Евгений Шепельский - Эльфы, топор и всё остальное Страница 35

— Конечно, расскажешь, — сказал я. — И покажешь — местами. Только сначала встань на ноги, вот так. Теперь повернись немного боком. Угу, молодец.

— А зачем? — Старый гномочеловек доверчиво скосил на меня взгляд.

— Спрячь язык за зубами на минутку.

— А зач…

— По врачебным показаниям.

Он пожал плечами, но магическая формула «по врачебным показаниям» подействовала.

— Угму.

— Отлично, так и стой. — С этими словами я ударом кулака сломал Грэмби Бэггеру нижнюю челюсть.

21

Пробил смертный час Фатика М. Джарси.

По дорожкам из горбылей меня вели к архипрелату. Рядом со мной — не впереди, упаси Чоз! — семенил, не подберу иного слова, белобрысый начальник гвардейцев (плевать мне было на его имя и реальное звание). Шествие замыкала пара солдат.

Я шел, затенив лицо шляпой, и думал, какой же я идиот.

Ну ладно, нас приняли за арконийских эмиссаров. Ну и чему ты обрадовался, дубина? Эмиссару полагается доказать, что он эмиссар. Дать знак, пароль. Это может быть слово, набор фраз, жест или некая вещь, о смысле которой знают только двое — эмиссар и тот, к кому он послан.

Но я-то ни черта не знал!

И как быть?

Тонкий момент, верно?

У меня было три выхода. Первый: вежливо поздороваться и признаться во всем. Ну и, ясно, помереть на месте. Второй: рискнуть и взять Багдбора в заложники. Тоже не фонтан (в распоряжении гвардейцев целый шатер моих товарищей), но хоть порыпаюсь… Третий, самый фантастический: как-нибудь исхитриться и узнать пароль. Может быть… угадать?

Судьба подбрасывает такой шанс не просто так. Значит, где-то есть дверка выхода, и мы спасемся, если мне удастся ее открыть…

Смейтесь, смейтесь.

Фундаменталисты мыслят шаблонно, это ясно как божий день. Их мысли замкнуты на религии, причем бродят вокруг самых простых, гм, фундаментальных вещей, ибо фанатик — всегда фанатик. Это догмы… Верно, догмы и постулаты! А ведь посланниками к Багдбору арконийцы выбирали, несомненно, только преданных делу Чоза Трехрогого культистов. Постой, подожди!.. Начальник гвардейцев, стремившийся облобызать мне руку, говорил о Трехрогом! Не два, заметьте — три рога! Он, очевидно, доверенное лицо Багдбора, и уже встречал эмиссаров, недаром принял меня за святейшую особу! Черт, и это с моей-то рожей…

В любом случае, даже если нам удастся выпутаться, у меня пугающе мало времени для того, чтобы с гномами пробраться к Фаерано. Собственно, времени почти нет… И я не знаю, как мне быть и что делать.

Однако тут мы пришли.

У архипрелата Багдбора шея вросла в мясистые плечи. Бородка — словно легонько дегтем мазнули — на одутловатом лице казалась неуместной, словно он взял ее взаймы у какого-то тощего попика, чтобы добавить представительности своему вульгарному облику.

Сцепив руки поверх мятно-зеленой бархатной рясы, он стоял в центре шатра. Меж нами пролег столб света, в котором водили хороводы пылинки. За массивными плечами Багдбора маячили двое громил в рясах серого цвета. Дьяконы-телохранители. В глубине шатра толпились патриархи Чоза в фиолетовых облачениях. Там был переносной алтарь, возле которого патриархи лично воскуривали благовония.

Кое с кем из церковной братии Чоза Двурогого я вел дела раньше, потому и затенил лицо шляпой.

У архипрелата дрожали губы.

И короткие пальцы рук тоже дрожали.

Не каждый день ты пожинаешь плоды своего предательства.

Импотентный слабак.

Впрочем, предатели почти всегда слабаки.

Я встал так, чтобы патриархи видели только мой затылок, приподнял шляпу и глянул сверху вниз в выпуклые глаза Багдбора. Затем властно кивнул. А потом, как по наитию, протянул руку для поцелуя.

Ха! Он это сделал!

Прежде чем склониться для поцелуя, он спешно приложил три пальца правой руки — указательный, безымянный и средний — к сердцу.

Ну, вот вам и пароль!

Я отдернул руку, в свою очередь приложил три пальца к сердцу и сказал сипло, чуть изменив свой голос:

— Пусть нас оставят.

Дьяконы и патриархи вышли.

Архипрелат промолвил искательно:

— Мессир?

Хочет знать имя, а может, и звание. Но черта с два он их услышит.

— Просто мессир.

Он спешно кивнул, мелко, суетно. Страх грыз его изнутри.

— Мессир, вы прибыли…

— Воистину прибыл. Много испытаний ниспослал Трехрогий мне и моим людям, не все выжили, и если бы не помощь тайных сподвижников из Зеренги… — Я завел эту бодягу, чтобы отбрехаться, если он спросит, откуда среди «моих людей» взялся местный — и весьма известный полугном и Крессинда, ведь у арконийцев на службе не было гномов. Но он не спросил. Он был испуган и думал только о предательстве.

— Что… что-то изменилось в наших планах?

Тише, Фатик, вот она, игра. Я помедлил, мотая его на крючке, как толстогубого карпа. Обошел шатер по кругу, по мягкому ковру, остановился на прежнем месте.

— Слава Трехрогому, в решительный час я прибыл подтвердить прежние договоренности.

Он издал вздох облегчения.

— С-слава… Значит, я… могу после нашей общей победы рассчитывать на… Южный диоцез?[11]

Вот же гад. Пойдет на все, лишь бы сохранить кусочек власти.

Я сделал вид, что припоминаю:

— А разве речь шла о Южном?

Он испугался. Видимо, Южный диоцез Фрайтора был местностью зажиточной.

— О Южном! Именно о Южном, мессир!

— Значит, его и получишь.

— Слава Трехрогому!

Я вспомнил подвешенного на поле Хотта генерала Трауча и сказал:

— Ты получишь то, что заслужил. Ты вознесешься высоко и быстро.

— Спасибо, мессир! Как я счастлив оказаться наконец в лоне истинной веры!

Я важно кивнул и наставил палец на архипрелата:

— Нам весьма понравилась твоя идея об Откупных столбах с баранами. Мы, кажется, еще не говорили об этом?

— Нет, мессир!

— Занятное новшество. Весьма доходное новшество. Мы подумываем, чтобы ввести его в Арконии. «Откупные столбы Багдбора», звучит, как тебе кажется?

— О, мессир!

— Престол Истинной Веры благоволит к тебе, Багдбор. Но горе тебе, если нас подведешь! Крепка ли твоя вера, истинно ли раскаяние? Не пойдешь ли на попятную в решительный час?

Он заломил руки, с натугой дыша. Глаза его затуманились.

— О нет, я… мы… Церковная гвардия, как обговорено ныне у сатрапа, займет часть правого фланга. Когда сыграют атаку, преданные мне командиры прикажут солдатам отойти немного к западу и не участвовать в атаке, как обговорено мною с Престолом. Престол велел отступить либо смешать ряды, но обязательно оставаться в пределах общего воинского стана, что бы ни случилось. Может быть, вы поясните мне, мессир, зачем?