Голодная бездна Нью-Арка (СИ) - Демина Карина Страница 32

— А она все ближе и ближе… и никуда-то от нее не деться. Ладно, деточка… свирель… вот уж и вправду, диковинка. Случайно попала… на Рыбачьем рынке купил. Нравилось мне бродить по рядам, искать что-нибудь этакое… порой находил. Большею частью, конечно, барахло, но… не в нем дело. В людях. В рассказах. Ох, какие истории я слышал! Каждая вторая на сцену просилась… пускал. Будь добра, сходи в библиотеку, — он смежил веки. — Третий стеллаж. Вторая полка. Книга в красном переплете. И не спеши… мне уже некуда. А тебе пока незачем. Помнишь, как пройти?

— Да.

Спуститься на этаж.

Темный коридор. Скудное освещение. И вновь снимки, на которые Тельма старательно не смотрит. И еще более старательно гонит из головы мысли о том, что дело, оказывается, не только в ребенке, который мог бы появиться на свет, если бы мама…

…в деньгах.

…и в страхе, что кто-то узнает о долгах.

…и прав мистер Найтли, шкодливый кошак не меняет привычек. И то, что удалось однажды, случилось бы вновь. Надо поискать… хорошенько поискать… Мэйнфорд сам предлагал Тельме заглянуть в архив, вот она и воспользуется любезным предложением.

В библиотеке, как сие и положено, царили тишина и полумрак. Здесь шторы не задергивали плотно, Тельма подозревала, что исключительно в виду дряхлости их, и в комнату проникал свет с улицы. Яично-желтый, густой, он разливался по паркету и коврам неровными лужицами. Выплескивался на полки. Подсвечивал корешки старых книг.

Когда-то Тельме нравилось здесь бывать.

Надо же, а она и забыла… в приюте ей казалось, что она из дому-то не выходила, а если и выходила, то исключительно для прогулок в парке. А все ведь иначе было. И когда-то она частенько оставалась в доме мистера Найтли. И он отводил Тельму в библиотеку, усаживал за стол, огромный, слишком большой для нее. Мистер Найтли придвигал вплотную к столу кресло, на кресло кидал пару внушительных томов «Истории Нового света», к которой он относился с изрядным скептицизмом. На тома — подушечку. А уж на подушку усаживал Тельму. Вручал ей листы бумаги и карандаши.

— Веди себя тихо, — говорил он. — Не мешай работать.

Сам же устраивался в дальнем углу, на софе, где и проводил часы, сгорбясь, уставившись невидящим взглядом в очередную стопку исчерканных листов.

Или же нервно расхаживал по библиотеке, бормоча себе под нос что-то.

Порой он вовсе забывал о Тельме, но ее это не пугало… она рисовала.

Или, когда удавалось сползти с кресла-трона — позже Тельма научилась делать это без труда — бродила по библиотеке. Вытаскивала книги, разглядывала, что картинки, что желтые листы, что буквы, далеко не всегда знакомые. С книгами она обращалась аккуратно и всегда возвращала на место, а потому, когда мистер Найтли однажды поймал ее за разглядыванием «Энциклопедии малых божеств масеуалле», то не рассердился…

…та книга стояла на прежнем месте. Теперь она не выглядела ни большой, ни внушительной. Обыкновенною. Потрепанной, замусоленной даже. Такую можно найти в любой или почти любой букинистической лавке.

Тельма провела пальцами по темному переплету.

Не сейчас.

Какой там стеллаж?

Третий. И полка вторая. Книги мистер Найтли расставлял согласно собственной системе, разгадать которую вряд ли бы у кого получилось.

«Легенды Старого света», огромный фолиант в обложке красного сафьяна, стоял бок о бок со «Свадебными традициями чичемеков», а с другой стороны его подпирал «Малый справочник животновода». За годы совместного существования книги сроднились, и Тельме пришлось приложить немало сил, чтобы выдрать треклятые «Легенды». Она попробовала было пролистать книгу, но лощеные некогда страницы слиплись, точно «Легенды», оскорбленные столь непочтительным с собою обращением, не желали посвящать Тельму в свои тайны.

Ну и пускай.

— Свет выключила? — поинтересовался мистер Найтли. Сперва Тельма решила, что за время ее отсутствия он задремал, а то и вовсе помер — до того бледной и недвижимой гляделась его фигура. Но нет, мистер Найтли встрепенулся, и стакан умудрился не выронить. — Неси сюда… открывай оглавление. Ищи главу про сирен.

Он не стал дожидаться, пока Тельма справится с упрямой книгой.

— Сирены… проклятые дочери Мельпомены…

— Кого?

— Была в Старом свете такая богиня… сгинула вместе с ним… но не сирены.

Книга со скрипом открылась, естественно, не на нужной странице.

— Наполовину женщины, наполовину птицы… от матери они унаследовали чудесный голос, от отца — дикий и необузданный нрав. Некогда сирены населяли Эгейское побережье. Оттуда расселились по многим островам. Особо нравились им скалистые утесы, рифы… море, чувствуя родство с их кровью, охотно давало укрытие. Да и могучие крылья сирен способны были унести их на многие и многие мили…

Книга дразнила.

Перед Тельмой мелькали чудища прошлого.

Рогатые лошади… и люди с собачьими головами. Вовсе не люди, но твари столь отвратительные, что и на картинках они внушали безотчетный ужас.

— Сирены кормились с кораблей. Они пели. И голоса их очаровывали моряков. Корабль шел на скалы. Разбивался. А там уже сирены и кормились… на деле, если брать свидетельства очевидцев… очевидцев оставалось не так уж и много, не было в них ничего птичьего. Ты с книгами управляться разучилась?

— Нет.

Тельме удалось-таки открыть на нужной странице.

С гравюры глядела женщина, полунагая и очаровательная в этой наготе. Она стояла в полоборота, заглядывая себе через плечо, и взгляд лукавый ее дразнил.

Мол, неужели ты, Тельма, веришь в подобные сказки?

Даже если веришь, то они исчезли, ушли в воды Мирового океана вместе с породившим их Старым светом…

— Там дальше еще есть, — мистер Найтли послюнявил палец и, дотянувшись до книги, с легкостью перевернул страницу. — Да и женского в них тоже немного… разве что изнутри.

Облик этой твари был ужасен, хотя, если разобраться, что ужасного может быть в рыбе? А сирена больше всего аккурат на рыбу и походила. Веретенообразное тело ее лоснилось не то от качественной краски, которая и за годы не поблекла, не то по замыслу художника. Окрас оно имело темно-бурый, светлеющий к брюху, где, насмешкой над всеми эротическими фантазиями, выделялась пара молочных желез. Пожалуй, их можно было бы принять за женскую грудь, но Тельма не представляла того извращенца, которого подобная грудь привлекла бы.

— Морские обитатели… вероятнее всего, наделенные какой-то магией, естественного свойства. Полуразумные. То есть, в достаточной мере разумные, чтобы создать стаю…

— Волки тоже создают стаю.

— Возможно, когда-нибудь найдется человек, который и их назовет разумными, — миролюбиво согласился мистер Найтли. — Как знать… сирены умели делать орудия. Копья с каменными наконечниками. Остроги.

Руки, приделанные к этому рыбьему телу гляделись чуждо и нелепо.

Отвратительно.

Как и треугольная голова, выраставшая прямо из плеч.

Плоские акульи ноздри. Широко расставленные глаза. И провал-пасть, полная мелких острых зубов.

— На побережье находили следы древних стоянок с рисунками, осколками глиняной посуды… был даже один чудак или, правильней сказать, безумец, утверждавший, что некогда сирены были разумным видом, сродни людям, цвергам или альвам, но море изменило их… или не море.

В пятипалой руке тварь сжимала кривоватое копье с широким наконечником.

— Когда-то, быть может, они и вправду охотились на корабли. Когда корабли строили хрупкими, а люди не умели защищаться от ментального воздействия. Позже появились амулеты-рассеиватели, купола, изоляторы… в общем, много чего. Да и сама защита корабля не позволяла так просто посадить его на рифы. Вот сиренам пришлось перейти на рыбу… по-прежнему опасность они представляли для рыбаков или побережников. Причем особенно чувствительны к голосам сирен были дети.

Тельма осторожно коснулась картинки.

Тварь не ожила.

Не извернулась, не замахнулась дрянным своим копьецом… не впилась в палец… и вовсе ничего-то эти пальцы не ощутили, кроме гладкой, слегка липкой бумаги.