Валерия Чернованова - Посланница. Страница 32

Постояв еще мгновенье, Джаред потянул за ручку двери и исчез в недрах трактира. Я метнулся за ним.

Внимательно оглядел чистое и довольно уютное помещение. Мага нигде не было видно. Подозвав слугу, поинтересовался, не имеется ли из заведения другого выхода и, убедившись, что нет, еще раз обозрел небольшое пространство.

Мистика! Не мог же он провалиться сквозь землю!

Раздосадовано ударил кулаком по столешнице, едва не опрокинув на пол глиняный кувшин. Ну ладно, Джаред, на этот раз тебе удалось меня провести, но даже не надейся, что так будет всегда. Клянусь, я выведу тебя на чистую воду, чего бы мне это ни стоило!…

…Догорал закат. Последние блеклые лучи крадучись просачивались сквозь листву вечнозеленых деревьев, намереваясь еще побороться со стремительно сгущающимися сумерками, но вскоре и они погасли, уступив землю в безраздельное владение ночи.

Высокая стройная фигура, закутанная в темный плащ, медленно двигалась по узкой лесной тропке к виднеющемуся на опушке приземистому домику. Избушка, обнесенная ивовой изгородью, казалась необитаемой. И только блики свечей, плясавшие в окнах, говорили о том, что внутри кто-то есть.

Путница поднялась на крыльцо и в нерешительности замерла на последней ступеньке. Прогнав прочь неуместные сомнения, толкнула ветхую дверь.

- Мора, - тихонько позвала она.

Светловолосая женщина, суетившаяся у печи, не оборачиваясь, произнесла:

- Проходи, Велена. Я была уверена, что ты придешь, и даже знаю, зачем.

Велена чуть нахмурилась, недовольная и удивленная проницательностью ольфиры, предвосхитившей мысли, которые эмпатия еще не успела облечь в слова.

- А может, взамен прозябания в этой жалкой лачуге, я хотела предложить тебе безбедную жизнь во дворце?

- Даже если бы это было так, я бы никогда не согласилась на роль дрессированной редкой зверушки, которую выставляют на обозрение пресыщенной богатой публики. - Глаза женщины ярко вспыхнули, или же это отблеск свечи создал такую иллюзию?

Владычица не сводила взгляда с ольфиры. Именно такой она себе ее и представляла: бледная, почти прозрачная кожа, узкое, с благородными чертами лицо в обрамлении длинных волос, напомнивших Велене дорогой эльфийский шелк.

Ольфира бесстрастно произнесла:

- Мне также известно, на какие вопросы ты жаждешь получить ответы. И я готова их тебе предоставить. Я намного старше и мудрее тебя, поэтому наберись терпения и выслушай меня до конца.

Эмпатия послушно опустилась на лавку, застеленную грубой выцветшей тканью, и вся обратилась в слух.

- Ты уже давно пытаешься понять, почему ваша жизнь так коротка, - говорила Мора. - Все дело в душе. В течение жизни она много страдает и оттого разрывается на части, с каждым новым испытанием крохотная ее частица устремляется в небытие. И так до тех пор, пока последняя крупица не вырвется на свободу и там родится душа обновленная, живущая своей независимой жизнью в новом для нее мире. А бренное тело, словно опустевший сосуд, никогда больше не востребованный своим хозяином, останется гнить в земле.

Мы же устроены по-другому. Ольфиры лишены этого божественного дара, потому что являются порождениями демонов, у которых, как известно, не бывает духовного начала.

Наша сила в крови. Именно там заложена бесконечность жизни. Моей крови тебе будет достаточно, чтобы завершить твое исследование. Это и есть тот недостающий элемент, который ты так тщетно искала. Без него невозможно создать эликсир жизни.

Велена была поражена. Ольфира, даже ни о чем не спрашивая, разгадала ее намерения, но, как ни странно, выглядела спокойной, словно и не боялась того, что должно было вскоре произойти.

Мора же тем временем продолжала:

- Да, мы живем долго, лучше сказать, бесконечно, до тех пор, пока сами не решимся уйти из этого мира или кто-то не решит это за нас. Но как обратная сторона медали, есть и другая сторона нашего существования. Возможно, узнав о ней, ты откажешься от своих безумных замыслов. - Ольфира с безотчетной тоской взглянула на Владычицу, в ее холодные синие глаза, но не нашла в них ничего, кроме непоколебимой уверенности в собственной правоте. - Наша жизнь может показаться тебе безмятежной. Мы не знаем разочарования, а значит, нам не дано испытывать боль. Но как довесок к этим благам, нам отказано в счастье и радости, нам незнакомы ненависть, а следовательно - и любовь. Лишь безмерная изнуряющая тоска неразрывно следует за нами. И с каждым днем она усиливается, превращаясь в такую же бесконечность, как и вся наша жизнь. Ты об этом мечтаешь?

- Позволь мне самой разобраться с собственной жизнью, - глаза Велены гневно сверкнули. - И можешь не сомневаться, я найду ей достойное применение.

- Тогда поспеши, - грустно усмехнулась женщина. - Скоро светает. В твоих интересах уйти незамеченной, чтобы никто не мог связать мою смерть с твоим появлением.

Велена помедлила. Ей никак не удавалось постичь странное, скорее даже абсурдное поведение ольфиры. Не такой реакции она ожидала от своей будущей жертвы.

- Почему ты так спокойна? Почему даже не пытаешься сопротивляться?

- К чему? - Мора сама приблизилась к эмпатии, побуждая ту поскорее исполнить задуманное. - Ты ведь все равно от своего не отступишь, а мне просто незачем цепляться за жизнь. Хочу лишь предупредить, ты не добьешься желаемого. Твой народ тебя проклянет, а сама ты умрешь в страшных муках.

Я же ухожу из этого мира без страха. Его однообразие уже давно меня тяготит. Единственное, о чем жалею, что даже моя смерть, как и вся моя жизнь, не сделает никого счастливей.

Женщина сделала еще один шаг навстречу Велене.

- Ну, что же ты? - прошептали бескровные губы.

Пальцы эмпатии, сжимавшие кинжал, предательски дрогнули, но уже в следующее мгновение острый клинок вонзился глубоко в сердце.

Велена зажмурилась, не в силах больше видеть это лицо. Схватила сосуд и, судорожно сжимая его ледяными пальцами, стала наполнять кровью, медленной струйкой стекающей по гладкому лезвию. Вырвав кинжал из начинающего остывать тела, опрометью кинулась прочь.

Порыв ветра задул последнюю свечу и навсегда захлопнул дверь теперь уже опустевшего жилища последней из ольфиров.

Велена бежала, не разбирая дороги, не замечая хлестких ветвей. Лишь очутившись на краю поляны, она смогла перевести дух.