Воспитанник орков 1 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич Страница 35

Что же, не будем разочаровывать укротителей. Юноша посмотрел на конта и тот кивнул. Данут вышел вперед, повернулся к неширокой колонне и поднял руку:

— На месте, стой! — Когда воины остановились, снова скомандовал: — Разомкнуть ряды! Погонщики — давай!

Одна половина колонны ушла вправо, вторая влево, за спинами людей раздался душераздирающий волчий вой — один, второй, третий, а в открывшийся промежуток выбежали волы. Их было не много — десятка два, но самый страшный звук их жизни придал им вначале страх, от которого следовало бежать, а потом — ярость, когда хочется все крушить и ломать, срывая недавний страх на всех и на всем, подвернувшемся на пути.

Обезумевшие от ужаса волы преодолели расстояние за пару минут, пробили строй скелетов, словно это были не существа с оружием, а густой кустарник, высохший на корню и, оттого превратившийся в хворост. Именно так — сухо и звонко, как хрустит сухая ветка под сапогом охотника, хрустели ребра, позвонки и черепа, попавшие под удары рогов, или очутившиеся на земле, подставили обнаженные ребра под копыта тяжелых животных. Попытки скелетов укрываться щитами или отбиваться клинками, мало к чему привели — кожаные треугольники отлетали, вместе с оторванными костями рук, а шпаги не могли пробить толстые шкуры животных. К тому времени, пока холодные барды сообразили, что следует разомкнуть ряды, пропуская животных, волы уже проделали основательную брешь, проредив «паству» едва не на треть. Но этого рассерженным животным показалось мало. Они разворачивались, сметая тех, кто еще стоял на ногах.

Эх, будь его воля, Данут поступил бы просто. Вооружил бы всех луками и арбалетами. Арбалеты в городе были, луки можно сделать самые простенькие, из черемухи. Ну, а потом обмотать стрелы и болты паклей, намочить, как следует, в петроле, да и пальнуть в мертвяков. Кости, по которым растекся горящий петрол, мгновенно охватит огонь и скелетонам станет не до боя. Конечно, до конца не сгорят, зато будет дым и сумятица, которыми можно воспользоваться. Но, увы, зажженные стрелы метать нельзя. Земля тут настолько пропиталась петролом, что местные жители даже костры не разводят — полыхнет так, что сгорит все живое, за много миль кругом, включая и сам город. Ну, раз нельзя использовать огонь, не станем его и использовать. А применим кое—что другое.

— Кавалерия! — выкрикнул Данут новую команду.

И опять в атаку ринулись волы Но на сей раз на их спинах были всадники во главе со старым Карагоном. Всех, кто мог усидеть на животном, рекрутировали в «кавалеристы». Наездники, потрясая мечами и топорами, атаковали правый фланг мертвецов, где сгрудились зомби — недавние жители Армакода.

Данут очень надеялся, что за две недели, что минули со смерти армакодцев, «холодные барды» не успели превратить их в отряд тяжелую пехоту. Зомби, как он помнил, и составляли основную ударную силу мертвецов. Тяжелая пехота из окольчуженных зомби, вооруженных «моргенштернами», легко пробивала латную конницу, не реагируя ни на арбалетчиков, ни на лучников. К счастью, пока это были лишь мертвецы, не получившие ни должной заботы от своих пастырей, ни нужного опыта, а главное — еще не попробовавшие человеческой крови, делавшая из восставшего мертвеца настоящего зомби, обладающего крупицами разума.

Три десятка сумасшедших всадников, верхом на нелепых животных, врезались в живых мертвецов, вооруженных палками и дубинами, нанося им удары.

Тем временем Данут уже отдавал новую команду и к левому флангу нежити пошла сотня пехоты, поделенная на десятки. Один из десяти, выбранный из самых сильных ополченцев Бегенча, был полностью одоспешен, оснащен щитом и вооружен топором на длинной рукояти. Его задача — оттянуть на себя скелетов, сковать их схваткой, пока остальные не примутся рубить мертвякам конечности. Накануне Данут даже распределил роли — кто станет рубить головы, а кто ноги и руки. Но, одно дело слушать наставления в тиши городского дома, совсем другое, делать так, как сказано, в настоящей схватке.

Данут и Старх еще не вступили в сражение. Стояли, посматривая на развернувшийся бой, пытаясь урезонить пыхтящих за их спинами нетерпеливых бойцов. Как—то само собой получилось, что старшим был признан Данут, хотя им бы должен быть Старх — и по положению, и по возрасту, и по опыту. Но после того, как юноша изложил собственный план битвы, конт и его десятники решили — план превосходный, а тот, кто его составил, пусть и командует.

Кажется, противник начал оправляться после стремительной атаки. Центр, смятый волами, вновь принялся прорастать белизной костей, не то переброшенных откуда—то, не то просто не до конца убитых (М—да... Как звучит — не до конца убитый скелет!). Данут уловил звуки двух флейт. Или свирелей? Не велик он знаток музыкальных инструментов. Кажется, эдусы полностью пришли в себя и теперь перестраивают воинство. Значит, нужно срочно им помешать.

— Пора, — негромко произнес Данут, перекидывая со спины арбалет.

Пропуская вперед воинов, парень работал «козьей ножкой», натягивая тетиву. Ему не было дела до изумленных взглядов, в которых читалось — а чего это молодой командир вздумал стрелять? Сейчас завяжется бой с оставшейся нежитью и, его роль как начальника, будет сведена к минимуму. Проще говоря — на хрен начальник станет не нужен, потому что каждый будет драться за себя. А вот ему предстоит сделать одно дело. Очень важное, потому что Данут отчетливо слышал, что звук одной из свирелей был где-то неподалеку.

Прикрываясь спинами своих воинов, вступающих в бой с мертвяками, Данут обогнул поле боя по неширокой дуге, прячась за кустарниками,проскользнул туда, где его никто не должен был видеть — в тыл сражающихся скелетов. Ориентируясь на звуки свирели, выводившей что—то похожее на «тара—та—та—тат—та — тара —та—та — та», юноша шел, пока звуки не стали достаточно громкими, чтобы понять — здесь!

Парень встал на колени, высматривая того, кто ему нужен. Есть! Немолодой худощавый мужчина, в темном плаще, в широкополой шляпе и со свирелью. Да, именно в шляпе, не в капюшоне, как привыкли изображать злых некромантов. Ну, что именно напяливать на голову, это их дело, но вот стоит эдус далековато — шагов двадцать пять—тридцать, да еще и укрытый кустами. Если бы в руках был лук, можно бы рискнуть, выстрелить, а потом повторить попытку. Можно бы оставаться на месте, подождать, пока эдус не приблизится на расстоянии выстрела. Терпения парню было не занимать, но вот времени, чтобы использовать это терпение, не было. Совсем рядом идет бой, где гибнут друзья. Данут лег на живот и, подняв над головой арбалет, пополз, стараясь не попадаться на глаза скелетам (ну, есть же у них глаза?).

Доползя до намеченной линии, с которой он точно знал, что попадет, Данут привстал, а потом выпрямился во весь рост. Некромант, играющий на свирели (устал ведь, бедолага!) вскинул взгляд на парня, широко раскрывая глаза, в которых чернели зрачки, похожие на песочные часы. Может, он пытался заколдовать человека с помощью взгляда, но не успел чуть-чуть, потому что юноша, не настроенный играть с темным магом в гляделки, или упрекать"холодного пастыря" за беды, принесенные людям, вскинул оружие и нажал на спусковой крючок.

Арбалетный болт попал не в лоб, куда целился Данут, а прямо в рот, вбив в него свирель, из которой «холодный пастырь» извлекал колдовские звуки.

Скелеты, лишившиеся управления, не падали наземь и не рассыпались в прах. Видимо, чтобы поднять нежить из земли, использовались не только звуки, но и какие-то иные способы колдовства. Но все-таки, оставшись без некроманта, мертвяки словно бы замедлили свои движения, и без того не отличавшиеся скоростью. А люди, заметившие это, будто воспрянули духом, начав рубить мертвых тварей с удвоенной силой.

— Это ты пастыря приголубил? — выскочил откуда—то Старх.

Судя по всему, конт устал, да и досталось ему изрядно. Дыхание сбилось, руки трясутся, а щеку украшает глубокая кровоточащая рана.

Данут кивнул, не вдаваясь в подробности. Эдус был не один, да и скелеты еще не кончились.