Мойра Янг - Неистовая звезда Страница 33

Стою посередине комнаты, как Демало. Закрываю глаза, но не чувствую ничего. Ни самой малости, ни капельки. Холодно и темно, только и всего. Без Демало все как вымерло.

— Нет ничего, — шепчу я.

— Комната, где к нему приходят видения, — замечает Джек. — Что ж, бывает. Как у твоей подруги, ну, у той, что по звездам читает. А ты что здесь хотела найти?

— Не знаю, — говорю я. — Здесь что-то было. И есть, только я ухватить не могу. Как будто краем глаза вижу… или краем уха слышу… — Я раздраженно вздыхаю, глажу стену ладонью. — Да, у Ауриэль тоже видения бывают. Ты про это что-то знаешь?

Джек качает головой:

— Нет, я ничего не знаю. Но я с такими не знаком. Я все больше с шарлатанами вожусь, у них видений нет. Они всякое предсказывают — соль рассыпают или золу. Еще по кишкам могут читать… Но это все чушь, притворство одно. Особенно если крепко выпьют.

— А у Демало видения на заре, — говорю я. — Так?

— Наверное. Не знаю я, Саба. Слушай, ну вот мы пришли, все посмотрели. Ничего здесь нет. Зато время с пользой провели. Штанину мне прострелили. Ты довольна?

— Так тебе и надо, — говорю я. — Небось есть за что.

— Конечно, — ухмыляется он и целует меня. Ласково. Нежно. — Все, пошли отсюда.

Я оглядываюсь по сторонам. В чем же дело? Откуда во мне взялась эта дрожащая струнка. В голове, в самом нутре? Вчера ночью, когда Джек про Демало заговорил, я точно знала, что нам сюда надо прийти. Что здесь мы ответ найдем. А все оказалось впустую.

Мы возвращаемся к выходу, идем по длинным комнатам с койками.

— А зачем тогда ему охранники?

— Зачем охранники, зачем собаки, зачем ему на месте не сидится, зачем он ест и пьет только то, что сам… — перечисляет Джек.

Потому что я подсыпала Демало отраву в вино. Две капли из крошечного темного пузырька. Слим сказал, что отрава называется эччинель.

— Демало тревожно, вот почему, — говорит Джек. — Мы взорвали Возрождение, и трон Демало зашатался. А теперь он не знает, где и как мы снова нападем.

— Ну ладно, пусть так.

— Можно здесь все разломать, — говорит Джек. — Хочешь?

— Нет, пусть себе останется.

Прохладный ночной ветерок врывается в затхлое подземелье. В раскрытую дверь бункера виден лунный свет. Он льется по ступеням. Джек поспешно выбегает наружу. Он ненавидит места, построенные Разрушителями. Говорит, что в них полно призраков. Я и сама хочу выбраться из этой могилы. Подхожу к лестнице и краем глаза замечаю, как в углу что-то блестит под светом факела. Подношу огонь поближе, присматриваюсь. По коже бегут мурашки.

В стене углубление. В углублении прячется вторая дверь. В двери поблескивает замок — начищенный, смазанный маслом. Если не знать, что тут вход, ни за что не заметишь.

— Джек, вернись! — кричу я.

Замок мудреный, с числами. В одиночку мне с ним не справиться. Хорошо, что Джек со мной. Он мастак по всяким воровским хитростям. Ему любой замок нипочем. Поначалу Джек упирается, говорит, что пора идти, но я настаиваю. Мне бы только внутрь заглянуть.

Джек прикладывает ухо к замку, крутит колесико, снова прислушивается. Колесико поворачивает и слушает. И так раз за разом, будто уговаривает. Наконец дверь распахивается. И мы в нее входим.

Я иду впереди, освещаю дорогу. В одной руке факел, в другой — арбалет. Пол наклонный, как длинный помост. Стены и пол земляные, дощатый потолок балки подпирают.

— Строители об удобстве не заботились, — говорю я.

— Может, у них времени не было, — замечает Джек.

Я приглядываюсь. Повсюду заметны следы недавней починки. Некоторые доски совсем новые. Кто-то постарался. Мы спускаемся все глубже и глубже под землю. Становится холодно и душно. Ненавижу подземелья! Я покрываюсь потом, тяжело дышу.

Джек останавливается.

— Все, хватит. Насмотрелись. Пойдем отсюда.

Я делаю шаг вперед. Что-то щелкает. Вспыхивает свет. От неожиданности я стреляю и бросаюсь наземь. Трещит дерево. На нас сыплется земля. Наверное, стрела попала в потолок, расколола доску. Шум стихает, наступает тишина. В нас никто не стреляет. Мы откашливаемся, в горле першит. Отряхиваемся и удивленно озираемся.

В стенах горят восемь кругляшков — четыре вдоль одной стены, четыре вдоль другой. Освещают дорогу к железной двери с круглым железным колесом посередине. Мы с Джеком переглядываемся. На Джековом чумазом лице серебристо сияют глаза, в волосах комья земли застряли.

— Ха, третья дверь! Прошу вас, — усмехается он.

Липкими от пота руками я поворачиваю колесо вправо. Оно крутится легко. Хорошо смазано, как замок. Дверь шипит, словно вздыхает. Тяну ее на себя, и она открывается.

— Ну-ка, что у него здесь? — говорит Джек.

Мы входим внутрь, и перед нами загораются красные огоньки. Они повсюду — и вверху, и внизу, и по сторонам. Их много, но они не яркие. Не такие, как в стенах перед дверью. Горят тускло, будто последний блик заката в пасмурный зимний день.

— Они наше движение как-то чуют и загораются, — шепчет Джек.

Мы поднимаем факелы повыше. В комнате полным-полно шкафов. Стоят рядами. Деревянные, высокие, со стеклянными дверями. Сундуки. Железные лари. Коробки и ящики. Кадки и бочки, пополам разрезанные, лишь бы полки можно было внутрь втиснуть. Поставлены друг на друга, придвинуты к стенам, кучно. Свободного места нет. Во всех шкафах полки. А на полках склянки. Стеклянные, с крышками.

В склянках — семена. Всех цветов и размеров.

— Здесь семена хранят, — ахаю я.

— Ага. Кладовая Разрушителей, — кивает Джек.

Он идет вдоль одного ряда шкафов. Я прохожу по другому. Разглядываю все, трогаю рукой. Похоже на сон. Столько семян не бывает. Одни склянки полны до краев, в других — горстка. Везде чистота, нет ни пылинки. Полки чистенькие, склянки, даже пол. Воздух сухой и прохладный. Затхлый, но сырости нет. К каждой склянке приклеен кусок бумаги, от руки нарисована картинка. Цветы. Овощи. Фрукты. Деревья. Травы. А рядом человеческая фигурка, показывает, до какой высоты семя прорастет.

Я создаю новый мир, по травинке, по стебельку. Врачую раны земли и людей.

Засовываю факел в щель между двумя железными шкафами, беру склянку и подношу к свету. Семена внутри поблескивают. Они мелкие, тоненькие, красноватые. Я легонько встряхиваю склянку. Семена пересыпаются с сухим шелестом, будто вздыхают во сне.

— А тут семена деревьев… — В духоте подземелья голос Джека звучит глухо. — Если я правильно картинки понял, они хорошо растут в засушливых местах.

Он берет факел и идет дальше по проходу между шкафами.

До меня доходит, в чем смысл слов Демало. Он отравленного вина выпил, осторожность потерял и начал мне говорить что-то, а потом уснул у меня на руках.