Дмитрий Туманов - Следствие считать открытым Страница 34

Лошади получили свою порцию овса в городской конюшне, а потом и мы отправились отобедать. По заверениям Таниуса, единственного из нас бывавшего в этих краях, лучшей таверной здесь считался «Купец», чьи постояльцы целиком и полностью соответствовали названию.

Как правило, вывеска заведения соответствует его названию, а иногда — и содержанию. Эта вывеска бросалась в глаза шагов за триста — дородный краснорожий купчина в красной же косоворотке держал в одной руке кружку размером с хороший бочонок, а в другой — окорок величиной со слоновью ногу. Внутри обстановка оказалась по-купечески кичливой и основательной: колонны из вековых сосен, массивные лавки и столы, длинная стойка, блистающая стеклом и медью. Безвкусные и пошлые картины на стенах изображали «лучшие сюжеты из жизни народа», то бишь пьянку и разврат. Тут даже был свой маленький оркестр — в дальнем углу уныло бренчала балалайка.

Таверна была забита народом — многие торговцы благо— , разумно пережидали здесь, пока в горах растает снег и пути станут свободны. В зале стоял беспрерывный гомон: одни спорили до хрипоты, другие бились об заклад, третьи заключали сделки и немедленно их «обмывали». По большому счету делать купцам было нечего, потому они беспощадно сражались со скукой залпами спиртных «боезапасов» из хозяйских погребов. Уже с утра многие постояльцы успели основательно «настреляться» и теперь во всю глотку орали непотребные песни. Окна заведения были наглухо закрыты, если вообще не заколочены, и в спертом воздухе витал головокружительный аромат жареного лука и перегара. Между столами усердно сновали служки-разносчики с подносами, наполненными еще дымящейся снедью и крутобокими глиняными кружками с пивом и перегоном. Тут же важно прохаживался хозяин, типичный трактирщик — пузо навыкате, засаленный фартук, маленькие осоловелые глазки и хитрющая морда. Из присутствующих на нас никто не обратил внимания — мало ли кто J на тракте околачивается? Но хозяин сразу приметил голодного клиента, оценил наметанным глазом, махнул одной рукой на свободный столик в углу, другой — громко щелкнул пальцами, направляя половых.

Не прошло и пяти минут, как перед нами дымилась гора жареной баранины и большое блюдо с тушеной капустой. Без каких-либо изысков, зато быстро и вкусно, особенно по сравнению с нашим опостылевшим походным рационом из гороха, ячменя и лежалой солонины. В придачу нам был поставлен небольшой бочонок местного пива, вполне сносного на вкус. Что еще нужно оголодавшему путнику, чтобы воспарить в небеса от счастья?

Наливаясь ячменным «счастьем» и набивая желудок, я краем уха вслушивался в разговоры за соседними столами. Что поделаешь — профессиональная привычка! О чем могут трепаться торговцы? О ценах, о товарах, о мелочном и придирчивом покупателе — о, это да, это у них в крови! Но еще я отметил следующее: то там, то тут в разговоре всплывали упоминания о какой-то банде, орудующей по ту сторону границы.

Казалось бы, эта тема давно набила оскомину. После войны банды в Зеленодолье были обычным явлением — одни появлялись, другие исчезали, разбитые или поглощенные конкурентами, против особенно крупных и наглых данийские рейдеры устраивали облавы. Но в общем-то за четырнадцать лет ничего не изменилось, и население приспособилось к такой неопределенной ситуации — посады опоясывались рвами и частоколами, города — крепостными стенами. Сами купцы нанимали вооруженную охрану, порою тех же бандитов, тряслись от страха на дорогах, но упорно тащили свой товар на Другой конец мира — немалые доходы стоили путевой нервотрепки.

Поскольку мы как раз направляемся в Зеленодолье, то стоит уточнить тамошнее положение дел. Ну а самые достоверные сведения, конечно, у хозяина. Тот, словно уловив мою мысль, Уже сам направлялся к нам, пробираясь между лавками.

— Почтенные господа, всегда рад видеть таких гостей под Фишей моего дома. Все, что мы можем предложить, сиречь скромная еда и крыша над головой, — к вашим услугам! — Подобострастно изогнулся толстяк. — Вот только времена нынче неспокойные, сами понимаете-с. Все стали товаров расплачиваться, деньги берегут-с. Чем платить изволите-с? — напрямую осведомился он, настороженно посматривая на огромный меч Таниуса, на котором до сих пор виднелись бурые разводы от волчьей крови.

— Золотом! — буркнул Таниус, небрежно бросая монету.

— Да неужели?! — с издевкой осведомился трактирщик, тыкая пальцем в монету. — Нынче какие-то мерзавцы вот таких же свинцовых фальшивок начеканили во множестве, причем эти подделки от настоящих денег не отличишь, пока не расплавишь. Кто докажет, что это — действительно золото?

— Этого доказательства тебе достаточно?! — рявкнул Таниус, распрямившись во весь свой огромный рост и нависнув над трактирщиком, как горный орел над полевым кроликом. Капитанский плащ распахнулся, и на плече сверкнул офицерский кулон командира королевской стражи.

— Ой! — вякнул трактирщик, кровь разом отхлынула с его жирной, лоснящейся морды. — Виноват, вашблагородие! Простите, ваша милость, извините меня, дурня бестолкового! — запричитал он, вновь и вновь отвешивая поклоны, однако марка таинственным образом исчезла со стола. — Для вас — все самое лучшее. Лотта, деточка, обслужи высоких господ из столицы!

Откуда ни возьмись выпорхнула симпатичная темноглазая девчушка лет четырнадцати с хрустальными бокалами на подносе и граненой бутылью в руке. Очевидно, она была обучена и подготовлена именно для таких «особых» случаев, так как разливала вино с потрясающей точностью, вровень с краем, не пролив при этом ни капли.

— Данийское темное вековой выдержки, разлито в год великой битвы на Багряной, вот поглядите-с — даже печать есть на донышке. Редкое вино, сейчас такое ни за какое золото не купишь, — похвастался толстяк, а его и без того круглая рожа расплылась широчайшей улыбкой до размеров хорошего блина.

Странное оно какое-то, на кровь похожее, но на вкус прекрасно и букет просто головокружительный. Лотта крутилась вокруг стола угрем и беспрерывно строила глазки Таниусу, а тот вгрызся в баранье ребрышко, не обращая на изведшуюся девушку ровным счетом никакого внимания. Сам хозяин продолжал усердно гнуть спину и раболепно улыбаться с такой силой, что я начал беспокоиться, не свело ли ему челюсти.

— Любезный, просветите нас, что это за банда, о которой говорят все вокруг? — спросил я, разряжая неудобную ситуацию.

— О, их кодла уже набила оскомину купцам. Еще зимой на тракте было все спокойно, откуда только эти лиходеи взялись на нашу голову? На их счету уже несколько разграбленных караванов, а охрана, надо вам сказать, там была немаленькая — до полусотни опытных и хорошо вооруженных наемников. Единственное, что мы знаем о них, — то, что верховодит в банде некий Бубай — огромный, страшный, волосатый здоровяк из леса… Жуть! Вот потому и дрожат купцы, как осиновый лист на ветру, — в Фацению пока ходу нет, а назад никто не поедет, будучи в здравом уме.