Евгений Щепетнов - Охотник Страница 35

Выругавшись, цапнул за розетку, решив для себя не отпускать ее как можно дольше и приготовившись к боли!

Того, что произошло потом, Сергар не ожидал — такой боли, такого удара, парализовавшего дыхательные мышцы и само сердце! Сергара выгнуло дугой, начало бить судорогами, рука его, зажавшая контакты вцепилась в них так, что сейчас смертельный захват с трудом разжал бы и могучий участковый, появись он в тот момент в комнате. Другая рука Сергара схватилась за батарею отопления, вцепилась в нее так, что едва не погнула краешек алюминиевой пластины.

Выручило Сергара то, что розетка была в общем-то хрупким сооружением, сделанным из дрянной пластмассы, не рассчитанной на то, чтобы кто-то, способный подтянуться пятьдесят раз подряд, вцепился в ее, со всей силой тренированных занятиями и ездой на коляске пальцев.

Он раздавил розетку, как орех. Зажатые в ладони, соединенные вместе провода устроили короткое замыкание, оно выбило предохранители, линия обесточилась.

Сергар упал на пол, бездыханный, с остановившимся сердцем.

Тут бы ему и конец, но боги, которые еще не доиграли свою игру, послали на спасение бестолкового боевого мага своего агента, вернее — агентшу, которую в больнице знали под именами Маша, Машка, Машенька, а на улице Рокоссовского, дом пять — как «Машка, Витькина сеструха, в натуре не трогай, а то огребешь проблем! Он сцука внатури авторитетный пацан! Щас сидит!»

Когда Маша вплыла в палату, распространяя вокруг себя ауру доступной сексуальности, Сергар как раз только что завершил акт самоубийства, и теперь лишь слегка подергивался, пованивая подгоревшей кожей. Он успокоился на полу, глядя в потолок остановившимися голубыми глазами, которые прошлый раз Машеньке так понравились (Хороший парень! Симпатичный такой! И хозяйство у него рабочее… после Мишки я уже два месяца ни с кем не была! Эдак и мхом зарастет!)

К чести Маши, она мгновенно отреагировала на полученную ее мозгом информацию, не стала терять время на охи, ахи, глупые вопросы, причитания и слезы — завопив, как карета скорой помощи, бросилась к ординаторской, и через пару минут в палате Сергара уже стоял дефибриллятор, а реаниматолог, на беду свою вернувшийся из туалета, куда ходил покурить, держал в руках два «утюга», стоя на коленях перед лежащим на полу «покойником». Пациента вытащили из лужи, уложили на сухое место, сбросив с него мокрую пижаму, и готовились врезать по сердцу высоковольтным разрядом — не чета по мощности тому, что он получил из бытовой розетки.

Бах!

Тело Сергара дернулось, но сердце не заработало.

Жжжжж…  — набрал заряд дефибриллятор.

Бах!

Никакого эффекта.

— Красивый парень! — тихо буркнула под нос одна из молодых докториц, с жалостью глядя на «Олега» — Мог бы жить.

Бах!

Бах!

Время шло.

Четыре минуты. Пять. Шесть.

Бах!

— Все, хорош…  — реаниматолог устало поднялся с колен — Готов. Время уже. И нахрена же он взялся за розетку? Да еще и мокрый? Кто его облил водой?

— Как хорош?! Почему хорош?! Давай, реанимируй…твою мать! — Маша возмущенно фыркнула, и потрясла кулаком — Вась, ты чо, охренел?! Работай!

— Да умер он! — устало бросил молодой врач, невольно заглядывая в разрез халата медсестры. Сиськи у той были знатные, да!

— Чо ты сиськи мои разглядываешь?! Реанимируй, кобель ты эдакий! Тьфу!

Маша плюхнулась на колени рядом с Сергаром, и вдруг со всей силы врезала ему сложенными вместе кулаками прямо по грудине — раз, другой! Звук был таким, будто кто-то ударил палкой по туше свиньи. Врач-терапевт, которая стояла рядом, даже поежилась, представив, какой синячина был бы, если бы ей врезали таким вот манером.

— Да бесполезно, чего время тратишь! — в сердцах сплюнул реаниматолог — Беги за каталкой. В морг надо. Все, сержант, кончился ваш арестованный. Теперь не погоняешь чаи с медсестрами! И вообще — это вы проследили, допустили, чтобы он покончил с собой! (Мстительно) Теперь тебя накажут, да?

Реаниматолог был очень недоволен присутствием сержанта у дверей палаты. Ладно бы у дверей! Тот в общем-то и не сидел перед дверями (на кой хрен охранять безногого, куда он денется?! Начальство вечно дурит!), а вечно бегал в сестринскую и охмурял медсестричек. А всем известно — трах медсестер это неотъемлемое, законное право врача! А не какого-то там сраного мента! Пусть шлюх в притонах трахает, а тут не его курятник! Здесь есть свои петухи!

— Яааа?! Да это вы его проморгали! — возмутился сержант, ровные усики которого едва не встопорщились от возмущения. Сейчас он был похож на разъяренного кота — Может это вообще вы его убили! Кто знает, чего вы с ним делали?! Может подсыпали чего? Врачебная ошибка! Врачи-убийцы! Вы еще ответите!

— Тихо! — вдруг рявкнула Маша так, что стоявшая рядом терапевт вздрогнула, и едва не выругалась матом — Дышит! Он дышит! Вот вы болваны — не смогли его реанимировать! А я смогла! Вот за что вам вообще деньги платят, а?! Бестолковые!

— Ты это… говори, да не заговаривайся! — неуверенно бросил реаниматолог, хватая руку «покойника», чтобы прослушать пульс и убедиться, что очередной покойник так и не состоялся.

Впрочем — в этом уже не было нужды. Несостоявшийся мертвец открыл глаза и что-то сказал на непонятном языке. Заметив же, что лежит практически голым на полу, и вокруг стоит толпа народа, явственно выразился:

— …вашу мать! Это что за херь?! Холодно! Дайте что-нибудь сухое!

— Ты чего, самоубийством решил с собой покончить? — прозорливо догадался сержант, и тут же наткнулся на неприязненный взгляд узника и еще более неприятные слова:

— Идиот! Упал я, не видишь, еле хожу! Упал, и случайно схватился за розетку! Дайте же сухую одежду, гады!

Через десять минут Сергар уже сидел на кровати, закутанный в одеяло и пил сладкий чай из здоровенной кружки. Рядом сидела Маша — она просто-таки влюбилась в спасенного ей парня. Не потому, что он был особым красавцем — хотя и да, симпатичный (хромой… а так бы… ), не потому, что ее вдруг пронзила стрела Купидона. Этот спасенный ей больной был живым укором всему врачебному персоналу, бестолковому, зазря получающему свои длинные рубли, а работающему меньше любой медсестры! (Извечный плач и стон младшего медицинского персонала). Что бы они делали без медсестер, полоумные, самодовольные придурки?!

Маша сидела рядом с Сергаром, и ей очень нравилось изображать из себя мать Терезу, демонстративно не глядя в сторону заглядывающих в палату товарок и злодеев-врачей, не сумевших по своей глупости спасти парня. А она спасла! Она, Маша, а не вся толпа умственно отсталых, именующих себя врачами!