Барб Хенди - Через камень и море Страница 32

Винн обосновалась на скамейке напротив и принялась разбирать узорные штрихи.

«Судакс» — алчность.

Но в контексте подразумевалось другое. Оно должно было быть использовано в звательном падеже, как в названии или имени, которое бы произносилось на современный лад как Шандагх.

Винн подняла глаза к началу рассказа.

Прекрасная семья известных каменщиков жила в маленьком, но славном поселении клана Радхир.

Она запнулась, вспоминая слова Хайтауэра. «Радхир» было сокращением от «Радхир'заи'ач» — «рождённый из земли» — как гномы называют себе подобных.

Желая услужить своему народы, сыновья и дочери этой семьи стремились стать купцами. Они надеялись улучшить навыки торговлю чтобы улучшить благосостояние своего клана. Но в течении долгих лет, все члены этой семьи постепенно ушли в землю и остался только один сын.

Винн увидела новое «вабри» формирующееся в слово Шандагх.

Алчный… как последний в своей линии, унаследовал всё, что приобрела его семья, но он потерял любовь к кладке и честной торговле.

Сначала он неохотно использовал своё мастерство, но не на справедливый обмен. Он не торговал достойными металлами, такими как медь, кованная сталь или латунь. Он брал оплату только иностранными монетами — золотом, серебром и драгоценными камнями. И вскоре он отказался от служения своему народу совсем и распродал инструменты и изделия своей семьи.

И Алчный больше не обменивался.

Он покупал всё, что он желал за золото и серебро, но предлагал столь скудное количество, что мало кто шёл с ним на сделку. С помощью обмана и спекуляции он стал наживаться на горе своих собратьев. Его клан стал серым и мрачным.

Богатство Алчного росло также неуклонно как утрачивались его навыки привитые семьёй.

Он забыл, что его предки передавали из поколения в поколение. Когда его ложное богатство стало больше, чем состояние всего Сита, где он жил, он пришёл к старейшинам и стал требовать сделать его танаэ. Они согласились, потому что даже старейшины были обездоленными. Они увидели, что только Алчность увидел путь к богатству и известности.

Ширвишам сказали, чтобы они осветили торк. Алчность потребовал, чтобы он был сделан из золота и драгоценных камней, которые он выбрал, чтобы напомнить всем насколько великим он стал. Но ширвиш отказался.

Алчность влез в долги, чтобы сделать торк по своему вкусу, хотя никогда не был благословлён пред очами Вечных. Когда он надел его без благословения Вечных, ширвиши ушли из Сита, чтобы никогда не вернуться.

С ложным танаэ в качестве примера, зависть стала распространяться как чума. Репутация Алчность зашла так далеко, что даже чужеземные торговцы стали избегать этого Сита. Народ был предоставлен сам себе.

Пока в один прекрасный рассвет не пришёл путешественник.

Сначала люди не обратили на него внимания. Хотя он был Радхир, он не обладал ничем стоящим. Он носил полупустой кошелёк и опирался на грязный посох. Его ботинки и ярко-оранжевая туника была такой же как и у некоторых путешественников в то время. Когда он остановился у одинокого приветственного дома, никто не обратил внимания на этого жалкого оборванца, даже когда он вошёл внутрь без приглашения.

Винн дошла до первого появления знакомого «вабри» Беджакенджа.

Лёгкий Язык начал свой рассказ.

Он рассказывал о любви к чистой стали и когда закончил, в приветственном доме повисла тишина. Даже те кто стоял казалось окаменели. Но тут тишина была нарушена.

Это Алчность слышал его слова в своём приветственном доме, но опоздал на рассказ и теперь умолял нищего поэта рассказать историю снова или начать новую.

Алчность ничего не мог с собой поделать.

Он упрашивал рассказывать истории о себе и работать на него, чтобы поэт распространял их везде, где бы ни шёл и предложил на это четвертак самой мелкой серебряной монеты, чтобы тот рассказывал историю среди Чурвадин.

Винн замерла и нахмурилась. Старое слово звучало знакомо. Для гномов «дин» было обозначением любых людей. Но когда они назывались Чурвадин…

Смешанный народ.

Никто не сказал ни слова о предложении Алчности. Все ожидали ответа от поэта.

Медленно покачав головой, Лёгкий Язык отказался.

Он рассказывал сказку о том, как хорошо творить благотворительность или пел песню, которая разрывала сердце для тех, кто был слишком беден даже для того, чтобы купить глоток пива. Но он не мог продавать свои сказки за звонкие монеты и не копил имущества.

Алчность рассердился.

Он считал, что этот нищий поэт был либо слишком глупым, либо слишком тщеславным, чтобы пожертвовать своими принципами ради хорошей прибыли. Вместо этого странник растрачивал своё мастерство для нищих и бедных. Тем не менее, ложный танаэ не сдался.

Алчность удваивал цену, но каждый раз Лёгкий Язык отказывался.

Алчность каждый раз предлагал всё больше и больше, но каждый раз поэт отказывался. Тогда он обратился к старейшинам, чтобы те убедили его, но это не помогло.

Лёгкий язык от всего отказывался.

Он считал приемлемым, только когда все люди могли слушать его и воспринимать эти истории.

В конце концов, старейшины уговорили взобраться его на вершину холма и рассказать ещё одну историю. Вокруг собрались гномы и стали слушать.

Когда он закончил, снова повисла тишина. Взор поэта был устремлён на старейшин, а глаза Алчного остекленели.

Ложный танаэ всё ещё пребывал в сказке рассказанной Лёгким языком, а поэт терпеливо ждал.

Наконец, толпа загудела, призывая рассказать ещё и Алчный пришёл в себя. Он наклонился вперёд, глядя на поэта. Потом он бросил перед ним на пол горсть серебряных монет и стал требовать ещё сказку, потому что не был ещё удовлетворён.

Поэт кивнул, но не коснулся ни одной монеты и начал своё третий рассказ.

Затем он спел песню, эпическую поэму и закончил это тремя частушками, которые вызвали много смеха среди народа и даже Алчного заставили пару раз усмехнуться.

Потом Лёгкий Язык замолчал и стал ждать.

Алчный стряхнул наваждение от давно забытых радостей. Он наклонился вперёд, чтобы просить ещё, потому что не был удовлетворён. Но то, как толпа приветствовала поэта заставило его усомниться.

Некоторые даже бросили монету или две и вряд ли они жалели.

Никто не хотел выглядеть неблагодарным или жадным, но никто не понимал почему поэт не берёт лежащие перед ним деньги. Алчный хотел тоже хотел сказки и бросил ещё денег.

Потом поэт кивнул и начал своё четвёртый рассказ.

В течении всего утра и следующего дня этот ритуал повторялся. С каждой рассказанной сказкой и легендой поэт уставал, но обожание толпы росло, как и раздражение Алчного росло.