Падение драконов - Кристиан Камерон Страница 35

Впрочем, этого он себе не позволил.

Он перевалил через три гребня меньше чем за два часа и обнаружил, что авангард войска устанавливает маленькие флажки, обозначающие границы лагеря. Его направили в тыл, и через какую-то лигу он нашел обеих командирш вместе с графом Симоном из Вероны на небольшом холме над ручьем. Они смотрели, как идет армия. Кронмир спешился и поклонился.

Госпожа Элисон жестом поманила его к себе.

— От Фейвора?

— Да, мой капитан.

Она ухмыльнулась.

— Может, мы и подружимся. Говори.

— Дамы, в третьем часу мы связались с егерями герцогини. Говорят, что патриарх находится менее чем в пятидесяти лигах отсюда, на юге, в сторону Фиренции. Герцог Митлийский окопался, за ним наблюдают.

Все трое спешились. Кронмир достал восковые таблички из седельной сумки и нарисовал карту.

— Сэр Дэниел двинется вперед, но не будет вступать в бой с патриархом без приказа. Капитан Лоренцо продолжит наблюдать за герцогом Митлийским. — Кронмир поклонился.

— А? — Госпожа Элисон приподняла бровь.

— Миледи, мы предполагали, что вы доберетесь до патриарха прежде, чем он присоединится к герцогу. — Он взглянул на нее, а затем на герцогиню, которая подмигнула, подарив ему короткую нелепую надежду.

— Вы угадали, сэр, потому что вы наемный убийца. — Она посмотрела на него как на особенно мерзкое насекомое и усмехнулась. — Лучшие новости за неделю. Готовы скакать назад?

— Готов, но сэр Дэниел предполагал, что я буду вашим проводником.

— Мой проводник — герцогиня. — Она оглядела его, будто коня на ярмарке.

— В прошлый раз мы были здесь вместе, — улыбнулась герцогиня.

— Я доберусь до него к закату, если поеду сейчас. — Кронмир поклонился.

— Скажи сэру Дэниелу, что я еду за тобой. Мы не будет становиться лагерем, если сможем добраться до старой императорской дороги до темноты.

Она посмотрела на Жизель, та кивнула.

— Сможем.

— Тогда скажи ему прикрыть перекресток. — Госпожа Элисон посмотрела на восковую карту Кронмира, а затем щелкнула пальцами, и ее оруженосец развернул пергаментный свиток. — Сан-Батист — третий город на паломническом пути. Между Форталиче и Митлой.

— Вот Сан-Батист, — герцогиня ткнула в карту кинжалом, — где виа Этруссия поворачивает. А Веронская дорога пересекает реку.

Женщины улыбнулись друг другу.

— Прекрасно, — сказали они хором.

— Возвращайтесь к Дэниелу и сообщите, что бой состоится в Сан-Батисте. Знаете, где это?

— Нет, но узнаю.

— Там, где мы переправились через реку и где нам досталось, — напомнила Жизель. — Ты знаешь.

Кронмир кивнул.

Жизель удостоила его улыбки.

— А где твой друг?

Кронмир всерьез задумался.

— А, — сказал он с поклоном, — надеюсь, что он уже едет к нам. Он был в гостях в… Митле.

— Конечно, — засмеялась герцогиня. — Это бы упростило дело. Ты знаешь, что у герцога есть брат?

— Который его ненавидит.

— Отлично. До прошлого года он был хорошим соседом. А теперь насилует мальчиков-хористов и сжигает людей для развлечения.

— Понимаю.

Изюминка смотрела на них двоих с плохо скрываемым нетерпением.

— Вы закончили? Вы планируете выполнять мой приказ?

— Да.

— Вам все ясно? — спросила госпожа Элисон.

Кронмир ей в самом деле не нравился. Впрочем, он многим своим начальникам не нравился.

— Сан-Батист — место боя. Двигаться вперед, с врагом не контактировать.

— Я этого не говорила, — огрызнулась она, — но вы правы. Я планирую напасть неожиданно. Ему придется переправляться через реку?

— Да, — сказала Жизель.

— Вот и отлично. Завтра перед закатом. — Она щелкнула пальцами, отгоняя неудачу.

— А это весело.

Кронмир поклонился и ушел. Он позволил себе взглянуть на герцогиню, но Жизель разговаривала с капитаном морской пехоты. Он сменил коней, оставил вторую верховую оруженосцу сэра Милуса и уехал с его лучшей лошадью в поводу. Лошадь отдохнула, сам он чувствовал себя хорошо. Любопытно было ощущать себя всего лишь вестником, не несущим никакой ответственности, и у него хватало времени на размышления. Он подумал, что госпожа Элисон сильно его недолюбливает, и предположил, что это проявление ее преданности императору, которого он и в самом деле несколько раз пытался убить.

Он не вспоминал о Брауне неделю, а теперь вдруг начал тревожиться. Пожалуй, Брауна он мог назвать другом, но все же без колебаний отправил его в Митлу.

Зная Жизель, он должен был предположить, что теперь, когда она больше не нуждалась в нем, его дружба стала неудобной. Эта мысль угнетала, но зато казалась истинной. Или, возможно, ее новая дружба с госпожой Элисон помешала ему. Он знал вкусы герцогини и не воображал, как порой делают мужчины, что сможет изменить их.

О себе он старался не думать. Рыцарский пояс вызывал у него очень много совершенно неразумных чувств.

«Почему я не рядом с императрицей? — рассуждал он. — Ей нужны мои советы, и я ей нравлюсь. Почему я выбрал госпожу Элисон?»

Потом понял, что, разумеется, она сердится на него, потому что считает приставленным к ней шпионом императора. Разумеется.

Он вздохнул. Большую часть поездки он размышлял о тайных соперниках, как называл их у себя в голове. Он знал много деталей и нюансов, которые кратко пересказал императору. Например, имелось довольно достоверное сообщение о том, что люди, прикоснувшиеся к патриарху, сгорают и что его рясы сотканы из металлической проволоки и какого-то ифрикуанского вещества, которое не воспламеняется. Это было интересно: он прочитал дюжину отчетов об ифрикуанских тканях, пытаясь найти что-то подобное.

Об этом он узнал четыре дня назад, когда Браун сообщил, что герцог Митлийский тоже сжигал людей, которых касался, и носил одежду, сшитую для него в Ифрикуа, и это продолжалось более года.

У Кронмира начала складываться теория об одайн, которая вполне могла выдерживать критику, но доказательств не хватало: что Некромант был «мятежным одайн».

Мятежники старых времен. Выжившие с момента последнего открытия врат, когда восторжествовали драконы. Тогда одайн, наверное, были союзниками драконов. Их волю сковали и, возможно, до сих пор не отпустили, позволяя действовать только через посредников. Но на их стороне могли быть союзники, а не только немертвые.

Например, патриарх и герцог Митлийский.

Кронмир ощупал свою теорию со всех сторон, как больной зуб языком. Он был почти уверен, что обнаружил серьезный недостаток во взрослении одайн. Что когда они захватывают мысли других существ, то становятся более зрелыми. Возможно, разум одайн — что-то вроде демократии, и со временем воля перестала быть единым целым и снова начала делиться… Или нет.

Сколько же их появится в день открытия врат.

Солнце уже зашло,