разница.

И правда. Разве есть разница, что скажут люди? Мои пальцы впиваются в его рубашку до боли и я тихо всхлипываю.

— Видимо, нам по судьбе предначертано спасать друг друга, - почти смеюсь, качая головой.

Его пальцы аккуратно стирают кровь с моей щеки.

— Верь мне, Церера, - просто сказал он.

А я верила. Действительно верила.

Итак, мы вышли из Храма и нас встретил свежий ночной воздух при полной луне.

Мы возвращались обратно и Даррен не выпускал меня из объятий. Я и сама, к своему стыду, продолжала отчаянно цепляться за рубашку мужчины, будто видела в этом единственное спасение.

Мы ехали на лошади на редкость неторопливо, в кольце личных рыцарей короля.

Он негромко рассказывал мне на ушко события последнего дня:

— Мы с Картасом знали, что начнётся восстание. Ему удалось перехватить и заменить некоторых служителей Храма. К сожалению, у них получилось тебя украсть до того, как мы спохватились, но эту сцену пришлось разыграть до конца. Даже сделать вид, что восстание проходит успешно, чтобы вскрыть как можно больше лиц, участвующих в нём.

— Ты уверен, что всё под контролем? – тихо спросила я, баюкая своё сознание на груди мужчины.

На самом деле, меня одолевала усталость и нежелание в чём-либо серьёзно разбираться.

— Ты вскоре сама увидишь, - ответил Даррен.

Замок Варош вырисовывался на горизонте почти как в тот раз, когда меня впервые привезли на Северные земли.

Странное чувство. Ностальгическое.

Разве что сейчас мир обуяла тьма, а замок… Горел огнями. Со стороны казалось, что там творится настоящее побоище и я невольно прижалась к груди Даррена сильнее.