Брайан Дэвис - Кэндлстон — пожиратель света Страница 32

Бонни закусила губу. Монстр? Может быть, это выдумка, чтобы запугивать их и держать в послушании? При таком оборудовании отцу было бы нетрудно одурачить девчонок, заставить их поверить в монстра.

— А чем же вы заняты целый день, если не выходите наружу?

Карен стукнула по стопке книг у себя на тумбочке.

— Когда Эшли здесь, она с нами занимается и дает нам задания, и док иногда зовет нас в лабораторию помочь ему.

Заслышав это, Бонни сцепила пальцы рук. Карен сама заговорила о том, о чем ей больше всего хотелось поговорить, но она не знала, как начать, чтобы не выдать своего нетерпения.

— Помочь ему? А что вы делаете?

Карен замялась, ее губы задрожали, а улыбка растаяла.

— Ну… — Она покосилась на Гальку, беспокойно ерзавшую под простыней, — не знаю, что мне можно тебе рассказывать.

Бонни пересела на кровать к Карен. Взяв ее за руки, она сказала:

— Ты можешь рассказать мне все. Теперь мы с тобой в одной лодке.

Карен шмыгнула носом, по щеке покатилась слеза.

— Ладно, расскажу. Мы, — она мотнула головой в сторону коридора, — то есть Бек, Стейси и я, — мы у дока подопытные. Он хочет найти способ продлевать людям жизнь.

— Да ну? И что он делает?

Карен провела указательным пальцем по шрамам на левой руке, от локтевого сгиба до запястья.

— Ну… раньше он забирал у нас кровь, как-то ее обрабатывал и вводил обратно. Он говорил, что пытается заставить нашу кровь лучше работать.

Бонни погладила пальцем шрамы на руке Карен.

— Раньше? А теперь?

Карен успокоилась, голос ее больше не дрожал.

— А потом вдруг все изменилось. Ты, наверное, видела лабораторию? Всего несколько недель назад все было по-другому. Но пришли какие-то люди и вместе с Эшли построили эти стеклянные штуковины и инструменты. Тогда же нам запретили выходить через ту дверь. И теперь с нами делают странные и страшные вещи.

Глаза Карен стали совсем круглыми, как блюдца, она вцепилась в руку Бонни так, что костяшки пальцев побелели.

— Это не больно, ни капельки, но очень страшно. И он ничего нам толком не объясняет, разве что каждый раз по чуть-чуть.

Карен помолчала, поджав губы, закрыла глаза и снова заговорила дрожащим голосом:

— Ну вот, я стою в одной из этих стеклянных штуковин, а Деррик — ему семнадцать лет, и он живет на половине мальчиков — в другой. Потом Эшли включает его стекляшку — и Деррик исчезает. И там, где он стоял, только искры летают. — Девочка глубоко вздохнула и закрыла глаза. — Затем я вижу, как эти искры из его стекляшки летят ко мне через такую трубу — вроде прозрачного хобота от пылесоса, а Эшли включает мою стекляшку. И вдруг я начинаю видеть все по-другому. Даже не видеть, а сама не знаю что. Скорее чувствовать, но сильнее, чем прежде. Ну вот, эти искры от Деррика залетают ко мне, и я слышу, как он говорит: «Держись!» И потом меня куда-то засасывает, я лечу куда-то вниз, как на огромных американских горках в парке. Становится темно, совсем темно, как будто летишь во Вселенной, и вокруг ничего нет, нельзя ни сидеть, ни ходить. И чувствуешь себя привидением, но только ничего не видишь. Хотя в последний раз я видела какие-то вспышки света, словно где-то далеко били молнии.

Карен открыла глаза и выпустила руку Бонни.

— Это длится совсем недолго. По крайней мере, мне кажется, что недолго, и затем меня засасывает обратно, обратно в мою стекляшку. Я открываю глаза — и все вокруг по-прежнему, кроме… — Она зажала рот рукой, смущенно хихикая.

— Кроме чего? — спросила Бонни.

— В первый раз, когда все закончилось, я вернулась в одном белье. Но ничего: я надела трико, потому что в лаборатории я всегда мерзну. — Она подняла левую руку, показывая тонкое золотое кольцо. — И это кольцо лежало на полу возле моей одежды. Вместе с браслетом, который я носила на лодыжке. После этого они давали мне надеть длинную белую рубашку — вроде такой надевают хористы в церкви, — и с тех пор я не возвращалась в одном белье.

— А что случилось с Дерриком?

— Ой, да ничего! — отмахнулась Карен. — Правда, я не помню, вернулся он голый или в одежде, потому что я беспокоилась о своей.

— А Бек и Стейси? Они тоже участвуют в опытах?

— Да. Иногда их зовут вместо меня, но чаще все-таки меня. Это потому, наверное, что я старше. Но в другую стекляшку всегда ставят Деррика.

Бонни на минуту задумалась, пытаясь сложить вместе все части ребуса.

— Но я видела третий стакан, — медленно проговорила она, приложив палец к губам. — Они когда-нибудь используют его?

— Они нам не говорят, для чего он, — покачала головой Карен.

Бонни глубоко вздохнула:

— Я пока не могу понять, что здесь происходит, но сегодня вечером я тут осмотрюсь. Хочешь пойти со мной?

Карен покачала головой:

— Эшли всегда перед сном проверяет, на месте ли мы, и запирает дверь в коридор. Она у нас точно тюремный надзиратель. Но они с доком нас не обижают. Вкусно кормят, у нас есть телевизор, компьютеры и красивая одежда.

— Хмм… — Бонни потерла подбородок, оглядывая комнату. У каждой девочки был собственный компьютер, куча кукол, настольных игр и стереосистема с колонками. На половине Карен находилось также множество моделей машин и стеллаж с автомобильными журналами. — Ты любишь машины? — спросила Бонни.

Карен вспыхнула и сложила руки на коленях.

— Ага. Я люблю о них читать. У меня есть несколько видеофильмов. Я хочу, когда вырасту, стать механиком, может быть даже в команде НАСКАР.

Еще Бонни заметила на полках тома энциклопедии, старинную музыкальную шкатулку и большую коллекцию компьютерных игр. Она тихо присвистнула.

— Интересно, где они берут деньги, чтобы оплачивать всю эту затею.

— Я об этом спрашивала. Есть много богачей, которые хотят жить вечно, они и платят деньги.

— А разве они не должны предъявлять доказательства своей работы?

Брови Карен взлетели, глаза засверкали как изумруды.

— О, у них есть доказательства. Дедушка Эшли, который живет на половине мальчиков, с каждым днем все здоровеет. А раньше он вообще лежал в коме. В последний раз, когда я его видела, он уже ходил. Его мышцы становились все сильнее.

— Становились?

— Ну, я хотела сказать, что он уже выздоровел. Во всяком случае, ему не хуже.

Бонни постучала ногой по плетеному коврику.

— Интересно, позволит ли мне Эшли повидать его? Может быть, он расскажет что-то ценное.

— Кто знает? — пожала плечами Карен. — Эшли очень мила, но она умеет хранить секреты. Она часто повторяет: много будешь знать, скоро состаришься.

Бонни засмеялась и поднялась с кровати. Затем, взяв свою новую подругу за руки, она подняла ее и крепко обняла.