Галина Гончарова - Сестра (СИ) Страница 33

Разин тоже был не лыком шит — и про Софью немного знал. А потому спустя два месяца в распоряжении Софьи и Алексея оказались два человека.

Евнух Али и турецкая красавица Лейла. Оба предназначались какому‑то важному паше, оба были перехвачены в одном из рейдов казаками, но в этот раз, по просьбе Фрола, турок не утопили, а отправили в Дьяковское.

И вот тут Софья только что не заплясала от радости.

Али оказался греком, до полного отрезания его звали Ибрагимом и он отлично владел несколькими языками. Турецкий, персидский, греческий, немного латыни, куча стихов, много знаний о мире… одним словом — бери и пользуйся.

Почему бы и нет?

Даже царевна Анна возражать не стала. С одной стороны — Али, конечно, турок, с другой — он вроде как уже и не мужчина, так что в терем его можно допускать спокойно. В крайнем случае — запирать на ночь.

Но Али скоро сумел убедить и царевну, что от него больше пользы, чем вреда. Рассуждал он, как образованный человек. Назад, в Турицю, ему дороги не было, хоть он все царское семейство вырежет ночью, а здесь устраиваться как‑то надо. Почему бы и не учителем при молодом царевиче и его сестре? Место не из худших…

Лейла тоже сильно не сопротивлялась. Из достоверного источника (Али) стало известно, что паша, к которому она направлялась, был стар и толст. К тому же имел четыре жены, и на взлет по карьерной лестнице сильно рассчитывать не приходилось, хоть тройню роди. Самой Лейле же еще не исполнилось пятнадцати и провести остаток жизни, ублажая старика, у нее не было никакого желания. Зато было множество талантов.

Лейла, как и все дорогие невольницы, знала несколько языков, танцевала, музицировала на нескольких инструментах, умела слагать стихи, могла развлечь господина беседой, да и не только. Про искусство ублажать мужчин и говорить не приходилось — девочке его преподавали всесторонне, разве что без практического применения. Когда налетели казаки, Лейла попрощалась, было с жизнью, а потом, когда поняла, что ее отправляют в далекую Московию, где круглый год лежит снег, сильно испугалась. Но рядом был Али, девчонку никто не обижал, а уже на месте с ней смогла найти общий язык Софья. Она объяснила на ломаной пока еще, но внятной латыни, что обижать никто никого не собирается, пусть живет, учит всех, чему ее учили, а потом, приглянется кто — так и замуж выдадим, и приданное дадим… живи — не хочу.

Лейла подумала — и согласилась. И принялась за обучение девичьего батальона, как в насмешку именовала девчонок — служанок Софья. Сначала, конечно, были трения. Еще бы, Лейлу учили быть изящной и очаровательной — и уличные девицы, путающиеся в сарафанах и ежеминутно поправляющие то одно, то другое, казались ей неуклюжими коровами. Девушка принималась фыркать, служанки шипели в ответ змеями, и не вмешивайся вовремя Софья — конфликта было бы не миновать и не единожды. Но спустя некоторое время все сработались. Уличные девчонки, как никто другой могли оценить Лейлины способности в манипулировании мужчинами, а Лейла могла их показать. К тому же, поняв, что она сама может выбрать себе мужа и судьбу, девушка заметно оживилась. В гарем ей не очень‑то и хотелось, а тут… учи девчонок, чему сама умеешь, получай денюжку за труд, приглядывайся к мужчинам — ну и чего еще желать?

Даже лицо закрывать не надо.

А уж восточные танцы учили все. Отдельно Софьины 'служанки', отдельно — сами Софья с Анной. Девочка убедила.

Она не читала лекций про пользу для здоровья, нет. Она просто попросила Анюшку позаниматься вместе — и та не смогла отказать. А когда заметила, что чувствует себя получше (и благодаря тому, что тело чистилось от свинца, и благодаря самим танцам) то перестала отлынивать и с удовольствием занялась тренировками.

На воле, кстати, выяснилось, что царевна Анна — женщина вполне симпатичная. От зловредной косметики избавилась Софья, от излишней скованности сама Анна — и оказалось, что у нее голубые глаза, толстенная русая коса и статная фигура, которую даже терем не попортил. Пост, как первая женская диета? В двадцать первом веке за ней бы мужики строем бегали… да и здесь бы, но ведь не отдадут. А взять в любовницы царевну…

Софья, мучая ночами свой мозг, вспомнила, что такое, вроде как было однажды. То ли Володя ей рассказывал, то ли сын, но что‑то такое было. Какой‑то Веников или Голиков — пес его вспомнит, а царевна — родственница Петра Первого.* Кажется, так. Вспомнить что‑то еще она была решительно не в состоянии, хотя всю школьную алгебру, интегралы, дифференциалы и даже часть таблиц Брадиса выдала бы по первому требованию.

Не сохраняется в памяти то, что туда не вкладывали, увы…

* Софья пытается вспомнить про В. Голицына, но поскольку история ее не волновала — получается откровенно плохо. Прим. авт.

Одним словом — компания в тереме подбиралась весьма разношерстная — и если бы не Марфа — держать всех в узде было бы сложновато. Но кормилица умудрялась построить любую заупрямившуюся даму, да так, что только перья летели. Софья тоже могла бы, но возраст, возраст…

А еще она обзавелась собственным шпионом.

Шпиона звали Симеон Полоцкий и работал он не для Софьи, нет.

Товарищ Самуил Емельянович, увы, ни разу не Маршак, а вовсе даже Петровский — Ситнианович, приехал в Москву как раз с тайной миссией — шпионить. По мнению Софьи.

А разве нет?

Мужчина, по рождению литвин, по обучению иезуит, по жизни — та еще лиса с хвостом, приезжает в Россию и начинает сильно обаять царя. Алексей Михайлович ведь неглуп, вот Симеон и втирается в доверие, читает ему для начала свои стихи, намекает, что это счастье — служить такому благородному государю (ну — ну…).

Даже не совсем так. Сначала‑то товарищ жил в Полоцке, а потом, когда туда вошли наши войска, понял, что надо подлизываться к победителю — и встретил царя стихами, прославляющими его мудрость и доблесть. Было это еще до рождения самой Софьи. Ну и потом старался из виду не теряться… неясно, на что надеялся товарищ, может, на оставление его царем при своей особе, но пролет у него получился знатный.

Царь подумал, вспомнил, что дети — наше будущее и отослал товарища учить царевича латыни. А уж Софья рассмотрела попа подробнее.

С Алексеем у него контакт не получился сразу, когда Самуил предложил удалить с уроков Софью, мол, женщинам латынь ни к чему, им молитвы знать нужно…

Алексей тут же надулся — и разочаровал Самуила по полной программе, заявив, что ежели на уроках Софьи не будет, то и ему там делать нечего. И вообще — это в Европе принято женщин дурами растить, а у нас мужчины умные, им и пара нужна достойная.

Получив отпор, священник не стал настаивать на своем, а покорно согласился проводить уроки для двоих. И вот тут‑то у Софьи трубой взвыло: 'Опасность!!!'.