Алексей Чернов - Темный рыцарь Алкмаара Страница 33

Удивительная вещь, оседлав коня смерти, проломив все шеренги ада, проскакав над огнем Преисподней, Дарган размышлял о чем-то совершенно отвлеченном – о реках и их именах, об истории мира, который исчез навсегда. Наверное, потому, что кровь больше не бурлила в его жилах, он в самом деле спокойно мог думать о Вечности.

Но его это не вдохновляло.

Глава 10

В первый раз со дня смерти Даргану приснился сон. Впрочем, настоящим сном его видения назвать было нельзя. Закрыв глаза, он слышал, что происходит вокруг, а, размыкая пальцами веки, видел ночной, залитый лунным светом, наполненный зелеными светлячками бледной умирающей магии лес. Но при этом видение «сна» не отпускало, и Дарган продолжал говорить и действовать в своем сне.

Несомненно, это была магия, но навеянная не сторонним колдуном или кем-то из богов, не духами предков, которые навсегда умолкли, а медальоном. То есть собственной душой.

Как ни странно, но сон был по меркам Алкмаара почти не страшен и даже не слишком жесток – снилась Даргану родная Тагения в пору весеннего цветочного буйства, в дни, когда под вишневыми деревьями раскладывают ковры и выносят маленькие низкие столики с закусками, а слуги разливают из темных кувшинов холодное пенистое вино. Солнце садилось, небо из алого становилось желтым, и вслед за небом меняла цвет вода в каналах и пруду, ажурные головы пальм застыли в безветрии черным кружевом на фоне золотого заката.

Снился дом, почему-то пустой, но рядом за изгородью звенели голоса, Дарган узнавал их и не узнавал, силился заглянуть за ограду, но руки так ослабели, что не могли поднять тело. В конце концов он отыскал какой-то разлом, протиснулся, пролез, оставляя на камнях клочья собственной кожи, увидел соседский сад такой, каким тот наяву никогда не был – огромный, с деревьями чуть не до неба и весь в цвету. Здесь же на коврах сидели все, кто был ему дорог – мать, сестра, отец, Лиин, друзья, ныне умершие и ставшие нежитью, и среди них Моран, умерший дважды. Все они сидели молча, не разговаривая, и смотрели в землю. Потом мать повернулась и глянула ему в лицо, улыбнулась.

Дарган оглянулся, хотел расположиться рядом, но потом понял: ему нет среди них места.

Мать поднялась, взяла его за руку и сказала:

– Идем, дорогой мой мальчик, мне приготовлено место в склепе. Идем, а то опоздаем. Проводи меня.

– Но ты же жива… – странно, но слово «жива» Дарган произнес с отчаянием.

– Да, жива. Но все же нам надо поторопиться. Скорее же, нельзя медлить, смотритель склепа ждет нас.

– Да, скорее,– сказал Дарган.

Он взял мать за руку и повел.

– Неужели нельзя не идти? – остановился внезапно и даже попробовал повернуть назад, но не получилось.

– Нельзя, дорогой. Твой отец меня ждет.

– Прости, я не смог тебя защитить, прости!

Отчаяние сжало сердце. Такое отчаяние, что крик сам собой рвался из груди.

Дарган закричал. И видение исчезло. Остался лишь немолчный шум леса. Ветер усиливался, вершины гудели тревожно.

В это утро Дарган, как и в прежние, не смог поднять веки, и вновь руками распахнул глаза. Уже довольно высоко поднявшееся солнце било ему в лицо, и на мгновение Дарган ослеп. Его больше не тревожили голоса – ни шепот Мортис, ни шипение Прушина. Он мог делать, что захочет, мог ехать, куда пожелает, но весь вопрос был в одном – он не знал, куда ехать. Он даже не знал, чего хочет. Дарган отыскал ручей и напился, потом напоил коня. Потом разделся и осмотрел лицо, руки, все тело – нет ли где царапин и ран. Нашлись две ссадины на предплечье, и одна на боку, он залепил их составом из пузырька Морана.

Дарган вообще смутно представлял географию полуострова. Знал лишь, что если ехать на запад – то там должны лежать земли Империи. Но впереди, насколько он помнил по рассказам отца и по тем картам, что изучал в хранилище знаний, должен лежать широкий залив, его можно обогнуть севернее, но тогда все равно придется переправляться через реку. Если же ехать прямиком на север – то он попадет в земли гномов – и, скорее всего, опять окажется в армии Мортис, либо пойдет падальщиком по ее стопам. Нет, на север ехать не следует. Восток? Тогда придется пересечь Гномий поток, затем восточные владения Империи, весьма пустынные. Это не пугало Даргана. Тревожило иное – по левому берегу Гномьего потока движется вторая армия Мортис, и шанс столкнуться с ней был весьма высок. Но даже если этого удастся избежать, то, миновав хребет Фальген Хейм, Дарган окажется в землях эльфов. Как древняя раса Невендаара отнесется к свеженькой, только что созданной нежити? Скорее всего, крайне отрицательно. Вплоть до натягивания тетивы и метания стрел.

Можно вернуться в Алкмаар. Но что делать ему одному в родных землях? Искать живых? Но остался ли там вообще хоть кто-то живой? Возможно, потом, достигнув цели, нежить вернется туда и вновь поселится в прежних домах вокруг оазисов и на берегах Альзона, но это будет не скоро. Да и встречаться с воинами Мортис даже в родных местах Даргану не хотелось смертельно.

Сейчас же в Алкмааре не было ни живых, ни мертвых – на много-много лиг в округе. И все, что можно найти в пустыне – это развалины и Мертвое озеро – соленое озеро посреди песков. Да еще склепы, в которых покоились тела предков. Ныне пустевшие пристанища мертвых.

Спору нет, живущие в тропических лесах за хребтами Авлаарских гор могли уцелеть – кажется, у дядюшки Тагана там даже были свои агенты, покупавшие пряности и диковинки тропиков для торговых караванов Алкмаара. Но при мысли о влажных лесах, сезоне дождей, городах на сваях уроженца пустыни охватывало отвращение.

Была еще одна земля в Алкмааре, до которой вряд ли удалось дотянуться Мортис – за Стеклянной пустошью лежал город Неферис.

Даже ребенку известно, что Стеклянную пустошь не может миновать ни живой, ни мертвый – даже бесплотного духа уничтожит ужасная пустыня. Когда-то давно алкмаарцы, не желавшие поклоняться предкам и не признавшие власть короля-жреца, подняли восстание, а после поражения ушли через Стеклянную пустошь на побережье, где и основали Неферис. Говорят – никто не ведает, правда ли это,– они гнали сотни и сотни рабов и приносили их в жертву, дабы с помощью пролитой крови и заклинаний создать защитную магию и миновать ужасную пустошь, на которой, как на огромной жаровне, сгорало все живое, даже души предков сгорали.

Дойти удалось немногим, но именно они основали Неферис. С тех пор город разросся и разбогател. Со стороны моря его защищали Свистящие острова, в чьих острых скалах постоянно дуют сильнейшие ветры. Маги Нефериса приманивали в пролив корабли, и те разбивались о рифы Свистящих островов, богатства потерпевших крушение доставались жителям Нефериса, «счастливцев», которым удалось добраться до берега живыми, тут же отправляют на невольничий рынок, и даже мертвым не удавалось избежать рабства. Их души становились покорными пленниками магов Нефериса, духами, исполнявшими всю грязную работу. Заключенные в глубокие гроты Свистящих островов, они заставляли ветры беситься в лабиринте опасных рифов, чтобы новые корабли находили в этом проклятом месте свою погибель.