Анатолий Радов - Язычник: Там ещё есть надежда [СИ] Страница 34

Зло плюнув под ноги, мужик развернулся и быстро зашагал прочь. Второй остался стоять, почёсывая затылок.

— Что, интересно? — услышал Вечеслав за спиной голос ведьмака.

— Да не, — ответил он, обернувшись. — Просто везде теперь на меня пялятся, а здесь в уголке поспокойней вроде как.

— Ладно, пошли, — ведьмак мотнул головой. — Сейчас уже на столы подавать начнут.

— Пошли, — кивнул Вечеслав. — А-то тут про дерево какое-то непонятное.

— Это из книжки ихней, — заговорил ведьмак, ускоряя шаг. — Народ сказывает, этот полугрек-полуславянин уже третью неделю живёт здесь, и даже одну полоумную в свою веру обрядил. Нормальному-то человеку вот так из полноты жизненной в пустоту страдания ихнего бросаться? — ведьмак хмыкнул.

— Так ведь бросятся ж все потом, — констатировал Вечеслав.

— Ох и не все, — ведьмак покачал головой. — А я, кстати, Добряша разыскал. Он теперь всё своё княжество бабье рассаживает по лавкам по правую, да по левую сторону от моего жупанчика. В кучке оно веселей будет. Варенька тож потом…

Ведьмак закашлялся, и Вечеслав едва не спросил — чего Варенька тож потом? — но вовремя спохватился. Однако внутри нехорошо ёкнуло. Чего это ведьмак вдруг про Варю? Или действительно просто хотел сказать, да кашель сдавил?

Добряш, как оказалось, уже рассадил всех женщин в длинный рядок, а сам стоял примерно посерёдке его, и улыбаясь, выглядывал ведьмака с Вечеславом.

— Да где ж вы запропастились? — ласково заговорил он, когда те подошли. — Вона уже и котлы тащат.

Вечеслав бросил взгляд в сторону ворот. У края первого столешного ряда уже стоял большой дымящийся котёл, а второй, подвешенный на толстую жердь, как раз выносили два мужика. Они сильно заваливались набок, и по их перекошенным лицам было понятно, что котлы эти весят не мало. Несколько женщин суетились возле котла принесённого первым, непонятно откуда беря тарелки, и наливая в них густую похлёбку. Из ворот появились ещё две женщины с высокими стопками тарелок, и вопрос о том, откуда они берутся, отпал. Теперь Вечеслава заинтересовали деревянные ведёрки, которые стояли на столах примерно через каждые два метра. Да-а, пока он бродил, здесь здорово просуетились.

Добряш мягко потянул его за локоть, указывая второй рукой на пустое место. Место оказалось рядом с Агафьей по правую сторону, и непонятно когда успевшим юркнуть за стол ведьмаком, по левую. Варю среди умостившихся за столом Добряшевских, Вечеслав не разглядел. Неужели с каким хахалем задержалась? — мелькнуло в мозгу. Сердце невольно сжалось, и настроение сразу же поубавилось. Эй, сказал Вечеслав сам себе мысленно, да ты никак ревнуешь? В ответ была горькая ухмылка. Да уж, чего там, он же сам недавно предрекал, что придёт время и чувства будет не остановить.

А как же Маша? — спросил он себя. Так её ещё и нету как бы — нашёлся мозг — Через тысячу лет только родится. Гнилая отмазка — ответил Вечеслав, и с напрочь утерянным настроением уселся за стол.

Люди всё ещё продолжали рассаживаться, а женщины ставили полные тарелки подряд, не глядя пустует место или занято. Мужики, которые оказывались прямо напротив ведёрок, наполняли черпачками небольшие деревянные стаканы, и передавали их сидевшим по сторонам. Вечеслав вдруг заметил, что на ведёрках повязаны ленточки. Одни синего цвета, другие красные.

— А ленточки зачем? — спросил он у ведьмака.

— А с синими, там березовица. Нехмельной напиток.

— А-а, — протянул Вечеслав, и слегка развернувшись, подался влево, чтобы дать женщине поставить тарелку. Потом он включился в процесс передавания стаканов. Передавший с той стороны мужик, с уважением покивал головой.

— Блин, все уже знают, — хмыкнул Вечеслав. — И сдалась мне эта местная известность. Да и какого чёрта мне вообще светиться в десятом веке? Вдруг какая-нибудь хрень нарушится из-за этого «свечения», типа как в фильме этом, как его…

Он вдруг наткнулся взглядом на Варю, которая, как оказалось, ни с каким хахалем не подзадерживалась, а разносила тарелки на соседнем ряду. На сердце тут же полегчало, и настроение вернулось к прежним показателям. Он с уже почти довольным видом принялся рассматривать поставленное перед ним блюдо, которое оказалось чем-то вроде супа. Разглядев вареную пшеницу и кусочки мяса, Вечеслав взял деревянную ложку и слегка поковырял, ища картошку, но вдруг вспомнил, что картошка в этом времени ещё не завезена на Русь. Хмыкнув, он продолжил с интересом следить за происходящим.

Люди за столом весело переговаривались, передавали друг другу то, до чего кто-то не мог дотянуться сам, но вдруг сразу в нескольких местах послышались окрики, просящие прекратить разговоры, и уже через секунд двадцать над площадью вновь повисла тишина. Подходившие к столу теперь рассаживались молча, и как и все устремляли взор в сторону ворот.

Оттуда появился тот же старик, что уже поздравлял людей и крепкий мужчина лет пятидесяти. Они встали в начале рядов, посередине между первым и вторым, и мужчина поднял вверх руку.

— Все собрались, не кого не забыли? — спросил он и ему тут же ответили несколько голосов.

— Да все тут… Вся весь, Кузьма Прокопыч… Усе, усе…

Мужчина медленно кивнул и провёл широкой ладонью по бороде. Где-то за столом пришикнули на продолжавшего говорить, где-то одиноко ударилась об стол поставленная тарелка, кто-то негромко кашлянул.

Мужчина выждал ещё секунд десять и громко заговорил.

— Ну, чего сказать вам, люди добрые? Вот ужо и в седьмой раз мы урожай собрали, и слава богам, не хуже прежних.

Мужики за столами согласно закивали.

— Хочь и тяжко в лето нынешнее было, Перун на грозы не щедр был, да Мать Сыра Земля всё одно любовью своею хлеб взрастила. Не оставила нас голодными.

— Не оставила, — подхватили несколько голосов. — Это да, землица родная вспомогла.

— Ну, абы долго речи не вести, — мужчина едва заметно улыбнулся, — Скажу ещё токмо одно. Хлеб — оно, как известно — голова всему. Есть хлеб, и житно в веси, а нема…

Мужчина повернул голову вправо и весело крикнул дородной женщине.

— Ну, чего копошишься, Людмила? Неси кружку ужо.

Мужики тут же загалдели и принялись подниматься, держа в руках деревянные стаканы. Ведьмак толкнул Вечеслава в бок, и он поднялся вместе со всеми. Женщина, торопясь, поднесла говорившему мужчине большую кружку, и тот взяв, извинительно улыбнулся в сторону столов.

— Вы ж знаете, мне мёду потворник[*] наш запретил, я потому березовицы.

— Да ничего, — тут же послышались выкрики. — Неважно что, главное с мыслью верной… Не пить собрались, праздновать…