Елена Величка - Ушедший в бездну Страница 34

— Как вы можете, дочь моя, быть столь жестокосердой к своему единственному сыну?!

— Я не звала его в мир, — парировала Гертруда. — Его рождение для меня не меньшее несчастье, чем для него самого. Я не намерена оставаться вдовой, но кто возьмёт меня в жёны, если станет известно, что у меня есть сын — наследник всего, что досталось мне от покойного мужа?!

Претендент на её руку вскоре появился. На балу ей представили Конрада фон Адельбурга. Она была очарована. Ей казалось, что она узнаёт в нём кавалера из своего сновидения. Слухи о её любовных интригах ещё не достигли ушей моравских сплетников, хотя здесь уже знали, что она была несчастна в первом браке и что её сын умер, а муж погиб на дуэли. Знали и о том, что целый год она вела почти монашеский образ жизни. О рождении её второго ребёнка не было известно никому. Регенсдорф выдавал его за своего побочного сына. Прислугу не удивляла холодность Гертруды к малышу. Ей даже сочувствовали: дитя, рождённое вне брака, не украшает благородное семейство.

Конрад фон Адельбург не отличался скромным нравом, и многие жалели несчастную вдову, поверившую этому распутнику. В глазах местного общества она и по сей день оставалась бедной жертвой, но о её аскетизме все давно забыли.

Адельбург не признавался себе в том, что немного побаивается свою жену: было в ней что-то такое, к чему он не мог привыкнуть. Он чувствовал её грубую, не женственную сущность, властную, безжалостную силу, искусно скрываемую за безупречными манерами и проявляющуюся изредка в неожиданной жестокости по отношению к слугам, в презрительных высказываниях об общих знакомых, в экстравагантных выходках. Он и сам бывал порой резок и зол на язык. Они с Гертрудой стоили друг друга. Их словесные поединки были остроумны и ярки. Изменяя жене, он не сомневался, что она платит ему той же монетой. Его не интересовало, кто его соперники и сколько их. Какая разница? Когда в разгар шумного многолюдного праздника Гертруда вдруг надолго исчезала, Адельбург не искал её и не мучился ревностью. Она была его женой и принадлежала ему даже в объятиях любовников. Гертруда изменяла ему только в отместку за его собственные грешки. Он мог быть спокоен: она его любила.

Весть о внезапной кончине Кристиана Алоиза Иннермана потрясла её и заставила забыть о мелких семейных неприятностях. Он умер в Моравии, в монастыре. По слухам, его отравили.

— Говорят, что это сделал слуга некой знатной дамы, которая поклялась отомстить за своего любовника, убитого Иннерманом, — сказал Регенсдорф дочери. — Впрочем, я слышал ещё большую нелепость, будто в монастырь приехала таинственная особа в трауре, представилась сестрой Иннермана и попросила разрешения повидаться с ним, а когда он вышел к ней, ударила его отравленным ножом.

— Возможно, вместо ножа у неё была вязальная спица, смоченная в крысином яде, — насмешливо предположила Гертруда. — Не о Маргит ли слагают легенды, словно о Кримгильде? Я и не предполагала, что была замужем за Зигфридом!

— Как бы там ни было, Кристиан скончался. Мир его праху.

— Аминь! — холодно отозвалась Гертруда. В глубине души она жалела своего бывшего любовника и ненавидела его убийц. Ощущение вины за его гибель тенью вкрадывалось в её гнев и досаду, но она не была способна на покаяние, тихие слёзы и молитвы — только на месть.

Временами её накрывала волна безудержной ярости. Дать выход этим эмоциям она не могла: Конраду фон Адельбургу не следовало знать о её прошлой любви. Она стала ещё более жестокой и язвительной, чем прежде. Только присутствие Регенсдорфа немного успокаивало её. К счастью, Адельбургу пришлось надолго уехать в Вену. Отец и дочь остались вдвоём.

Гертруду посещали тёмные видения. Её интуиция невероятно обострилась. Ей чудилось, что за ней наблюдает какой-то человек. Его внешность казалась ей знакомой, но кто он, она не знала или не помнила. Черты его были правильны и приятны, но лицо очень бледно, а волосы и глаза черны. Иногда она видела его чётко, будто наяву, и даже замечала сквозь вечно окружающую его ночь фрагменты мрачного пейзажа: одинокие башни, высящиеся как скалы среди выжженной равнины. Гертруда не сомневалась в том, что видит ад, но это не пугало её. Она не верила в вечные муки и жестокость демонов. О колдовстве она имела смутное представление, но слышала, что ведьмы имеют демонических покровителей и любовников, с которыми весело проводят время на тайных празднествах. Человек с чёрными волосами казался ей достаточно привлекательным для подобной роли. Она не знала, как вызвать его в свой мир, но думала об этом. Почему бы и нет, если подобное удаётся даже неграмотным крестьянкам?

Незнакомец стал появляться чаще. Однажды она мысленно заговорила с ним.

"Кто я? — лукаво улыбнулся он. — Спроси обо мне своего отца".

Гертруду охватил ужас. Она не старалась представить себе ни то, как незнакомец отвечает ей, ни звук его голоса. Ответ прозвучал в её голове, причём совершенно неожиданный ответ. Усилием воли она попыталась прогнать видение. Незнакомец уступил. Слегка поклонившись ей на прощание (она и не предполагала, что демон может быть так галантен!), он исчез.

Регенсдорф, казалось, не удивился, когда она рассказала ему о своих видениях и желании отомстить за Кристиана. "Одно связано с другим, дочь моя. Вам не даёт покоя обида. Кристиан был моим другом, и мне понятны ваши чувства. Есть книги, весьма полезные для людей нашего круга. Чтобы владеть этим миром, необходимо покровительство мира иного".

Отец дал Гертруде небольшую книгу в потёртом кожаном переплёте, написанную от руки на нижненемецком наречии. Кроме рецептов разных снадобий и нескольких заклинаний против врагов и соперников, там были описания ритуалов вызова мертвецов и злых духов, а также с десяток имён наиболее известных демонов. Возле каждого имени стояла пометка, для каких целей следует обращаться к его владельцу.

Несколько вечеров Гертруда терпеливо разбирала почерк безымянного автора, писавшего на чужом, не совсем понятном ей диалекте. Регенсдорф проявлял сдержанный интерес к её новому развлечению. Вечерами после ужина они беседовали о колдовской книге, подшучивая над её диковинными рецептами. Гертруда не могла понять, как на самом деле отец относится ко всему этому. Её сердила мысль, что он просто пытается отвлечь её и развеселить. Она верила автору. Ей не терпелось испытать мощь самого сложного из ритуалов — вызвать демона и с его помощью отомстить.