Вероника Сейнт - Магическая Трилогия: Спящая Красавица Страница 34

— Смотри-ка, ты то смущаешься, то проявляешь заботу. Хоть на человека становишься похож…

— Я должен убить тебя. И я имею на это право, а Оливер Льюис — нет, — попытался поправить его Иероним, но Виктор лишь кивнул ему в ответ и отпустил, наконец, руку Грейс. После этих слов Чистильщика ему стало удивительно спокойно.

Вот-вот должна была прийти сиделка. А им, пожалуй, пора было спать.

Глава 15. Кровь Кухулина

Перед тем как лечь спать, Виктор долго смотрел в окно, пытаясь разглядеть луну и размышляя о происходившем сегодня вечером. Как он мог забыть об истории о маяке из дневника Грейс, едва ее прочитав, и вспомнить лишь сейчас? Теперь ему больше всего хотелось, чтобы это оказалось долгожданной подсказкой.

Виктор также понимал, что Пенелопа была права, и, пытаясь говорить с Грейс напрямую, он играл с огнем. Он звал ее по имени, просил о чем-то, сознательно пытаясь привязать ее дух к себе. Пусть не полностью, пусть не сумев оставить ее рядом надолго, но хотя бы так, чтобы она успела сказать ему как можно больше. Грейс не могла ограничиваться одной подсказкой, просто не должна была. У Виктора и без того были связаны руки, поэтому он отчаянно пытался найти любой способ узнать у нее что-то еще. И, похоже, она и сама это отлично понимала. По крайней мере, Виктор на это надеялся.

Уснул он поздно. На смену мыслям о нынешнем пришли воспоминания, и Гадатель тщетно пытался отогнать их уже настолько привычным способом.

Тихо звенели браслеты Тристаны, когда она хлопала в ладоши, колыхались черные пряди ее волос, когда она качала головой в такт музыке. Виктору вдруг показалось, что эти ее движения опьяняют его больше, чем любой существующий в мире алкоголь.

— А знаешь, что? — вдруг обернулась она к Виктору, щурясь и едва-едва сдерживая смех. — Я верю, что кровь Кухулина и правда течет во всех Ирландцах.

— Даже в тебе? Ты же пэйви, — Виктор скептически изогнул брови и хмыкнул. Потом сделал несколько глотков пива, сегодня казавшегося ему просто водой, отставил кружку и исподлобья посмотрел на Тристану. Та ударила себя кулаком в грудь и расхохоталась:

— Особенно во мне и моем народе!

— Не замечал, чтобы у тебя было по семь пальцев на каждой руке и ноге, — Виктор взял ее за руку и коснулся губами костяшек ее пальцев. Каждое утро он просыпался лишь ради нее, лишь ради того, чтобы видеть ее, прикасаться к ней и слышать ее звонкий голос. Он боролся с предчувствием беды, заглушал его этим дурманящим счастьем и жадно запоминал каждую секунду рядом с ней, — Но если вы потомки Кухулина, то кто же тогда мы?

— А вы, горцы, и без этого хороши, — Тристана лукаво улыбнулась, подвинулась к Виктору поближе и обняла покрепче, — Я верю, что в каждом из нас спит Кухулин, но далеко не в каждом он просыпается.

— Интересная идея, — Виктор погладил Тристану по спине, — И почему же он не просыпается, например, в тебе?

— Выяснить это уже твоя задача, — Тристана отпрянула и снова взяла его за руки, — А пока ты не начал снова рассказывать мне сказки о том, что я прошу слишком много, пойдем танцевать? Пожалуйста?

Виктор виновато улыбнулся и покачал головой:

— Тристана, я же не умею танцевать.

Цыганка повела плечами, тряхнула волосами и потянула его за собой:

— Я научу тебя. Как ты поможешь мне разбудить внутреннего Кухулина. Ну же, — она сжала его руки чуть сильнее. Виктор улыбнулся и послушно пошел за ней.

Она была единственной, кто мог заставить его сделать что-то, чего ему категорически не хотелось. Она была единственной, ради кого он улыбался и ради чьей улыбки был готов на все.

— Ты мне доверяешь? — Тристана вытащила Виктора в самый центр круга, перехватила его руки поудобнее и приготовилась, — Просто повторяй за мной. Доверься мне и музыке, пусть она унесет тебя. Я не сделаю ничего плохого.

И Виктор поверил ей. Он позволил ей вести себя, и постепенно понял, что чувствует музыку так же, как она. Каждой клеточкой тела. Каждая пора его кожи впитывала музыку. Они с Тристаной двигались так слаженно, что едва ли кто-то мог поверить, что они знакомы лишь пару недель. Они словно были друзьями детства или кем-то намного ближе. Улавливая каждую мысль друг друга, предугадывая каждое движение, они кружились и кружились в танце, лишь изредка останавливаясь, чтобы перевести дыхание и дождаться, когда музыка зазвучит вновь.

Виктор больше не мог верить плохим предчувствиям, он верил только ей. Он не видел никакого подвоха и действительно верил ей.

Он не мог иначе. По крайней мере, пока смотрел ей в глаза.

По крайней мере, пока она улыбалась ему и двигалась с ним в такт.

Кто-то сильно тряхнул Виктора за плечо, а потом еще пару раз шлепнул по щекам. Он обиженно проворчал в ответ что-то невразумительное и отмахнулся, но все же нашел в себе силы открыть глаза. Пару раз моргнув, он, наконец, рассмотрел Пенелопу. Та была одета в раздражающий глаза канареечно-желтый кардиган и жуткий лиловый шарф и щелкала пальцами у него перед носом:

— Просыпайся, — пропела она.

Виктор потер глаза рукой и протянул в ответ:

— Твой желтый свитер освещает мое утро лучами более теплыми и светлыми, чем солнечные.

Этой ночью было Новолуние. Пенелопа, наверняка, смогла уснуть только под утро, всю ночь промучившись бессонницей, вызванной усталостью. Но сейчас она выглядела настолько отдохнувшей и жизнерадостной, словно она только и делает, что отдыхает.

Сегодня луна вновь должна была появиться на небосводе и следующие две недели только расти. Пенелопа теперь росла вместе с ней, она вновь была молода.

Порой Виктор задумывался, какое же из состояний Пенелопы настоящее, но в то же время он всегда отдавал себе отчет в том, что она настоящая всегда. Меняется не она, а лишь ее возраст.

Пенелопа прокашлялась, привлекая его внимание:

— Ну, — она вскинула брови и достала из кармана смятый лист бумаги, — Мои новости сделают твой мир еще ярче и теплее! — Она развернула бумажку и показала ее Виктору, — Тут есть примерный адрес единственного известного большого цыганского табора в городе.

— Примерный? Примерный — это как «там, где луч солнца упадет в третий день сто восемнадцатого месяца года Венеры»? — Виктор сел, выхватил у Пенелопы листок и пробежался взглядом по строкам.

— Тебе обязательно ко всему придираться? — Пенелопа всплеснула руками. Виктор ухмыльнулся и кивнул ей: