Коваленко Эдуардович - Камбрия — навсегда! Страница 32

— Это всё потому, что женщине нужен мужчина! И никак иначе, а старая дева — не диагноз, и даже не приговор. Это последствия приговора! Кадавр ходячий, — подытожила рассуждение о деканше журфака. — Слушай, Маня, ну вот почему мне кажется, что мы знакомы всю жизнь?

— Потому, что ты хорошая журналистка и умеешь втираться в доверие?

— Ну тебя! Лучше глянь, какие за нами мальчики следят, — Немайн и глянула. Те самые, специалисты по эльфам: будущий инженер и баритон-заготовка. Золотой пучеглаз и редкий в сверкающей толпе чёрный клюв ибиса… А подруженька зашипела, понемногу превращаясь из чудного виденья в ту самую Колдунью. — Да не так! Что у тебя за манера — обернуться и в глаза заглянуть? Ну вот, отстали, затушевались. И кому я, спрашивается, ножки весенние показывать теперь буду?

— В твоём распоряжении полгорода.

— И сколько из них нормальных мужиков? — Колдунья вздохнула. — А эти симпатичные. Правда, смотрели больше на тебя, но ты зыркнула очень грозно… Юные девушки так не глядят! Что у тебя за линзы?

— Это глаза…

В консерватории был почти обычный учебный день. Это во время экзаменов, как и в прочих ВУЗах, перекроют все второстепенные входы-выходы, а напротив главного устроят совместный пост из милиции и студентов — пропускают только тех, кто подал документы. И никого лишнего — чтобы уменьшить шанс подкупа приёмной комиссии. Или стучания оной комиссии по мордам… Схема на стенах какая-то неправильная, встречные указывают дорогу артистически неопределённо. Бесконечные коридоры, удивительно тихий паркет. И — звуки, звуки. Неслышимые, или почти неслышимые для человеческого уха, они проникали сквозь недостаточную по меркам сиды звукоизоляцию и окончательно сбивали ориентацию — если на двери написано, что это класс фортепиано, а внутри играют на флейте, невольно ошибёшься! Впрочем, вдосталь поблуждать не вышло: журналистка взяла за руку и оттащила — вокруг аж смазалось — куда надо. К обитой чёрной кожей двери с золочёной табличкой. На табличке неразборчивой вязью значилось «Вокальный факультет. Деканат».

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Сида топталась на месте.

— Заходи. Иначе мне не о чем будет статью написать.

— Угу. Дай вдохнуть.

Запах кожаной обивки, вот чудо, натуральной, сухой чистый воздух, прогнанный сквозь три климатизатора — меньше от питерской сырости не спасут — Немайн тянула через себя, как приговорённый последнюю затяжку. Не петь — значит не жить, и точка. А петь — это жить как-то совсем иначе, родиться заново… Что ж, ей не впервой! Наконец, лёгкие заполнились, дальше не лезло. Осталось только толкнуть дверь.

Её не заметили.

Единственный находящийся на месте сотрудник деканата разглядывал потолок, словно карту неведомой планеты. С таким восторгом, что ногами в коротковатых брюках подергивал. При этом указательные пальцы рук лихорадочно вращались друг вокруг друга.

— А если так, то что? — вопрошал он пространство.

Немайн удивилась. Такое было уместнее на композиторском.

— Таким образом, высчитав двойной интеграл по указанному контуру, мы получим под смешанной производной по дэ икс, дэ игрек и дэ зэт мгновенное значение для каппа…

Немайн не удержала воздух внутри, громко выдохнула. Звук оборвал танец пальцев, они сомкнулись. Узкое лицо развернулось к посетительнице. Висок блеснул тонкими нитями седины в тёмно-коричневой, как иная нефть, шевелюре.

— Слава Эру Элуватару, — спокойно сообщил тот. — Чем скромный замдекана может служить дивной?

Немайн дёрнула ухом.

— Может, я лучше в «чайковку» попробую…

— Там, в Москве, снобы, там не поймут! Кстати, почему у тебя Нарья, это же игрушка Гэндальфа?

— Какая Нарья?

— А кольцо…

Немайн скосила глаза. На пальце переливался имперский рубин. Воск, закрывавший его, куда-то пропал. Объясняться не хотелось.

— А расчёт волнового фронта?

— Что?

— А вот, на доске… Ваш же, наверное! Распространение звука? И что вы делаете здесь?

Замдекана посмотрел на Немайн иначе. Совсем. Словно вот забежала мышка, покрутилась — и превратилась в человека.

— А вы? — спросил он, склонив голову набок, отчего стал немного похож на старшего из друидов. — А вот вы — можете посчитать распространение плотностей в звуковой волне?

— Зависит от граничных условий. Если они не слишком сложны. Непроницаемо ограниченный сверху и снизу пласт, скажем… Инженеру хватает, знаете ли.

— Специальность? — резко спросил замдекана.

— Гидротехнические сооружения и порты.

— А… Рад знакомству. Будет третий нормальный человек на факультете, — уши и кольцо замдекана уже не замечал. — На подготовительное?

— Да. А кто второй?

— Увидишь, он в комиссии. Кстати, тебе почти коллега — конструктор с «Рубина», здесь совмещает. Ты порты строишь, он — то, что в них заходит. Вот. Бери анкету, заполняй. Сколько стоит у нас второе высшее, в курсе?

— Да.

Анкета Немайн порадовала — поскольку представляла собой лист электронной бумаги. Пусть и похуже той, которой привык баловаться Клирик в концерне — ту можно было гнуть и мять, как душе угодно, а эту только сворачивать в трубочку, но всё-таки не средневековье!

Устроилась в уголке, вытащила из футляра, в который сворачивался лист, стило и принялась заполнять. Заодно — дивилась, насколько же история — в том числе и техническая — повторяется. Были же некогда свитки — и вот, появились снова. Ещё несколько лет назад были господствующей технологией… Но хватило их ненадолго. Скоро уйдут — как только новые модели догонят по цене.

Стилус бодро бегал по строчкам. Документы пришлось разложить и в них подглядывать, причём некоторые вещи оказались для Немайн небольшим шоком. Например, паспорт. Она ожидала российский, но вместо него обнаружилась книжечка с воспетым ещё Маяковским «двуспальным британским лёвою». Да, всё верно. Имя: Немайн Неметона Кэдманс. Гордых клановых приставок англичане валлийцам не сохранили… Дата выдачи паспорта — полгода назад, в Кармартене.

Мягко прошуршала дверь.

— Валюша, хорошо, что ты пришла. Посиди пока тут, прими документы…

— А у вас что, опять идея?

— Именно.

Замдекана убежал.

Вошедшая с первого взгляда не понравилась Немайн — совершенно взаимно. Было в ней нечто нарочитое, которое часто воспитывается в мелких служащих, решивших — сдуру или по веской причине, неважно, — что карьера закончилась, не начавшись. И которых слегка распустило начальство. То ли выражение лица, то ли осанка, то ли тон и выбор слов в двух фразах — а историю болезни можно заполнять.