Сергей Бадей - Верить предсказанному? Страница 33

— Истине соответствуют черты твоего лица и твоя речь. Ни наемник, ни стражник такой речью обладать не могут! Ты это понимаешь?

— Так что мне теперь делать? — оторопело спросил я. — Ямки копать, что ли?

Да, это прокол! Трантон просчитал меня.

— Может, мне начать «тормозить»?

— Начать что? — удивленно спросил Трантон.

— Ну, изображать из себя обыкновенного стражника, коверкать слова, — пояснил я.

— Это могло бы пройти, если бы тебя знал только я, да еще если бы ты был отличным лицедеем, — вздохнул Трантон. — Нет, тут дело иное. Граф не стал бы приглашать обыкновенного стражника, будь он даже спасителем его дочери. Бросил бы кошель с золотом и забыл бы об этом. Думаю, что его голову посетила некая идея.

За разговором мы подошли к паре коней, привязанных к коновязи у выхода из казарм. Один был конем Трантона — Ретиф. А вот второй… Красавец! Черный как смоль. Только на лбу белая звездочка. Когда мы подошли, он покосился на меня фиолетовым лукавым глазом и тихонько фыркнул.

— Ну, чего стоишь? — Трантон легонько подтолкнул меня. — Садись! Коня, кстати, подарил для тебя граф. Улавливаешь?

— А?.. — Я оторопело смотрел на жеребца. — А как его зовут?

— Норрис. Давай садись! Но сначала познакомься! — Трантон сунул мне в руку сухарь.

Я подошел к Норрису и протянул руку, давая ему понюхать ее. Руку обдало теплым воздухом. Норрис благосклонно фыркнул еще раз. Схрупал сухарь, предложенный мною. Таким образом, знакомство состоялось. Я отвязал повод и вскочил на коня. Стоит спокойно! Молодец! Я ласково похлопал его по шее.

— Да, что касается стола! — повернулся ко мне тоже уже сидящий на коне Трантон. — Правила довольно просты. Много на тарелку не клади. В отличие от наших парней, излишества у дворян не приветствуются. Я буду сидеть напротив тебя, так что у тебя будет перед глазами пример. Больше слушай, чем говори, и будь осторожен!

— А что, граф опасен? — насторожился я.

— Граф — чудесный человек! — горячо сказал Трантон. — Но иногда он слишком увлекается!

— Чем?

— Ну, он сторонник Света.

— Чего сторонник?

— Света. Есть Свет, есть Тьма. Добро и Зло. Слышал о таком?

— Слышал, — уныло кивнул я.

Вот как раз вмешиваться во все эти игры мне хотелось меньше всего! Это же надо как я неудачно влип!

Глава 17

Итак, блестящий выезд из ворот казармы состоялся. То есть блестящий виконт на горячем коне, со мной в придачу, тоже блестящим, но почему-то не сияющим от счастья.

Мы неспешно рысили по улицам Мертана, приближаясь к дому графа. Встречные богато и изысканно одетые дворяне учтиво приветствовали Трантона. Мой командир отвечал на приветствия с такой же вежливостью. По мне же взгляды этих людей скользили холодно и равнодушно, как по незначительной детали ландшафта.

Впрочем, их можно было понять. Хоть такие взгляды и задевали мою нежную и чувствительную натуру, но кто я для них? Обычный стражник, сопровождающий командира в его поездке. Может, вещи какие-то поднести или поручение исполнить. Не более.

Норрис оказался великолепно выезженным конем. Он очень чутко реагировал на малейшие мои пожелания при движении. Легкого касания коленом хватало для указания темпа и направления. Сидеть на таком красавце было истинным наслаждением.

Вот как раз по нему взгляды скользили далеко не равнодушные! Восхищенные — да. Завистливые — тоже да. Порой алчные — и эти были, — но не равнодушные. Некоторые, после осмотра Норриса, бросали возмущенные взгляды на Трантона. Каким это образом рядовому стражнику достался конь, который мог бы сделать честь и блистательному дворянину?

Трантон невозмутимо воспринимал эти знаки внимания. Внушительный меч на его поясе (далеко не блестящая безделушка) служил порукой тому, что на любой неудобный вопрос будет дан убедительный ответ.

Ко мне пришло ощущение, что чего-то недостает. Мои клинки остались в казарме. Карвин счел, что они не смотрятся на фоне парадного мундира. Где-то он был прав. Действительно, сбруя не была рассчитана на ношение всякой там парадной формы. Она выполняла задачу практичную. И вот вместо дорогих моему сердцу клинков, мне на пояс прикрепили какую-то тяжеленную железяку, убеждая меня, что это меч стражника, который требуется носить по протоколу в особо торжественных случаях. Когда я осведомился: «А что, им можно и рубить по протоколу, в особо торжественных случаях?» — то был обруган. Меня Карвин назвал темным наемником, не знающим ни малейших правил светского поведения. Да откуда же мне их знать-то? Мы люди темные, из лесу вышедшие. Во всяких там гимназиях не обучались.

Мы неспешно приближались к дворцу. Постепенно характер архитектуры домов стал меняться. Оно и понятно, чем ближе к дворцу, тем более знатные и богатые дворяне тут живут. Дома стали более изысканными. Вычурными, что ли? От дороги их отделяли парковые участки. К крыльцу каждого дома вела тщательно ухоженная дорожка, освещенная достаточным количеством разноцветных фонариков, подвешенных среди ветвей деревьев, склоненных над дорожкой. Перед самым крыльцом обязательно была широкая площадка, чаще всего с клумбой посредине. Обычно неподалеку находились конюшни. Ну и это понятно. Когда прибывают гости, не тащить же коней через весь участок, если конюшня где-нибудь в укромном уголке.

Вот к одному из таких домов мы и повернули. Даже неопытному наблюдателю было бы ясно, что здесь намечается сборище местных авторитетов. Или, как сейчас говорит молодежь, тусовка VIP-персон. Один за другим прибывали гости. Кто верхом, кто в «элегантной» коляске. Коляска представляла собой громоздкое сооружение на двух колесах, движущееся с ужасающим скрипом. Смазки у них нет, что ли? Прибывающих встречал целый сонм слуг. Роли между ними были четко распределены. Но гости об этом не догадывались. Поэтому казалось, что у крыльца творится революция местного масштаба, где только сами революционеры знают, чего надо делать.

Трантон легко соскочил с коня и, бросив поводья подскочившему слуге, направился к крыльцу. Ко мне этот слуга что-то не спешил. Проявив свойственную мне смекалку, я не стал спрыгивать с Норриса сразу, а, проскочив слугу с конем Трантона, спешился прямо перед ним. Злорадно улыбнувшись, я вручил повод Норриса опешившему слуге и поспешил за Трантоном, как раз подходящему к ступеням.

А на крыльце творилось священнодействие. Главным лицом тут был, несомненно, толстяк в лиловом камзоле. В его руке была небольшая поварешка, которой он зачерпывал жидкость темно-красного цвета из широкой и глубокой чаши. Эта жидкость, с соответствующими телодвижениями, наливалась в металлические, явно не одноразовые, стаканчики, которые тут же устанавливались на подносик и преподносились прибывшим гостям. Все это действо было обставлено с такой забавной серьезностью, что я чуть не заржал самым неподобающим образом, наблюдая за ужимками этой группы слуг.