Саймон Браун - Сын соперника Страница 34

Каждый день Намойя принимал решение изменить свое поведение – для их общего блага. Но иногда чувство неудовлетворенности портило весь настрой, заставляя его нервничать. И даже в такие моменты Квенион была с ним терпелива, заботлива и ласкова, иногда лишь ухудшая ситуацию, а иногда – помогая укрепить веру в собственные силы и возможность полюбить вновь. Если бы это было не так, то зачем Избранной вести себя подобным образом?… Безусловно, она видела в нем тот потенциал, в котором сам принц постоянно сомневался.

Намойя знал, что такое признание – маленький шажок, но из шажков складывается длинная дорога. Именно благодаря подобным мыслям изменялось его отношение к Квенион, постепенно перерастая в нечто похожее на любовь – или хотя бы сильную привязанность.

Принц был уверен, что это приведет только к хорошему.

Послышались шаги Квенион. Намойя знал их звук лучше, чем стук собственного сердца. Он начал считать. Пять. Десять. Пятнадцать. Теперь дверь.

Кевлерен слышал, как Избранная, изловчившись, локтем открыла дверь, а затем закрыла ее. В руках у нее поднос… Принц разобрал – кувшин из необожженной глины постукивает о стеклянную тарелку. Значит, сегодня пиво вместо вина.

– Ваше высочество, простите, я задержалась…

– Что на этот раз? – спросил Намойя. Он откашлялся и заставил себя произнести более спокойно: – Тебе известно, что я теряю чувство времени.

– Это оттого, что дни становятся длиннее.

– Что ты принесла?

– Пиво…

– Это я знаю, – грубо оборвал принц.

– И нарезанный хлеб с сыром и мясом. Вы вчера вечером просили об этом.

Намойя скрипнул зубами. Он мог вспомнить мелкие детали своей жизни двадцатилетней давности, но забывал все, сказанное вчера.

– Дай мне хлеб.

Принц почувствовал, как Избранная вложила ему в ладонь кусочек еще теплого хлеба. Он жадно откусил.

– К вам возвращается аппетит, – заметила девушка. – Это хороший знак. Значит, вам стало лучше…

Раньше Намойя не осознавал этого, однако сейчас понял, что так оно и есть. Он был действительно голоден, словно не ел несколько недель.

Жадно сжевав кусок хлеба, принц попросил еще, затем потребовал сыр и мясо.

Когда трапеза закончилась, Квенион помогла Намойе налить пива. Ее руки накрыли его ладони. Какие же они теплые!…

– Спасибо, – сказал принц, допивая пиво. – Я чувствую, что почти…

Он замолчал, не вполне уверенный в том, как именно себя чувствует. Пожалуй, «спокойно» – подходящее слово. Первый раз за долгое время Намойя ощутил покой.

– Кажется, я начинаю поправляться, – произнес он. Лица Квенион принц, конечно, не видел, но готов был поклясться, что в данный момент она пристально наблюдает за ним.

– Спасибо, – еще раз произнес Намойя, на этот раз более искренне.

С Чиермой произошел весьма странный случай.

Возвращаясь в Геймвальд после инспектирования казарм у границы с Хамилаем, он увидел, как железные ворота запылали легким, почти невидимым голубым пламенем. Он зажмурился, но сияние не исчезло.

– Ты это видела?… – спросил губернатор у Феруны. Женщина посмотрела на ворота и пожала плечами.

– Ты что, не замечаешь ничего необычного?

– Прошу прощения, ваша светлость, нет. А что там такое?…

Чиерма оставил ее вопрос без ответа и поинтересовался у молодого лейтенанта, начальника его охраны, не видит ли он чего-то такого на воротах.

Лейтенант долго всматривался сначала в указанную сторону, а затем в лицо губернатора.

– Нет, ваша светлость. Не желаете, чтобы я отправил одного из своих людей на разведку? Если скажете, что предполагается обнаружить…

Чиерма покачал головой.

– Наверное, вы переутомились, – предположила Феруна. – День был длинный…

Губернатору не спалось. Он снова прокручивал в голове странное событие. До этого никогда ничего не мерещилось. Правда, он уже видел подобное свечение, но только в момент действия Сефида…

Вероятно, стоило позволить лейтенанту отправить кого-то на разведку. А вдруг там кто-то из хамилайских Кевлеренов?…

Чиерма раздраженно заерзал. Ну вот, теперь его разум подвержен галлюцинациям… У Кевлеренов нет причин проделывать такой огромный путь до Геймвальда лишь для того, чтобы поиграть с даром.

Должно быть другое объяснение.

Он потер глаза и устроился поудобнее. Другое объяснение просто обязано существовать.

Губернатор крутился и метался по постели. В голову лезли мысли о сотне неотложных дел… самым важным из которых было появление голубого сияния на воротах.

– Будь леди Энглей здесь, она все бы мне объяснила, – прошептал Чиерма себе под нос, чувствуя, как на него накатывает волна одиночества.

Ночи в Беферене были холодными – несмотря на то что половина весны осталась позади. Незадолго до сумерек туман, пришедший с моря, окутал город. Плащ Харкера покрылся капельками ночной росы. По коже забегали мурашки. Президент поежился, понимая, что причиной тому был не только холод.

Перед ним стояли двое мужчин. Первый – высокий морщинистый моряк с одной рукой и страдальческим выражением лица. Казалось, что он не замечает ни холода, ни тумана. Второй – Велан Лаймок, которому одновременно удавалось выглядеть несчастным, угрюмым и напуганным.

Лаймок взял из рук президента запечатанный пакет и сунул его под свой непромокаемый плащ.

– Не подведите комитет, – сказал Харкер.

– Нет, – пренебрежительно бросил Лаймок и быстро добавил: – Конечно же, нет.

Харкер повернулся к моряку.

– А вы, капитан Ровард, убедитесь, что тысяцкий Лаймок добрался куда надо.

– Я еще ни разу не подвел Ривальд, – хрипло возразил мужчина. – И не намерен этого делать впредь.

Харкер кивнул, чувствуя, что повел себя как полный дурак.

Капитан Ровард не заслуживал подобного обращения. Он – самый лучший и опытный офицер в маленьком военно-морском флоте республики. Если и был человек, способный отправиться в Сайенну и возвратиться обратно в короткий срок, необходимый для спасения Ривальда, то это, без сомнения, он.

– Наши судьбы в ваших руках, – сказал президент. – И я знаю, что они в безопасности.

Ровард кивком ответил на комплимент.

– Если мы хотим успеть до отлива, то нужно идти. Будут ли еще какие-то указания?

Харкер покачал головой, но как только Лаймок и капитан собрались уходить, он схватил тысяцкого за руку и произнес:

– Обещайте Намойе Кевлерену все. Все что угодно. Но привезите его обратно в Ривальд.

Чиерма проснулся незадолго до рассвета, быстро оделся и вышел из замка. Наконечники копий у подуставшей за ночь охраны горели голубым.