Елена Ларичева - Тара Страница 33

Вимер, чувствуя себя полным идиотом, поинтересовался:

- Знаешь ли ты, любезная, насколько может быть страшна "белая ручная крыска"?

Она нагнула голову к шитью, и глухо отозвалась:

- Крыс в мире достаточно, но при должном обращении им не стать сильнее людей или эльфов.

- Кого же считаешь ты наиболее опасным? - Вимер вдруг понял, что уже больше минуты пялится на высокую грудь служанки, плотно обтянутую тёмной тканью.

Мьеранца перехватила его смущённый взгляд и улыбнулась бескровными губами.

- Их четыре, господин. Самое безобидное зовётся ленью. Но лень бессильна перед любым из трёх остальных: завистью, жадностью и равнодушием. Даже ненависть затухает. Любовь, способная толкнуть на предательство, тает, при недолжном обращении, как южный цветок в нашем климате, оставаясь присказкой на устах менестрелей. Дружба, идущая рука об руку с рациональностью и взаимовыгодностью, со временем съёживается усушенным яблоком, едва у людей пресекаются общие интересы. А эта четвёрка выживает и благоденствует, ибо не вытравить её из душ никакими снадобьями.

Вимер хотел возразить, но вошла королева, и слова потерялись в её щебете про погоду, дрянные газеты и полное одиночество её величества, лишенное элементарных удобств и нарядов.

- Когда же что-то прояснится во дворце? Сходила бы ты, Мьеранца, что ли, слуг порасспросила? Невозможно так...

Вимер мысленно пожалел короля. Однажды примеренная маска приросла к Аллваде намертво. Нет-нет, да и собьется на это мерзкое брюзжание, пока её не отвлечь чем-то стоящим.

Разобравшись - помощи ему ждать неоткуда, ведьмак вздохнул, хлопнул ладонями по коленям, вставая из глубокого кресла. Пора возвращаться в свою комнату и заниматься зверем.

Рувас сидел на его кровати гладил обеими лапками раздувшийся животик, облизывал длинным языком розовое рыльце, перемазанное мороженым, и блаженно икал. Какой бы грозный дух не был заключен внутри, потребности маленького тельца пересилили демона.

На появление человека он зашипел, свернулся в клубок, ощетинился, чем развеселил Вимера.

- Не придуривайся. Ты не драная крыса, отстаивающая свой угол на помойке. Меня помнишь, как бы морду не воротил. И я тебя помню далеко не ничтожеством.

О, Вимер хранил в памяти истинный облик великого владыки Нижнего мира Запредельного, повелителя младших духов, именуемых по новому веянию демонами. Тот ведал тайны недр, свойства металлов и кристаллов, в нагрузку забирая к себе души ведьм и чародеев, не сумевших перебороть тщеславие. Ведь оно, подобное неумеренной страсти к золоту, выедает душу. Пусть мучавшиеся от этого недуга в земной жизни, сполна отработают его в призрачном мерцании глубоких пещер, неосмотрительно попав в ловушку Запредельного.

Вимер Нарсо сам многократно призывал великого духа, создавая знаменитые мечи, чтобы тот поделился отблеском света своих сапфировых глаз, тенью чудовищной силы, делая сталь стойкой к вражеским чарам. А уж душу и умение оружия выбрать владельца подстать, дарил им сам ведьмак, каждый раз оставляя толику собственной личности в ещё помнящем жар печей металле.

Именно с кривыми клинками Руваса схлёстывал свои кованные детища мастер, и если они не разлетались ранящими иглами по кузнице, порой впиваясь в тело создателя, значит оружие получилось стоящее...

За творениями Нарсо приезжали не только ближайшие соседи. Из Анхорнэ прилетали на хищных птицах немногословные воины, блюдущие жесткий кодекс чести. При нарушении его даже в отсутствие иных свидетелей, кроме собственной совести, они были готовы броситься на меч и умереть в муках.

Из северных племён приходили травники, разрезом глаз скорее похожие на эльфов, нежели на людей, в неизменных красных плащах поверх нарядов из шкур, рыжие, с жидкими бородёнками, за которые не могли избавиться от меткого прозвища "козлятники". Они утверждали, что клинком мастера можно обрезать корни болезней и возвращать самых безнадёжных в мир живых.

Все они, как один, могли месяцами жить вблизи дома ведьмака, ожидая, пока Вимер выкует очередной меч. Потом бережно примеряли изделие под себя, не споря, не ругаясь, ибо знали - клинки сами отыщут себе хозяина.

А потом внезапно владыка и соавтор работы (которая, как подозревал ведьмак, нравилась духу) перестал отзываться на призывы. Раз за разом мастер Нарсо чертил на полу кузнецы знаки, напевал нужные слова, приоткрывая щель в Запредельное. В текущем жгучей лавой воздухе и алом блеске печей вдруг веяло прохладой, проступали очертания дымящегося испарениями молочно-белого озера в окружении стремящихся друг к другу сталактитов и сталагмитов, неровные стены вспучившиеся от натёков шоколадного цвета. Удивительно, в этой подземной темнице порхала бабочка. Но самого владыки не наблюдалось.

А за день до того, как отчаявшегося мастера вызвали на Светлый Совет с поручением отправиться в Кавиру, Вимеру приснилась (а, может, взаправду прилетела) та самая бабочка. Она присела на подоконник, озарённый сиянием дольки луны, неспешно выросла до размеров младенца и сообщила:

- Смертный, ты искал Нижнего повелителя. Нет ему дороги из твоего мира. Женщина по имени Тара пленила его, одела в смертное убогое тело и обрекла маяться веками, особенно страдая на убыли ночного светила. Нам, его верным слугам, нет мочи спасти великого духа. Ты зависишь от него. Спаси его, ведьмак, и Запредельное отблагодарит.

Хочешь оставаться прославленным мастером, расстарайся. "Видать, это моё испытание тщеславием", - в который раз подумалось Вимеру.

Вот он, его соавтор и враг одновременно, жалкий и всецело зависящий от его воли, сидит, облизывает лапку, обкусывает коготки, ждёт решения. Что делать?

- Расскажи, как попался, - ведьмак наклонился к Рувасу.

- Она требовала у меня поделиться властью над металлами. Безграничной. Без плавки, ковки, закалки иметь возможность облекать его в требуемую форму, преобразовывать структуру материала. Я отказался.

Приехали! Извольте освободить экипаж! Вимеру вдруг представилось холёное лицо самого ярого женоненавистника Светлого Совета, Ядаларса. Эльфа, между прочим. "Если бабёха влезет в дела страны, тем более военные, жди ещё большей войны, мора, разорения!" - сказал бы он. К счастью, этот хлыщ самый презренный среди "равных". С его мнением мало кто считается. Только с деньгами.

- Металл... - задумчиво пробормотал ведьмак. - С чего бы он понадобился хрупкой женщине?

- Не говорила, - почти по-человечески вздохнул Рувас.

Белый зверёк привстал на задние лапки, передними обхватил правую руку Вимера и, царапаясь, вскарабкался на плечо, доверительно зашептал, щёлкая острыми зубами в опасной близости от уха.