Елена Звездная - О мстительных некромантах и запрещенных артефактах Страница 34

Лично я бы без нее точно не стала бы думать про ложку. А так вообще каша есть, ложки нет. Пришлось выкручиваться и зачерпывать кашку бутербродом с сыром. Между прочим, вкусно, но кажется у Гобби, помимо знаний о структурировании информации, еще и сведения в этикете имеются, потому как смотрел нежить неодобрительно.

— Ложки нет, — сообщила я очевидное.

Гобби скорбно вздохнул. То есть он очевидно не мог дышать, но вздохнул. Скорбно.

А потом прозвенел звонок.

Я подскочила и, жуя на ходу, метнулась к шкафу, бросив тарелки на прикроватный столик. Одевалась впопыхах и дожевывая. Обуваясь, прыгала, потому как одна нога засовывалась в туфлю, вторую я запихивала в чулок. Вид был тот еще.

— Все, я на лекции, — крикнула нежитям, выбегая в коридор.

Выбежала, застегивая платье, остановилась. Чего-то не хватало. Из комнаты вышел Гобби, протянул мантию и плащ.

— Спасибо, — поблагодарила, все так же застегиваясь.

Гобби переждал, пока заберу все, и даже помахал на прощание.

Я помчалась, на ходу приглаживая волосы.

Первая пара была — мертвое право. Вел профессор Занаш — типичный женоненавистнический некромант, от которого стонали все, но девушки почему-то больше. Последних, я про девушек, у нас в группе насчитывалось семь, это без меня, со мной восемь. Так вот он нас всех ненавидел, но меня почему-то больше.

Я влетела в эпический момент — лекция уже началась.

И потому, когда я с расческой в зубах и заплетающая на ходу волосы ворвалась в аудиторию, меня приветствовала гробовая тишина и злорадное: «Трупов, адептка Каро». Очень злорадное. Я бросила косу в полусплетенном состоянии, вытащила расческу из зубов, сунула ее в рюкзак. Затем достала черные перчатки, натянула, поправила черный кружевной воротник, у парней шелковые, а вот у нас кружево, приняла благообразно-неживой вид и вежливо забубнила:

— Уважаемый профессор Занаш, прошу простить мне великодушно сие опоздание, во имя будущих успехов и заслуг, кои непременно случатся в жизни моей беспутной, ежели я, милостью Тьмы, одумаюсь и приступлю к обучению со смирением и рвением, достойным великого звания некроманта.

Естественно, я это не сама придумала, это стандартное издевательство, коего неукоснительно требует Занаш. Произнесено было с почтением и пиететом, а потому мне величественно кивнули и даже снизошли до не особо обидного:

— Ступай на место, растрепанная ошибка мироздания.

Да, Занаш сегодня на удивление милостив, даже не ожидала.

Поклонившись, я поторопилась к своему месту, замечая настороженные и заинтересованные взгляды отовсюду. Думала, уже со мной что-то не так, но вовремя вспомнила свое триумфальное участие в Мертвых играх и поняла — отныне спокойное местечко аутсайдера группы мне больше не светит.

— Итак, возвращаемся к теме данной лекции, — начал профессор.

Я быстренько села, достала учебник, конспекты, карандаши. Это поначалу все на меня с насмешкой посматривали, едва вместо пера в моих пальцах карандаш появился, а потом, когда у них то чернила вытекут, то чернильница опрокинется, улыбалась уже я. Итог — все с карандашами, никто не улыбается.

Профессор же начал нудно зачитывать:

— Кардинальное реформирование экономического и социального строя королевства в качестве одного из неизбежных следствий привело к изменениям в сфере мертвого права. Восстановление частнонежитинско-правовых начал и переход к принципиальному делению всей правовой сферы на мертвоправовую и общеправовую привели к тому, что место конфигурации соподчиненных отраслей заняла новая их система, основанная на равенстве частнонежитинского подхода. В этой системе соподчиненные сферы права поглощают множество отдельных правовых отраслей и, несомненно, включают в себя все сферы прав и свобод.

Кто-то что-то понял? Как и всегда, я нет. Мне придется после лекций повторно прочесть параграф, разбить для себя информацию по группам и зубрить, зубрить, зубрить. Да, второе полугодие я сдала с наивысшими оценками в группе, но как выяснилось — это была подстава. Значит, теперь работать придется втрое больше. Продолжая писать на автомате, заглянула в расписание. Так, две пары мертвого права, перерыв, пара политологии, зарубежное мертвое право, общая теория государства и права две пары. Ужасный день. И таких ужасных дней еще пять лет впереди. Подавив тяжелый вздох, продолжила конспектировать. Начитка у Занаша еще ничего, вот Олбрайт бормочет так, что понимаешь через слово, а нормальных учебников по зарубежке нету.

К концу второй пары у меня болела голова и страдало самоуважение. Нет, профессор тут был ни при чем, дело во мне — неприятно чувствовать себя тупым горным троллем. Очень неприятно. И по ощущениям — голова каменная, в горле пересохло, чувствую себя как побитая собачка. И холодно, в смысле морозит. Ничего удивительного, что поднявшись со всеми, дабы проводить профессора, я рухнула обратно, понимая, что ни на какой перерыв не выйду, тут полежу, в смысле посижу. Потом как-то сами собой сложились руки, и я уронила голову поверх них.

А потом почему-то пришла мертвая леди и вела у нас лекцию, причем у нее был очень басовитый низкий голос, а я еще удивлялась, откуда в таком тоненьком теле такая рокочущая мощь. А потом леди подошла, погладила по голове и ласково сказала:

— Спите, адептка, спите… пока можете. Вы у меня зачет раза с сорокового сдадите, и на сон времени не останется.

Я вздрогнула, открыла глаза и поняла, что давно идет лекция, наши хихикают, а надо мной стоит профессор Иллинар, у которого в потомках вроде как имелись эльфы, но вот они если и были, то очень злые, и передали потомку исключительно это качество.

— Ой Тьма… — простонала я.

— Как спалось? — поинтересовался профессор, который действительно, оказывается, меня по головке гладил. — Что снилось? Полагаю — мертвая леди, у которой удивительно низкий мужской голос, да?

— Что?! — перепугалась я.

— Вы, адептка Каро, — усмешка на тонких губах, — мало того, что дрыхли на моей паре, так еще рискнули выразить искреннее удивление несоответствием строения моего тонкого тела и размером диафрагмы, выдающей мужской баритон.

Мне казалось, я сейчас со стыда просто сгорю. Даже в жар кинуло.

— Простите, — едва слышно пролепетала я.

Рука профессора в очередной раз издевательски прошлась по волосам, и Иллинар вернулся к лекции. Политология — более-менее интересно, обычно один из моих любимых здесь предметов. Растерев лицо ладонями, я открыла нужный конспект и присоединилась к группе. Теперь достанут насмешками, особенно Вилар. Уверена, к концу занятий о случившемся будут знать все девчонки, естественно, остальные также. Вот Тьма.