Дэниэл Абрахам - Путь Дракона Страница 33

"Тебе необходимо прекратить эти игры с интригами Иссандриана," — сказал король Великой Антеи, откинувшись назад в своей ванне. "И все же, я молю бога, чтобы это сработало. Избавило бы меня от половины моих проблем. Ты слышал о Хартии Эдфорда?"

"О чем?"

"Хартия Эдфорда. Это кусок пергамента, который был обнаружен священником в библиотеке Севенпола, в нем содержится имя главы фермерского совета при правлении короля Дуррена Белого. Исходя из этого на севере хотят созвать новый совет фермеров и любой землевладелец у которого достаточно урожая, чтобы войти в него, будет иметь право голоса при дворе."

"Вы должно быт шутите," — сказал Доусон. "Они что собираются разъезжать на мулах по дворцу? Держать коз в садах Королевского Шпиля?"

"Только не предлагай этого им," — сказал король, потянувшись за чашей с мылом.

"Это уловка," — сказал Доусон. "Они никогда на это не пойдут."

"Ты не понимаешь насколько расколот двор, мой друг. Мелкие дворяне обожают Иссандриана. Если они получат власть, он получит ее вместе с ними. А теперь, с таким кошельком как Клин из Ванаи, я не вижу способов что-либо изменить."

"Вы действительно думаете…"

"Нет, конечно же не будет никакого совета фермеров. Но нам необходимо установить мир. В середине лета я отправляю Астера под опеку Иссандриана."

Из огромных бронзовых пальцев каплями стекала вода. Набежали облака и комната погрузилась в полутьму. Король Симеон молча и отрешенно намыливал руки, а перед Доусоном вдруг раскрылся весь истинный смысл его решения.

"Он станет регентом," — приглушенно прошептал Доусон. "Если вы умрете до того, как Астер достигнет зрелости, Иссандриан станет регентом."

"Не обязательно, но он будет претендовать на это."

Он же попытается вас убить. Это измена."

"Это политика," — сказал Симеон. "Я надеялся, что Терниган оставит город себе, но старый ублюдок хочет усидеть на двух стульях. Он знает что заговор Иссандриана набирает силу. Теперь он оказал им услугу официально не примыкая к ним. Мне придется обхаживать его. И им тоже. А он будет сидеть в Кэвинполе и принимать поцелуи в обе щеки."

" Кертин Иссандриан убьет тебя, Симеон."

Король откинулся назад, вода стекала по его рукам и потемневшим волосам. Повсюду кружилась мыльная пена.

"Не убьет. Пока у него мой сын он может хозяйничать не обременяя себя королевскими обязанностями."

"Тогда остановите его,"- сказал Доусон. "Я помогу вам. Мы сами можем вступить в сговор. Есть еще люди, которые помнят былые времена. И очень тоскуют по ним. Мы можем сплотить их."

"Мы можем, конечно, но ради чего?"

"Симеон. Старый друг. Настал момент. Антее нужен настоящий король. Это ты. Не отправляй мальчика к Иссандриану."

"Не самое подходящее время. Иссандриан набирает силу, и противостоять ему сейчас значит только усилить раздор. Лучше подождать и он сам оступится. Моя задача убедиться, что мы не следуем драконьей тропой. Если я смогу оставить Астеру королевство без гражданской войны, это будет хорошим наследством."

"Даже если это не истинная Антея?" — спросил Доусон, в его глазах была боль. "Что за честь править королевством, которое утратило свое наследие из-за этих самовлюбленных, напыщенных детей."

"Если бы ты сказал это до того, как Терниган вручил ему Ванаи, я, возможно, и согласился бы. Но есть ли честь в том, чтобы вступать в битву, зная, что ты не сможешь победить?"

Доусон посмотрел на свои руки. С возрастом они окрепли, а холод огрубил кожу. Запах мыла щекотал нос. Его старый друг, его лорд и король, ворчал и вздыхал, ворочаясь в ванной, как старик. Где в Остерлингских падях Кертин Иссандриан и Фелдин Маас пили его вино, поднимая тосты в честь друг друга. Смеясь. Доусон до боли сжал челюсть, но потом заставил себя расслабиться.

Есть ли честь в том, чтобы вступать в битву, зная, что ты не сможешь победить? Это висело в воздухе между ними. Когда Доусон смог подавить в себе разочарование, он произнес.

"А в чем же тогда честь, милорд?"

Ситрин

Драконья дорога осталась позади них, мир превратился в снег и грязь. Повозка под ней пошатывалась в рытвинах и ямах, мулы, перед ней тужились и скользили, а колеса гремели и бились по колее оставленной впереди идущими повозками. Ситрин сидела, держа поводья онемевшими пальцами, дыханием создавая призраков, и наблюдала, как невысокие холмы уступали место равнинам, как небольшие леса и укутанные снежным покрывалом кустарники занимали их место. Весной, земли окружавшие Свободные Города, были бы зелёными и живым, но сейчас они казались пустыми и бесконечными.

Они миновали поле со стогами гниющего сена, что свидетельствовало о трагедии какого-то фермера. Виноградник, где растяжками или опорами поддерживались чёрные, мёртвые на вид виноградные лозы. То и дело, заяц-беляк скакал впереди, слишком далеко, чтобы видеть. Или олень блуждал рядом, пока один из извозчиков, или охранников не пускал стрелу в него, в надежде на свежую оленину. Она могла сказать, только то, что они никогда не попадали.

В основном было холодно. И дни по-прежнему становились короче.

Владелец каравана остановил их на ночь в заброшенной мельнице. Ситрин тянула свою повозку, остановившись лишь возле пруда, покрытого ледяной коркой, распрягла забрызганных грязью мулов, и почистила их, после того, как они поели. Кроваво-красное солнце низко висело на западе. Опал пришла, чтобы проверить её, и мягкие глаза женщины, казались довольными, тем, что она видела.

— Мы все же сделаем из тебя подлинного извозчика, моя дорогая, — сказала она.

Улыбка причиняла боль обожжённым холодом щекам Ситрин. — Извозчика, может быть, — сказала она. — Подлинного, это другой вопрос.

Брови старшей женщины поднялись. "Выше нос," — сказал Опал. — "Мир может прекратить вращаться. Ты пойдешь есть?"

— Не думаю, — ответила Ситрин, глядя на одно из копыт мулов. Небольшая рана, которую она видела накануне была все ещё на месте, но хуже не становилось. — Я не люблю, быть с ними.

— С ними?

— С другими. Я не думаю, что я им нравлюсь. Если бы не я, они все были бы в Беллине и сидели вокруг горящего камина. И капитан…

— Вестер? Да, он немного медведь, не так ли? Я до сих пор не совсем знаю, что самой с ним делать, — сказала Опал, голосом сухим и спекулятивным, на грани флирта. — Тем не менее, я уверена, что он не укусит, пока ты его не попросишь.

— Все равно, — сказала Ситрин. — Я думаю, что я останусь с повозкой.

— Тогда, я принесу тебе еду.

— Спасибо. И Опал?

— Да?

— Спасибо.

Охранница улыбнулась и присела в небольшом, ироничном реверансе. Ситрин наблюдал за ней, идущей обратно к мельнице. Кто-то разжёг там огонь, и тонкий дым поднимался из каменной трубы. Вокруг неё, снег засиял золотом, а затем красным, а затем мгновенье спустя, серым. Ситрин положила одеяла на своих мулов и разожгла небольшой, её собственный костёр. Опал вернулась с тарелкой тушёной зелени и пшеничных лепёшек, затем пошла назад к голосам и музыке. Ситрин встала, что бы последовать за ней, а затем снова опустилась.