Елена Самойлова - Паутина Судеб Страница 33

– За ним! – Вот уж от кого не ожидала командного тона, так это от Ветра. Паренек шустро соскочил с телеги и так уверенно понесся следом за возницей, что у меня не было даже времени спросить, зачем оно надо.

Хотя, когда мне удалось догнать не в меру прыткого подростка и изловить его за полу куртки, задать вопрос все же получилось:

– Тебя куда понесло? Да еще в гордом одиночестве?

– Еваника, они по Зову идут, неужели ты не слышишь?

– Нет… – Я все же придержала Ветра, дожидаясь, пока дриада нас догонит. – Ланнан, наш юный подмастерье говорит, что мужская половина нашей компании смылась на Зов.

– Все может быть, – согласилась дриада, ускоряя шаг, но пока не стремясь перейти на бег. – Пусть даже я его не слышу, это еще не означает, что его нет. Может, он только на мужчин действует, вот они и рвутся в туман, очертя голову. А Ветер слишком молод, чтобы у него крыша поехала, но Зов он все равно слышит, ведь так?

Бывший ученик мага только кивнул, поминутно пытаясь ускорить шаг, но дриада пресекала эти попытки на корню, объясняя это нехитрой поговоркой «Тише едешь – дальше будешь». Я же взяла паренька за руку, чтобы не потерять его в тумане, который, казалось, сгустился еще сильнее, обволакивая со всех сторон плотным сырым одеялом. Ланнан подхватила Ветра под другую руку, и втроем мы двинулись вперед, переступая через упавшие деревья и обходя валежники.

– Где-то… где-то здесь, тут Зов такой сильный, что у меня в ушах звенит, – пробормотал Ветер, цепляясь за мою руку, как утопающий за пресловутую соломинку, не особенно надеясь, что последняя выдержит.

– Ева, из нас ты молодой специалист по всякой нечисти, что это может быть? – поинтересовалась Ланнан, откидывая за спину длинную золотистую косу и напряженно всматриваясь в туман. – По-моему, там впереди что-то маячит. Я, конечно, могу ошибаться, но поисковик – вряд ли.

– Не знаю, какая-нибудь лесная сирена или подвид лесавок, – пожала плечами я, на всякий случай снимая цветной платок, исполнявший роль «люльки» для поврежденной руки, и запихивая его в сумку. Рана тотчас стрельнула болью, и я, чертыхнувшись, наскоро наложила на нее обезболивающее заклинание. Минут пятнадцать продержится, а больше мне, надеюсь, и не понадобится. – С первыми можно попробовать договориться, вторых – только жечь или расправляться посредством клинка, лучше серебряного.

– Вопрос на засыпку: у кого-нибудь есть серебряный клинок? – поинтересовалась дриада, с хрустом разминая пальцы.

– Есть меч из темной гномьей стали, нежити от нее так же грустно, как и от серебра, – отозвалась я, посылая вперед один поисковик за другим.

В зеркальном предсказании кровь Данте пролилась на землю, припорошенную снегом, может, именно поэтому сейчас я была спокойна. Ну почти спокойна – мы шли по земле, укрытой толстым слоем опавших листьев, пропитанных влагой после недавно прошедшего дождя, значит, сейчас аватар не мог пострадать. По себе знаю – айраниты не так восприимчивы к гипнотизирующей магии, как люди, быть может, с ним вовсе ничего не случилось, и сейчас он ищет нас и ругает меня на чем свет стоит…

Ланнан не успела ничего ответить, потому что из тумана вдруг вынырнул Веселок и попытался с ходу нокаутировать дриаду. Та успела отпихнуть в сторону мальчишку, одновременно выстреливая в нашего возницу заклинанием, которое моментально опутало его с головы до ног частой сетью чуть светящихся зеленых побегов, способных удержать даже тролля, но Веселок продолжал рваться, словно какая-то сила твердила ему одно: убей. Я наклонилась, чтобы получше рассмотреть лицо парня с безумными, но при этом совершенно неживыми глазами.

– Ева?

– Им управляет кто-то. – Я коснулась его лба кончиками пальцев, пытаясь прочувствовать управляющую магию. Что-то ледяное, холодное и сырое. С запахом плесени и привкусом тлена. Значит, нежить. Последней мыслью я успела поделиться с Ланнан и Ветром, когда почувствовала, что по затылку будто бы по затылку прошлась струйка ледяного тумана. – И этот кто-то уже успел нас обнаружить…

– Тогда смысл скрываться, раз все, кому надо, уже о нас знают? – Ланнан выпрямилась и резко развела руки в стороны.

Яркими сполохами брызнуло от пальцев дочери Древа зеленое сияние, лозы-щупальца скользнули в туман, лавируя между деревьями, отыскивая тех, с кем мы сюда пришли. Туман отпрянул от колдующей дриады, как нежить от голубого огня, а потом вдруг разом отхлынул на несколько саженей, открыв нашим взглядам небольшую полянку, заросшую частоколом поникших осин.

Осины! Тонкие, трепещущие на ветру и высаженные кругом по краю поляны сажени в три-четыре в поперечнике, точнее из-за остатков тумана сказать было нельзя. Таким «забором» обычно ограждали могилу злой, сильной ведуньи, чтобы та не сумела восстать из мертвых. И это не народное поверье, а реальный обряд, надежно запирающий душу умершей в гробу, привязывая ее к мертвому телу настолько прочно, что восстать подлунной нежитью она уже не могла. Но если ведунья была сильна при жизни, а умирала с проклятием, не сумев никому передать свои знания, то она с большой долей вероятности становилась еретницей.

Еретницы могли выходить из могил только дважды в год – ранней весной, когда только-только стаивал снег с могилы, и поздней осенью, незадолго до того, как зима укрывает землю белым покрывалом. Сама ведунья на поверхность не поднималась – охранный круг из живых осин надежно сдерживал, но дух мог путешествовать по земле, впрочем, не удаляясь далеко от места захоронения, заманивая к себе проезжих. С кем-то просто играла – поморочит и отпустит, кого-то проклинала так, что через неделю-другую человек иссыхал и умирал, а некоторых забирала к себе в могилу сразу же.

Убить еретницу можно, только когда дух ее бродит рядом с местом захоронения, либо стальным мечом, либо тем же осиновым колом. Надо всего лишь отыскать гроб и пробить мертвой ведунье грудь, оставив в ране сталь или дерево, тем самым окончательно привязывая дух к телу. Хотя я всегда считала, что для подстраховки в таких случаях проще испепелить еретницу – тогда гарантированно не восстанет, поскольку восставать будет нечему. С уничтожением физической оболочки духу приходилось уходить за Грань, туда, откуда возвращаются только некроманты и создания, никогда не имевшие души.

Я уже раскрыла рот, чтобы поделиться своими догадками с дриадой и Ветром, но не успела – из тумана выступил Данте. Обнаженный двуручный меч в безвольно опущенной руке царапал плотный лиственный ковер, даже не вороша, а разрезая опавшие листья. В черных зеркалах глаз – бессмысленное, ненавидящее выражение. Пусть мне поначалу казалось, что глаза айранитов не могут ничего отражать – со временем я научилась читать эмоции даже по таким «зеркалам». Но сейчас лицо Данте в самом деле не выражало ничего – холодная, равнодушная маска.