Золотой ворон - Тисато Абэ Страница 33

– Дам тебе еще вот это.

С этими словами старик вынул из-за пазухи светильник в форме переносного письменного набора. В таком наборе вместе соединены небольшая чернильница и жесткая трубочка – чехол для кисти. Трубочка светильника служила рукояткой, а та часть, где в наборе находится чернильница, сделана из стекла, и когда снимаешь крышку, видно, как в центре его плавает шарик бело-голубого света – блуждающий огонек. Эти светильники – самое лучшее средство освещения в Ямаути. В отличие от обычного огня его питает кусочек сахара или конфетка, и, хотя свет похож на пламя, жара совсем не чувствуется. Нет опасности, что пламя перекинется на какой-то предмет, поэтому при дворе эти светильники очень ценят при работе с документами. Однако и управляться с ними нелегко, да и поймать блуждающий огонек не так просто, а потому простым ятагарасу такие лампы обычно недоступны.

– Сейчас он спит, но, если сунуть внутрь что-нибудь сладкое, разгорится ярче. От одной конфетки он будет светить полкоку. Когда все четыре сгорят, ты поймешь, что прошло два коку.

Взяв светильник, Юкия тут же сбросил свой наряд. Он оставил на себе только нижнее косодэ и одну накидку, а также меч, полученный от молодого господина.

– Готов? – спросил парень, и Юкия кивнул.

– В любой момент.

Повинуясь кивку старика, из-за его спины выбежали молодые люди. По его знаку два-три десятка мужчин разом двинулись: половина подсунула окованное железом бревно под камень и, умело пользуясь впадинами в нем как опорой, надавили на него. С другой стороны группа мужчин тянула за привязанную к камню толстую соломенную веревку. С тяжелым скрежетом валун повернулся, и в стене открылась трещина, куда мог с усилием протиснуться человек. Чтобы она не закрылась, в нее вбили клин.

Убедившись в том, что расщелина открылась, один из молодых парней зажег первую курительную палочку.

– Начинайте, пожалуйста.

Юкия сразу же вынул меч и разрезал один из рукавов своего косодэ.

– Смотри-ка!

Когда юноша вытащил меч, охранники напряглись, но старик лишь с любопытством смотрел на него.

Не обращая внимания на окружающих, паж разделил торчащие из разреза нитки и вытащил нить. Он убедился, что если за нее потянуть, то она беспрепятственно распускается, и привязал ее за кончик к ножке стола, на котором лежали палочки.

– Так ведь нитка сразу порвется! – с сомнением стали перешептываться парни, но его это не смутило.

Обычная шелковая нить, перетершись о камень, непременно сразу бы порвалась, но косодэ и накидка, которые Юкия оставил на себе, были сшиты из белого шелка. В отличие от обычного, в дорогом белом шелке, который носили благородные вороны, смешивались обычная шелковая нить и нить волшебной паучихи Дзёрогумо, чтобы ткань выглядела всегда свежей. А нить Дзёрогумо отличалась липкостью и прочностью, поэтому не могла порваться, если только ее не разрежут очень острым лезвием.

Церемониальный меч тати обычно ни на что не годился, но меч, который молодой господин передал Юкии через Масухо-но-сусуки, был рассчитан на настоящий бой.

Юкия проверил, что узел не развяжется случайно, и поднялся.

– Это моя путеводная нить. Надеюсь, вы не запретите мне ею воспользоваться? И не надо перерезать ее из любопытства, – предупредил Юкия.

Довольный старик ответил:

– Ни в коем случае. Ее мы трогать не будем. Обещаю.

– Вы меня очень выручите. Что ж, увидимся через два коку.

Аккуратно вытягивая из рукава нить, Юкия наконец вошел в проход, который поднимался вверх. Похоже, старик не солгал и по этой дороге действительно несколько десятков лет никто не ходил. Как только юноша ступил внутрь, он наткнулся на паутину со множеством насекомых – что-то вроде занавеса, преграждавшего проход. Дурная примета.

Взяв в зубы зажженный светильник, Юкия очистил проход ножнами и двинулся вперед. Через некоторое время он прорвал сразу несколько таких паутин, и с той секунды все помехи на его пути исчезли. Он оглянулся: вход уже скрылся за поворотом, а единственным источником света остался лишь огонек, который вручил ему старик. Пол под ногами был неровным, поэтому, чтобы не упасть и не разбить лампу, Юкия связал на груди уэ и закрепил ее там.

Поле зрения было сильно ограничено, стена, по которой он вел рукой, местами становилась влажной. Темнота пугала. Однажды ему уже приходилось в полной тьме изо всех сил бежать по подземному переходу. Хотелось верить, что в этот раз, когда у него был свет, дела обстояли гораздо лучше, однако страх давил несравнимо сильнее.

Хуже всего то, что он шел здесь впервые и, заблудившись, уже не сможет вернуться. Конечно, он привязал нить, но все-таки это слишком ненадежный указатель. Мало того, когда нить заканчивалась, ему приходилось останавливаться, искать новую, крепко привязывать ее к старой и снова идти вперед. Пока он возился, голос в голове кричал: «Надо идти!» Однако, боясь потеряться, он не мог рискнуть и бросить нить.

Пока он так шел, борясь с нетерпением, дорога ухудшилась. В некоторых местах ему приходилось карабкаться по стене, а где-то – упираться в нее всем телом, чтобы не свалиться вниз. Проползая по скале, он весь выпачкался в грязи, исцарапался, но изо всех сил стремился вперед.

В какой-то момент он почувствовал боль и снова связал уэ в нескольких местах, чтобы защитить локти, колени, ладони. Двигаться было сложно, но зато он, к счастью, не заблудился. Даже в узких местах, где он чуть не застревал, Юкия мог спокойно оглядеться и найти путь.

Несколько раз он попадал в большие пещеры, которые его лампа даже не могла толком осветить, но искать проход не приходилось, он сразу открывался перед глазами, что было очень удобно.

Наоборот, сложнее становилось в узких переходах. В расщелинах, где одежда мешала, он кое-как прижимал ее уэ и мог продвигаться, только извиваясь всем телом. Несколько раз нить, которую он проверял пальцем, рвалась, и Юкия вскрикивал от ужаса. Впопыхах найдя ее, он облегченно вздыхал, сам себя приободрял и шел дальше.

В первый раз свет погас как раз тогда, когда он привязывал неизвестно какую уже по счету нитку. Огонек потух, и перед глазами оказался только лаково-черный мрак и абсолютная тишина. Похолодев от объявшей его темноты, он задрожал при мысли о том, что уже прошло полкоку. Цель все еще не достигнута, от этого хотелось реветь. Но затем Юкия вспомнил о том, что от него зависит