Ольга Ларионова - ДЕЛЛА-УЭЛЛА Страница 33

Глядя на него, и Травяной рыцарь предпочел жесткое ложе родной земли сомнительному уюту чужого дома, вытянувшись во весь свой не правдоподобный рост и закинув руку за голову. Через несколько секунд он, полуприкрыв глаза, уже дышал мощно и ровно.

Мона Сэниа, неслышно проходя мимо, невольно задержалась над спящим великаном. Смягченное сном, его лицо уже не казалось таким грубым; сейчас в нем проступило то редкостное сочетание детскости и надежности, которое так и манит довериться этим лучшим качествам души до конца. Слабые доверяются безотлагательно. Она не была слабой, видят древние боги. Но до какой же степени она была отчаявшейся! И несмотря на верных своих собратьев по оружию, как она была одинока…

Она уже хотела нагнуться к задремавшему великану, как тот сделал едва уловимое движение рукой и цепко обхватил ее щиколотку. Только надежная тренировка инопланетной воительницы предупредила естественный вскрик и заставила разом сосредоточиться. И вовремя: вторая рука рыцаря чуть приподнялась, указывая вверх.

Ах, вот оно что. Заметил-таки сову, несмотря на полуопущенные густые ресницы. Мона Сэниа стряхнула с себя напряжение и с улыбкой подняла голову.

Сквозь верхнюю бойницу на нее глядели злобные прищуренные глаза.

IX. Анделисова пустынь

Если бы у принцессы был хотя бы миг на размышления, она призвала бы своих дружинников и указала на смертельную опасность, нависшую – нет, не над ними, а над тихрианами. Но этого мига не было, и сам собой из ее груди вырвался крик:

– Гуен! Гуен, чакыр!!!

Позолоченные солнцем размашистые крылья распахнулись во всю свою устрашающую ширь, Гуен взмыла вверх и вдруг со скоростью метеора ринулась куда-то в сторону города, пропав из виду. Оба тихрианина, еще не знакомые с этой достойной представительницей земной фауны, оцепенело глядели в шафранное небо. Первым опомнился сибилло.

– Птенец джаяхуудлы? – постукивая зубами, проговорил он. – Или сам…

– Ага, птенчик, – заспанная рожица Таиры, незамедлительно откликнувшейся на сигнал нападения, показалась из люка. – Кого промышляем?

Она увидела выпрямившегося во весь рост Лронга и незамедлительно явила весь арсенал своего любопытства, спрыгнув на землю и подходя к великану почти вплотную. Затем она задрала вверх подбородок и звонко спросила:

– Эй ты, там, в вышине, ты свой?

Травяной рыцарь переместил свой взгляд с небес на юное создание, не достававшее ему до груди. Создание было облачено в один черненький свитерок, не прикрывавший даже коленок, но оба амулета – флакончик с мерцающей пылью ~ исправно несли свою декоративную вахту у нее на шее.

– Свой, свой, – досадливо проговорила принцесса. – Рыцарь Лроногирэхихауд-по-Рахихорд-над… забыла.

– И этого достаточно, – по-королевски кивнула девушка. – Рыцарь, ты женат?

– Вроде бы нет… – ошеломленно пожал плечами вопрошаемый.

– Я и не сомневалась. С таким-то безразмерным именем…

Рыцарь наклонил голову и посмотрел ей на макушку.

– Во время Невозможного Огня дети спят, – заметил он.

«Капля бальзама», – невольно подумала принцесса.

А над башней снова возникла устрашающая в выполнении своих прямых обязанностей Гуен. Традиционный бело-золотой размах, стремительное падение вниз, в глубину руин – и заячий вскрик соглядатая, покрываемый сатанинским хохотом плотоядного удовлетворения.

– Гуен, маленькая моя, не входи в раж! – крикнула Таира.

Травяной рыцарь неодобрительно покрутил головой и полез наверх, цепляясь за осыпающуюся кладку.

– Э-э, как там тебя, Хирвахорд, вернись! Гуен тебя не знает, так что подрать может основательно. Она ведь не только сова, но и гарпия.

– Да, – подтвердила принцесса, – вы еще, так сказать, ей не представлены. Пы и Флейж, заберитесь-ка наверх и что там осталось – сюда.

Не прошло и минуты, как Пы уже спускался по осыпи, водрузив себе на плечи обмякшее тело. Флейж следовал за ним с расчехленным десинтором. Очутившись внизу, они прислонили так и не пришедшего в себя лазутчика к упругой стенке малого кораблика. Лоб его был залит кровью, черпая волосяная повязка и валики бровей набухли и стали рыжими – Гуен била по голове.

– Было при нем, – сказал Флейж, протягивая моне Сэниа сдвоенную плетеную корзиночку. Крышка над одной половинкой была приоткрыта, в другой части, запертой, виднелось что-то желтое, как лимон. Сибилло задрал бороденку и поглядел на Гуен, уже занявшую свой пост и теперь наводившую красоту, расчесывая клювом свои роскошные штаны.

Два крошечных канареечных перышка закружились, опадая.

– Ага, – с удовлетворением произнес сибилло. – Соглядатай успел послать молвь-стрелу. Между прочим, на Тихри нет птицы, способной догнать княжескую вестницу.

– Теперь есть, – хихикнула Таира. – И не только догнать, но и поужинать. Вот жалко только, что она проглотила и донесение, надо бы его прочитать. Кстати, Гуен, это – свои. Охраняй их, как всех нас, ррыжик-ррыжик!

Гуен наклонила голову и замерла, вперив в тихриан стоячий колдовской взгляд. Кажется, она была не в восторге от расширения круга своих обязанностей.

– Кроме этого, – сказала принцесса, кончиком сапога указывая на пленника. – Где-то я его…

Она наклонилась и сильным рывком подняла лазутчика на ноги. Он зашевелился, приоткрыл глаза и в смертельном ужасе заверещал.

– Ты, это ты!.. – крикнула принцесса и резко оттолкнула стражника от себя. Он качнулся – и исчез.

Шаман подобрался, осторожно помахал рукой в том месте, где только что находилось вполне осязаемое тело.

– Зачем ты наградила этого недостойного даром невидимости и неощутимости? – обиженно проговорил он. – Разве сибилло не заслужило этих более подходящих ему свойств, о всемогущая?

Мона Сэниа недобро усмехнулась одними уголками потрескавшихся от усталости, по все же прекрасных губ:

– Не завидуй, колдун. Все качества этого скота сейчас вместе с ним в ледяной яме, где бродят снежные тролли.

Оба тихрианина отшатнулись и одновременно сцепили согнутые мизинцы вероятно, ритуальный охранительный жест.

– А ты жестока, непредначертанная… – еле слышно прошептал рыцарь Травяного Плаща.

– Нет. Сегодня на глазах у меня он убил ребенка. Пришиб одним ударом, просто так. Эта девочка ничего ему не сделала, она только пела…

– Пела? – переспросил шаман. – Свинуха ледащщая. Они всегда поют по темным углам, корку просят.

– Это перебежчики с дороги Свиньи, – пояснил Лронг. – Там беззаконие и вечный голод. Их сначала отлавливали и назад возвращали, но они только полнили свою дорогу рассказами о нашем благоденствии. Тогда Полуденный Князь повелел бросать их в каменные колодцы и землей засыпать, чтобы милосердные анделисы им не помогли.