КЖД II - Толбери Рост Страница 32

Кальдур потерялся где-то в раздумьях над остроумным ответом и Дукан отпихнул его плечом в сторону, снова занимая место рядом с девушкой.

— А что вы едите?

— В каком смысле? Еду, — она посмотрела на Дукана как на умственно-отсталого.

— Что-то не вижу тут полей, — Дукан провел рукой по каменистым склонам с редкими прожилками ещё не растаявшего снега.

— Полей? А-а-а, — догадалась девушка. — Да тут же ни черта не растет, кроме травы. Какие могут быть поля? Это у вас там в низинах тишь да гладь. Мы мясо в основном едим и молоко. Муку делаем из всего что добудем. Зелень растим, и всё что неприхотливо и терпит жизнь под ветром и мало влаги. Иногда птицу добываем или дичь какую-нибудь. Меняем шерсть и шкуры на всё, чего тут не хватает.

— А что едите в походах?

— Всё, что есть, — девушка снова улыбнулась ему. — Обычно берём еду с собой. Сушим её на солнце, пока она не превратиться в труху — так она занимает совсем мало места. А когда надо, завариваем её в кипятке. На острых склонах и вершинах, кроме птиц и их яиц, ловить нечего. Это на крайний случай. Летом много где растёт ягода, зелень, корешки. Есть можно много чего. Даже зимой можно встретить лис, сурков, лошадей, козлов, баранов и тройку другую рогачей. Если нет лука, то можно следить за ними, что они едят и есть это же. Немного протянешь.

Дукан кивнул ей с долей благодарности и как-то странно посмотрел, девушка кивнула на мрачную фигуру горы.

— Но там, на высоте, жизни уже нет. Не место это для людей. Там когда окажитесь, не идите быстро. К горе нужно привыкнуть. Чем выше, тем будет тяжелее, не спешите, а то гора сломает вас. Воду будете брать в трещинах, ночью лёд там замерзает, а днём в ярком солнце, по поверхности этого льда бежит вода. Она очень холодная. Дайте воде согреться и пейте много, но ни в коем случае не ешьте снег. Флягу носите за пазухой. Спите все вместе, укрывшись одеялами, с головой. Не оставляйте ничего снаружи —замерзнет. Особенно касается обуви, её нужно снимать на ночь, чтобы она продышалась. И не забывайте ходить в туалет. Если моча стала ярко оранжевой. Если долго испытывали жажду — не начинайте пить сразу много, пейте помаленьку несколько дней. И не думаете, что умнее горы. Когда будете подниматься, сами посмотрите в замерзшие лица умников.

***

— Нам стоит найти место для ночлега, — недовольно заметил Дукан в уже глубоких сумерках.

— Зачем его искать? — искренне удивилась Хизран. — Оно же никуда не потерялось.

Дукан устало посмотрел на неё и промолчал. Голос Хизран был полон энергии, словно не было у неё бессонной ночи, свадьбы, перехода через горы и недавней борьбы за жизнь. Она пёрла вперёд, словно молодой бык, и к концу дня это раздражало всех. Но Хизран была проводником, показательно не замечала их усталости, и ссориться с ней было себе дороже.

В почти кромешной тьме солнце закатилось и уступило место звёздам.

Стало достаточно светло, чтобы осторожно идти дальше, но почти все начали спотыкаться — засматривались на небо. Звёзды казались куда ближе и ярче, и их было так много будто кто-то рассыпал на небе муку. Часть из них мерцали холодно, часть ярче, их цвет играл от холодно-синего до красно-оранжевого, и впервые Кальдур увидел то, для чего не нашёл названия — едва заметные всполохи между звёзд, переливающиеся странными оттенками и перетекающие в бесконечный и меняющийся постоянно узор.

— Тотум, — пояснила Хизран будничным голосом. — С равнины не видно. Ещё одна причина жить в горах — это видеть небо ночью так близко. Мы пришли.

Только сейчас Кальдур услышал равномерное шипение и шум воды. Они вышли на небольшую и узкую тропку, окруженные высокими и отвесными скалами со всех сторон и в тени большой горы, никаких рек или ручейков поблизости не было видно.

Хизран завернула за угол, в едва заметный поворот тропинки и тут же пропала. Кальдур едва пошёл за ней, потерял её всего на несколько секунд, и когда нашёл она уже успела скинуть с себя платье. Её голое тело блеснуло в свете звёзд и тут же скрылось под небольшим водопадом, спускавшимся со скалы почти бесшумно, и переходящий в небольшой ручеек с заводью, скрывающийся в скалах. Кальдур не успел, да и не захотел отворачиваться, за что тут же снова получил острый локоть Розари под рёбра.

— Что это за место? И какого чёрта мы тут делаем? — хмуро спросил Дукан.

— Освежаемся, — донеслось из потока воды.

Розари ещё раз воткнула локоть в сжавшегося Кальдура, для верности, убедилась, что тот отвернулся и недоверчиво подошла к воде. Потрогала рукой и удивилась ещё больше.

— Тёплая, — прошептала она.

— Кипяток, — ответила Хизран. — Наверху горячие источники. Скала называется Дед. Мы говорим: "Дед парит, главное, чтобы не проснулся". До источников тяжёло лезть, но молодёжь любит. А я как-то случайно нашла это место. О нём почти никто не знает. Каждый раз останавливаюсь тут освежиться по дороге. По ощущениям — по году жизни мне прибавляет. Тысячу лет проживу! С Зульпуром проживём! Очумеет, когда покажу ему.

— Это было обязательно? — проскрипел Дукан, глядя на её горящие глаза. — Мы вроде как спешим.

— Я хочу быть чистой, — ответила Хизран, вышла из потока воды, согнулась, скрутила волосы и выжала их. — Мне так нравиться. Мы спешим только ко сну. Хорошее место для ночлега тут недалеко, а после такого будете спать как младенцы. Так что... не стесняйтесь и снова будьте моими гостями. Ну. Смелее, попробуйте.

Розари уговаривать было не нужно, она уже стягивала с себя штаны и рубашку. Третий удар локтём в спину напомнил Кальдуру, что ему всё ещё нельзя поворачиваться. В темноте блеснули её тонкие бледные руки, она выхватила стоявшую поотдаль ещё смурную с похмелья Анижу и потащила к воде. Та почти не протестовала.

Всю сцену с беспристрастным лицом наблюдал Дукан. Он настолько устал, что даже передумал отвешивать какие-то неприятные комментарии, вместо этого вздохнул и начал стягивать ботинки — промочить хотя бы уставшие и огрубевшие ноги.

***

Хизран сидела у костра и ковыряла его палкой, довольно улыбаясь и не отводя взгляда.

— Не спиться? — спросила она Кальдура, когда тот выбрался из-под своего пледа.

— Нет. А надо, — смурно ответил он.

— В горах слишком много свежести и энергии. Горы дарят бодрость. Надо было и тебе искупнуться. Зря не пошёл.

— Ага, — усмехнулся Кальдур и припомнил насколько острые Розари имела локти. — А ты чего не спишь?

— Да думаю кое о чём и волнуюсь.

— Не скажешь?

— Да пока не о чем говорить. Тут ждать нужно. Пока не проявится.

— Ла-а-адно, — Кальдур посмотрел на Хизран, её глаза всё так же блестели и не убегали от огня. — Тогда расскажи ещё о своих этих горах. Чего нам ещё не следует делать?

— Не пытайтесь идти короткими путями, — она пошурудила полкой в пламени, взвился сноп искр, костёр затрещал веселее. — Всегда выбирайте более ровный и лёгкий участок. Не суйтесь на ледник и северный склон — он прикончит вас. И избегайте снега. Иногда будет казаться, что идти по нему легче чем по камням. Это так, но нужно отличать плохой снег от хорошего. А научится этому стопроцентно невозможно, даже если здесь вырос и прожил всю жизнь.

— А что не так со снегом? — удивился Кальдур.

— Чем будет холоднее, тем меньше он тебе будет нравиться, барашек. Когда в горах лезет умный — он никогда не сорвется, потому что будет цепляться хотя бы двумя конечностями. Когда в горы идёт опытный — он никогда не будет ни в чём нуждаться, в горах найдёт всё, что ему нужно. И никогда не полезет туда, куда не нужно. Единственное, чего в горах следует опасаться даже умному и опытному — это снег. В самое неподходящее время ему может прийти в голову осыпаться и пойти лавиной. Это в большинстве случаев происходит внезапно и непредсказуемо. Засыплет с головой и найдут быть может только по весне. А может и вообще никогда не найдут.

Кальдур скорчил недовольную рожу, он всё меньше разделял восторг Хизран от гор.