Елена Усачева - Откровение Страница 33

А если слова Эдгара были ловушкой? И пока я здесь отвлекаю Смотрителей, он там создает ту самую империю, от которой так твердо отказывался в разговоре со мной. Ведь у него есть Дэниэл… сумасшедший Дэнни, рвущийся к власти, мечтающий возродить былое величие вампиров.

Я представила опустевший город. Дома, улицы, машины, деревья — все есть. Бьются в открытых окнах шторы, сидит в детской коляске белый мишка, предупреждает об опасности красный сигнал светофора… А людей нет. Ни одного. И от каждого угла, от каждой трещинки на асфальте веет страхом и смертью.

— У меня есть новость, — прошептала я, прогоняя из памяти неприятную картинку.

Мы повернули и влились в неспешный поток машин. Здесь было какое-то безостановочное движение, без светофоров, рядов пять или шесть. И все направлялись в одну сторону. Никогда не видела столько машин и таких громадных грузовиков.

— Прекрасно! — Олег неожиданно просиял. — Поэтому мы и торопили твой приезд.

— Почему? — Мне было страшно смотреть на Олега, и я снова отвернулась к окну. А там дома, дома, дома, и больше ничего. Рядом с кажущимися здесь низенькими девятиэтажками вдруг вырастала башня этажей в тридцать или появлялся сияющий металлом и стеклом торговый центр.

— Ты уверена, что приехала одна? Что за тобой… никто не увязался?

— Вы о чем? — Вроде бы я смирилась с тем, что Олег все знает, но оказалась не готова услышать это вот так, в открытую.

— Маша, ты не могла не чувствовать, что у вас в городе есть вампиры. Они должны были тебя искать. Они должны были на тебя выйти.

Голова сама собой опустилась. «Пропала!» — вспорхнула испуганная мысль.

— Они о тебе знали?

Я кивнула.

Осторожней. Главное, не сказать лишнего.

— Они тебе угрожали?

— Ничего не было… — заторопилась я.

— Как же не было! — прервал Олег. — А лошади на твоей конюшне? Их убили вампиры. Как тебе удалось от них избавиться? Они не могли оставить тебя в живых просто так. Ты с ними встречалась? Вы о чем-то договорились?

Надеюсь, молчание не всегда обозначает согласие. Я молчала. А что здесь можно было сказать?

— Дракон, то есть Дима Сторожев, говорил мне, что видел вампира. Он его видел, да? Тогда, на кладбище. Маша, почему ты мне сразу все не рассказала?

— Тогда нечего было рассказывать.

— Маша! — Олег смотрел очень внимательно, словно пытался прочитать в моих глазах все то, что я от него старательно скрывала. Наконец он сухо произнес после молчания: — Думаю, я смогу организовать встречу. Не понимаю, почему ты не хочешь говорить. Надеюсь, остальные смогут тебя переубедить. Я обнаружил в твоем городе нескольких вампиров. И что самое странное, они были рядом с тобой, но тебя не трогали. Я был уверен, что один из них — твой друг Максим, хотя это было бы невероятно. Вампиры не могут долго и так близко находиться рядом с людьми, тем более со Смотрителями. Они их уничтожают.

— Что же вы тогда уехали? — усмехнулась я. — Начали бы с ними воевать, показали бы мне пару приемов.

— Маша, я наблюдатель. Моя задача их обнаруживать. Один я не смог бы ничего сделать. Тогда я решил, что они тебя как-то удерживают, поэтому и было придумано твое участие в Олимпиаде. Приезд сюда — твое спасение. Среди нас ты в безопасности. Ты нам все расскажешь, и мы тебе поможем.

Так вот в чем дело! Меня решили спасать… Какая прелесть. А если я не хочу, чтобы меня спасали?

— У вас всего два дня. Сегодня и завтра. — Даже если я ничего не узнаю, мне надо вернуться. Если я останусь дольше, все сильно запутается. — Так написано в приглашении.

— Потом выходные. Ты можешь задержаться.

Задержаться…

Я снова глянула в окно. Мне надо было собраться, чтобы ответить. Олег на меня странно действовал, мне тяжело было с ним спорить.

Синенькая машинка рядом с нами, то слегка обгоняла нас, то отставала на полкорпуса. Она, как суетливый жучок, резко разгонялась, чтобы через метр снова затормозить. Сейчас все шесть рядов почти стояли. Куда направляются люди в автомобилях?

— Вы сами ограничили себя во времени, — покачала я головой, снова поворачиваясь к Олегу. — У меня два дня.

Олег быстро глянул на часы.

— Посмотрим, что можно сделать.

Весь следующий час смотреть можно было только на ползущие рядом с нами автомобили. Когда же нам удалось выбраться из потока, машина успела только пару раз вильнуть по дворам. И мы приехали.

Густо заросший деревьями двор, кусты боярышника, нависающие над дорожкой. Узкий серый пенал гостиницы. Хорошо запомнилась каменная эмблема над дверью парадного входа — большой лист клевера с четырьмя лепестками. Такой же, как брошка на мне. Меня приняли в Братство Четырехлистника?

Гулкий холл, лестница на третий этаж, окна межэтажных пролетов выходят на заасфальтированный пятачок, на котором скучала старая машина без задних колес. Машина, которая никогда никуда не поедет. Грустно.

Комната меня не интересовала, поэтому я даже толком не огляделась. Заметила кровать, шкаф, стол, стул, телевизор, полинявшую штору и что в люстре не горят две лампочки.

Олег поставил на пол сумку и вопросительно посмотрел на меня. Я упрямо поджала губы. Не нужны мне его уговоры. Если они так торопились меня увидеть, то пускай назначают встречу сейчас. Самое время начать меня спасать. А то я передумаю и спасусь сама.

— Маша, тебя легко отпустили из города?

— Меня некому было останавливать. — Я направилась к выходу. — Луна убывает четырнадцать дней, и вы что, все четырнадцать дней ничего не делаете? Одиннадцатое и двенадцатое — ваша идея!

— Двенадцатое лучше.

Мы спустились по лестнице на первый этаж. Здесь Олег остановился, словно решал, в какую сторону пойти — прямо на улицу или направо, где на двери висела табличка «Ресторан».

— Мне кажется, уже поздно. — Олег смотрел мимо меня. На портье. Я тоже обернулась на него.

Седой мужчина с высокими залысинами надо лбом. Узкое лицо, сурово сдвинутые в недовольной гримасе брови. Я бы в него так пристально не вглядывалась, если бы он вдруг не кивнул нам, а потом на мгновение дольше, чем надо, не задержал на мне взгляд.

— Нам, пожалуйста, ключ от конференц-зала, — попросил Олег.

Мужчина выдвинул ящик стола с ключами. Я заметила, что перед ним лежит папка с вытисненным листком клевера. Тоже с четырьмя лепестками. На руке мужчины был большой перстень с голубой бирюзой. Да они здесь все помешаны на знаках! Кажется, бирюзу носят от насильственной смерти.

Мужчина взял ключ, но не отдал нам, а бросил короткий взгляд на часы.

— Подождите две минуты, — недовольно проворчал он, и этот странный ответ заставил меня поднять глаза на узкий прямоугольник электронных часов с ядовито-зелеными точками, составляющими рисунок цифр. На них было «16–05».