Евгений Эс - Седой Страница 32

Еще днем раньше Виктор беспокоился о том, что его могут поймать, то сейчас с некоторым удивлением отметил, что даже рад тому, что его нашли. По крайне мере нашли живым.

- Ты кто? — издалека выкрикнул один из орков.

- Мне нужна помощь, — еле слышно произнес Виктор и не узнал свой голос настолько сели голосовые связки.

Один орк осторожно приблизился, помог человеку сесть, задрал рукав его рубахи, увидел клеймо на плече и указал на него второму.

- Раб, — произнес он, и этим коротким словом было сказано все.

Оба орка сразу успокоились, стали уверенными и деловыми.

- Спасибо за помощь, ребята — просипел Сомов, когда ему связывали руки и ноги.

Дальнейшее в памяти сохранилось урывками. Его поволокли в деревню, где он какое-то время валялся в грязном насквозь провонявшемся навозом сарае вместе с домашними животными. Приходило много разных орков, с любопытством его рассматривали, но медицинской помощи никто оказывать не собирался. Запомнились детишки орков, с озорством тыкающие в него палкой и веселящиеся, когда в ответ он беспомощно мычал от боли. Потом его крепко связанного как тюк бросили на телегу и долго везли. Связывали напрасно, в таком разбитом состоянии он не мог ни бежать, ни идти, ни стоять. Даже солнечный свет вызывал болезненные ощущения в глазах. Как везли и куда, не запомнил совсем, потому что периодически терял сознание от непереносимой боли, вызванной тряской телеги по бездорожью. Когда ненадолго вынырнул из забытья, и мелькнули знакомые очертания замка Вендора, ему было уже все равно. Он умирал. Болели все мышцы тела так сильно, что даже пошевелиться было невозможно, а добивал мучительный кашель, но из-за боли даже откашляться не получалось и он просто задыхался.

А потом появилась надежда. Она положила холодную руку на раскаленный лоб, и стало спокойно и хорошо. Виктор поднял тяжелые веки и увидел Ийсму. Она плакала. Беззвучно. Слезы просто катились по ее щекам, когда она натирала человека мазями, прикладывала амулеты, обкладывала душистыми травами и поила снадобьем. Студент поймал ее руку и чуть придержал, не зная как выразить свою благодарность.

- Ийсма, — губами произнес он ее имя, но голоса своего не услышал. Голос у него пропал совсем.

Лишь через несколько дней благодаря невероятным усилиям целительницы он почувствовал себя лучше. Исчезли кашель и боль, и вернулся голос — хриплый низкий чужой, который остался у него навсегда.

А потом Ийсма исчезла и больше не появлялась. Зато появился Геор вместе с кузнецом. Геор вопреки ожиданиям Сомова не стал избивать человека, хотя по злобному выражению его лица было заметно, как сильно ему этого хочется. А кузнец без лишних разговоров приступил к работе и очень быстро на руках и ногах Сомова оказались тяжелые железные оковы с короткими цепями. Теперь захочешь не убежишь. Потом Геор лично отконвоировал человека в помывочную, где стояли большие чаны с обычной и кипящей водой, приказал выстирать и прокипятить одежду, а самому вымыться. Было указано особенно тщательно отмыть волосы, для чего даже был выдан кусок местного вонючего детергента. Затем Виктора вернули в отдельную каменную камеру, о существовании которой он и не подозревал. Перед тем как закрыть дверь за Сомовым, орк злорадно оскалился:

- Готовься, Сангин. Завтра утром тебя принесут в жертву.

Он лязгнул засовом и его удаляющийся зловещий хохот еще долго звучал в ушах Виктора.

Ну, вот и закончились его приключения в этом странном жестоком мире. Что ж, можно было считать эти полтора года, как небольшую отсрочку перед смертью. Ведь по большому счету он должен быть погибнуть еще тогда, в самолете рейс номер сорок пять тридцать восемь. Теперь для Сомова это было совершенно очевидно.

В камеру доносились приглушенные звуки музыкальных инструментов, смех, выкрики орков. Они сегодня что-то очень шумно праздновали и даже пели. Интересно что? Может быть, Лексор стал наконец-то чемпионом, а может у них так принято веселиться перед жертвоприношением? Эти звуки веселья еще сильнее терзали душу человека, приговоренного к ужасной смерти. Какой? Виктор старался об этом не думать и отгонял от себя видение черного блестящего жертвенника у подножья каменного истукана, бога орков. Мелькнула мысль покончить с собой прямо здесь в камере, чтобы не достаться на растерзание монстрам. Он даже огляделся в поисках средств для самоубийства, но кроме соломы в камере ничего больше не было. Да и не решился бы Виктор на такой поступок, даже перед лицом неминуемой смерти он не испытывал склонности к суициду. Очень хотелось жить. Как-то незаметно страх перед смертью сменился отрешенным спокойствием. Виктор смирился. Наверное, он уже просто привык умирать, Сначала в самолете, затем, когда пошел на нож, потом вместе с Хэком, когда они готовились принять последний в жизни бой с преследующими их орками. Да и при каждом неудачном побеге он готовился к смертельной расплате, а еще дважды смерть приходила с болезнью и отступала только благодаря целительнице. Смерть всегда стояла рядом и он привык к ее присутствию. Как там в песне пелось: «не насильственной смерти бояться надо, а насильственной жизни».

Ночью пошел дождь. Сомов не спал, ему было жаль тратить последние часы своей жизни на сон. Он слушал дождь, как тот шумит, падая в траву, как барабанит по крышам и как иногда его перекрывают ленивые раскаты грома. Под утро незаметно для самого себя Витя все-таки уснул на пару часов.

На рассвете, когда Сомова вывели из камеры во двор, дождь продолжал плакать. Погода, как говорится, соответствовала обстоятельствам. Он вышел спокойный слегка бледный и подставил лицо каплям дождя. Его отрешенное состояние резко контрастировало с суетой, царящей в замке и, особенно у большого обоза из груженых телег у ворот. Кричали надсмотрщики и бегали рабы, прикрывая от дождя груз в мешках, состоящий из урожая, который отправляли в столицу на продажу. Виктора подтолкнули в спину, провели через двор и поставили позвякивающего цепями перед очами самого Вендора Ихара. Хозяин сидел под навесом от дождя в окружении родственников и помощников. Лексора среди них не было. Вендор оценивающе посмотрел на стоящего перед ним молодого человека с непокорно поднятой головой, мокрыми белоснежными волосами, прилипшими от дождя ко лбу и взглядом устремленным куда-то вдаль.

- Хорош, очень даже хорош, — оценил хозяин и наклонился в сторону Геора, отдавая распоряжение: — На рынок сразу не вези. Попробуй сначала продать на аукционе рабов. И только если на аукционе не возьмут, тогда отдашь на рынок. Торгуйся и меньше, чем за пять золотых не уступай. Хотя такой необычный тип может уйти и за все десять, если я что-нибудь смыслю в рабах. И в железо его, чтобы опять не убег. В железо!