Маргарет Уэйс - Огненное море Страница 34

Альфред выглядел смущенным:

– Я… я не знаю, что мне сказать…

– Расскажите, как вы попали в эту пещеру, – предложил некромант.

Альфред бросил испуганный взгляд на патрина; его руки заметно дрожали:

– Я… мы плыли… на корабле. Он там, у пристани. Где-то там. – Альфред махнул рукой в неведомом направлении – после обморока ему, по всей видимости, стало гораздо труднее ориентироваться в мире. – Мы услышали голоса и пошли узнать, кто здесь находится.

– Но вы полагали, что здесь может оказаться вражеское войско, – заметил принц. – Почему же вы не бежали?

Альфред терпеливо улыбнулся:

– Потому что вы оказались не вражеской армией. Мы нашли здесь вас – ваш народ, собравшийся, чтобы почтить мертвых.

Недурно сказано, подумал Эпло. На принца ответ Альфреда тоже произвел впечатление.

– Вы – один из нас. Ваши слова и мои слова – одно, хотя они и разнятся… сильно разнятся. В вашей речи… – принц помолчал, стараясь наиболее верно сформулировать свои мысли, – я вижу лучезарный свет и бесконечную высокую голубизну. Я слышу песню ветра, грудь мою наполняет свежий чистый воздух, и не нужна магия, чтобы защищаться от разлитого в нем яда. В ваших словах я слышу… жизнь. И от этого моя речь звучит темно и холодно, становится похожей на эти камни…

Эдмунд повернулся к Эпло:

– И вы тоже; вы – один из нас и в то же время – нет. В ваших словах я слышу гнев и ненависть. Я вижу тьму – не холодную и безжизненную, но живую, движущуюся, жаждущую и желающую. Я чувствую ловушку – клетку, – страстное желание бежать, чтобы спастись.

Слова принца произвели на Эпло впечатление, хотя он всеми силами старался не показать этого. Перед этим молодым человеком, умеющим так ясно видеть и так сильно чувствовать, нужно быть очень осторожным.

– Я не такой, как Альфред, – проговорил патрин, тщательно подбирая слова,

– по крайней мере в том, что мой народ по-прежнему существует. Но они – пленники в темнице столь ужасной, что навряд ли вы можете себе представить такое. Моя ненависть и мой гнев обращены против тех, кто вверг нас в эту темницу. Я – один из тех, кому посчастливилось выжить и спастись. Теперь я ищу новые земли, которые могли бы стать домом для моего народа…

– Здесь вы их не найдете, – холодно и отрывисто бросил некромант.

– Не найдете, – подтвердил Эдмунд. – Нет, эта земля не может стать домом. Этот мир умирает. Уже и теперь мертвых среди нас больше, нежели живых. Если ничто не изменится, я предвижу времена, – и временам этим суждено наступить слишком скоро, – когда миром Абарраха будут править мертвые.

Глава 15. ПЕЩЕРЫ САЛФЭГ, АБАРРАХ

– Теперь мы должны продолжить обряд воскрешения. А после этого, надеюсь, вы окажете нам честь разделить с нами нашу трапезу. Она скудна, – с горькой улыбкой проговорил Эдмунд, – но мы рады поделиться с вами тем, что имеем.

– Только если вы позволите нам внести свою долю, – ответил Альфред и снова неловко поклонился.

Принц посмотрел на Альфреда – на его руки, в которых ничего не было, на Эпло, на его пустые руки в вязи рунных узоров. Эдмунд выглядел озадаченным, но вежливость не позволила ему задавать лишние вопросы. Эпло бросил быстрый взгляд на Альфреда – не удивило ли его странное заявление принца? Как могут сартаны голодать, если они, как и патрины, способны в любой момент бесконечно увеличивать количество пищи? Альфред смотрел на патрина, изумленно подняв брови. Эпло поспешно отвернулся. Он не хотел доставить сартану такого удовольствия – показать ему, что они думают об одном и том же.

По знаку Эдмунда мертвые воины проводили чужаков в отдаленный угол пещеры, подальше от остальных живых, бросавших на них заинтересованные взгляды, и от мертвых, чьи тела все еще покоились на каменном полу.

Некромант снова занял свое место среди мертвых.

Призраки ушедших при его появлении заволновались и отпрянули, словно от порыва жгучего ветра. Тела мертвых по-прежнему лежали недвижно. И снова некромант принялся плести песню-заклятие, поднял руки и резко хлопнул в ладони. Тела дернулись, по ним пробежала долгая дрожь, словно чары были молнией, и молния эта ударила в каждого из мертвых. Почти в тот же момент поднялся малыш – вернее сказать, его тело: маленький призрак за его спиной вглядывался в толпу, будто искал в ней кого-то. От безмолвной толпы отделилась плачущая женщина; маленький кадавр бросился к ней, протянув к женщине бледные ледяные руки жестом любви и нежности, она тоже потянулась к нему, к своему ребенку, но мужчина с лицом, искаженным скорбью, остановил ее, прижал к груди. Мертвая малышка стояла перед ними, смотрела на них – и медленно, медленно опустила руки. Эфемерные руки призрака остались протянутыми к родителям.

– Мой народ… что они сделали? – повторял Альфред, задыхаясь от слез. – Что же они сделали…

Один за другим мертвецы обретали видимость жизни. И всякий раз глаза призраков выискивали в толпе тех, кого когда-то любили мертвые, – и всякий раз живые отвращали лицо. Один за другим мертвые занимали свое место у дальней стены пещеры – среди других мертвецов. Молодые воины встали в строй плечом к плечу со своими мертвыми соратниками. Старики возвращались к жизни последними; они напоминали усталых людей, которые едва прилегли отдохнуть, но их разбудили и велели вставать, и вот неохотно, медленно они поднимаются с ложа сна. Мертвая девочка еще постояла подле своих родителей, но потом все же отошла к другим маленьким мертвецам. Эпло заметил: среди мертвых детей было больше, много больше, чем среди живых. Он вспомнил слова Эдмунда: «Этот мир умирает…» – и понял, что имел в виду принц.

Но понял он и еще одно. Эти люди владели тайной вечной жизни! Может ли быть дар более драгоценный, чем этот – дар бессмертия, который он, Эпло, принесет своему Повелителю, своему народу! Патрины более не будут отданы на милость Лабиринту. Если Лабиринт убьет их, они восстанут из мертвых и снова вступят в бой; их будет все больше и больше, и в конце концов они покорят этот адский мир. А потом, после – ни одна армия во всей Вселенной не сможет противостоять им, ибо ни одна армия живых не выстоит перед войском мертвых!

Мне нужно только узнать секрет рунной магии, – думал Эпло. – И здесь есть тот, кто может меня этому научить. Но я должен быть терпелив, я должен выждать время. Сартан пока что знает немногим больше, чем я. Но он научится. Он ничего не сможет с собой поделать. А когда он научится – тут-то я им и займусь!»

Последним из воскрешенных был старик, носивший золотую корону. В первый момент показалось даже, что старый король сильнее чар некроманта; его дух был сильнее прочих, призрак его стоял над телом, не внемля ни мольбам некроманта, ни даже его угрозам – некромант при этом взглянул на принца, прося прощения за то, что вынужден прибегнуть к подобным методам. Наконец, сдвинув брови, некромант покачал головой и вскинул руки, признавая свое поражение. Тогда вперед вышел Эдмунд и заговорил, обращаясь к телу, лежащему у его ног: