Марина Колесова - Чародейка. Власть в наследство. Страница 32

— По-моему, сейчас она трепещет при упоминании твоего.

— Только потому, что так хочет он.

— Хорошо, предположим… и все-таки чем же объясняется его такое отношение ко мне?

— Мне тоже стало интересно… и я нашла ответ на этот вопрос, вот только не знаю, стоит ли говорить его тебе…

— Почему ты не хочешь мне этого говорить?

— Я не знаю, как ты на это отреагируешь…

— Скажи и узнаешь.

— Кай, все так запуталось… Соглашаясь на эту авантюру с тобой, я даже представить себе такого не могла. Как же я жалею о том своем решении… ты даже не представляешь.

— Потому, что я пошел жаловаться на тебя, да? Но я хотел показать обилайту то, что ты из-за него творишь и заставить перестать это от тебя требовать. Когда я увидел там Владетеля, я был уверен, что он казнит меня, и был готов умереть… Мне было очень больно от того, что ты вынуждена была делать это… И очень хотелось хоть как-то защитить тебя… Къяра, я не осуждаю тебя. Поверь.

— Я же уже сказала, что сделала это не для них… Теперь ты знаешь всю правду обо мне, а я знаю, как ты теперь относишься ко мне и что обо мне думаешь…

— Ничего ты не знаешь!

— Почему не знаю? Ты сам сказал, что я жестокая и бессердечная. И мне трудно спорить с этим, потому что это правда. Я тебе, конечно, объяснила, что у меня были причины стать такой. Но это ничего не меняет… Результат остается прежним. И я с ним согласна. В общем, я рада, что мы сумели с тобой поставить все точки над «и» в наших с тобой отношениях. И ты, и я теперь знаем, что можем ждать друг от друга…

— Къяра, я люблю тебя! И мне все равно какая ты… Я тебя люблю… Если можешь, прости… Я не имел права ни нарушать твой приказ… и тем более не имею права осуждать тебя и как-то оценивать твои поступки. Прости, — Кай опустился на колени и склонил голову.

— Кай, встань. Встань сейчас же! Я знала о твоих чувствах. Только они не ко мне, а к той, которую ты себе выдумал… Я не такая. И никогда не стану такой. Все мои чувства видимо умерли вместе с Катариной, и я потеряла всякую сентиментальность… Ее заменили прагматичность и расчетливость. Есть у меня возможность избежать лишних жертв, я ее использую, нет — принесу жертву, не задумываясь, и даже постараюсь извлечь из этого выгоду… Попытайся осознать это. Именно это мне и хотелось показать тебе сегодня.

— Я уже понял это… но это ничего не меняет. Я люблю тебя и клянусь, что больше никогда не буду нарушать твои приказы, что бы ты ни делала. Даже если сейчас ты также убьешь всех остальных и меня с ними в придачу… это не изменит ничего… Я все равно буду любить тебя.

— Кай, ты ненормальный! Меня нельзя любить! Нельзя! Ты понимаешь? И я не могу никого любить!

— Мне все равно любишь ты меня или нет…

— Ну почему я согласилась на это? — скорее простонала, чем проговорила Къяра, — Ведь чувствовала, что нельзя… и все равно согласилась.

— О чем ты? Что нельзя?

— Соглашаться надевать на тебя кабалит было нельзя…

— Почему?

— Потому что меня нельзя любить! Нельзя!!! Если ему закрадется лишь подозрение об этом, он убьет тебя, и даже твой отец, как бы он не хотел, не сделает ничего… — Къяра резко встала с кресла, отошла к окну и отвернулась.

— Къяра, я ничего не понимаю… Кто он? Какой мой отец? У меня нет никакого отца, я не помню своих родителей… И почему тебя нельзя любить? И кто об этом должен догадаться?

— Все. Забудь… Это я так, в сердцах наговорила. Все это ерунда, — не оборачиваясь, произнесла Къяра.

— Подожди… Так ты все это сделала, чтобы заставить меня, тебя разлюбить? Потому что боишься, что меня убьют? Кто? Обилайт?

Къяра молчала.

— Хотя ты сегодня сказала, что он даже любит меня… значит ты не про него… Твой отец? Владетель? Это он столь ревностно охраняет свою дочь, что никому не позволяет любить ее? Я прав?

— Прав! Прав! — обернувшись, раздраженно ответила Къяра, — Ты на редкость догадлив. Здесь ничего не происходит без его ведома… И обилайт больше похож даже не на аллигатора, а на верного цепного пса, который сжимает и разжимает зубы лишь по приказу… по его приказу… Поэтому не надейся, как бы он тебя не любил, получив приказ, он возьмет тебя мертвой хваткой или заставит это сделать меня…

— Я уже сказал раньше, Къяра, что ради тебя я, не раздумывая, приму любую смерть… так что не лишай меня перед ней радости общения с тобой… не надо… Я люблю тебя такой, какая ты есть… Пожалуйста, не надо ничего усложнять… и запутывать еще и наши с тобой отношения. Все и так очень сложно. Ведь, исходя из всего того, что ты уже мне сказала, получается, что обилайт мой отец, да?

— Я не хотела говорить, но раз уж проговорилась… Да. Только это он тщательно скрывает и в первую очередь от Владетеля. Поэтому не надейся, официально он это не признает никогда.

— И не надо… Будем считать, что я это тоже не знаю. Слушай, так ты получила способ замечательно его шантажировать.

— Знаю… только делать это не хочу.

— Зато хочу я.

— Ты опять хочешь заниматься самодеятельностью? Хватит! Я сегодня и так еле выкрутилась… Теперь еще выдумывать, как я наказала тебя, надо будет.

— А не выдумывай. Недели через две я приползу к обилайту и, рыдая, откажусь про это говорить, потому что ты запретила мне про это рассказывать.

— Ничего такого ты говорить ему не будешь.

— Хорошо. А что сказать?

— Скажешь, что не наказывала… На коленях заставила несколько дней простоять и отпустила.

— Почему, Къяра?

— Потому что я так хочу! Все! Это не обсуждается.

— Хорошо, как скажешь, — Кай подошел к Къяре, нежно коснулся ее плеча и с улыбкой произнес, — А может, действительно разрешишь мне хотя бы ночь простоять подле тебя? Я был бы счастлив…

Кай, медленно и нежно ведя рукой от плеча Къяры к ее талии, опустился рядом с ней на колени.

— Еще чего не хватало, — Къяра капризно скривила губы, но не отстранилась, — Всю ночь он со мной стоять собрался. Как же… Я в спальню пойду, а ты здесь останешься. И уж дальше как хочешь… Хочешь — на диване спи, хочешь — на коленях стой.

Видя, что Къяра не отстраняется, Кай и вторую руку положил ей на талию и, заглянув ей в глаза, с иронией произнес:

— Это неправильное решение… Я провинился. А ты вместо наказания идти спать собралась.

— Встань. Толку-то тебя наказывать… ты знаешь, что жестко тебя наказать все равно не смогу, и беззастенчиво пользуешься этим, — в глазах Къяры появился загадочный мерцающий блеск, а на губах заиграла лукавая улыбка.

— Госпожа, помилосердствуйте… Когда я хоть раз Вас ослушался? Припомните хоть раз, кроме сегодняшнего случая, а? — Кай медленно поднялся, одной рукой взял руку Къяры и поднес к губам, а потом осторожно другой рукой за талию притянул ее к себе.