Маргит Сандему - Любовь Люцифера Страница 35

И Сага отвела взгляд от печального леса.

В конце июля она прибыла в Гростенсхольм.

Вид всеобщего запустения привел ее в ужас.

От поездки, совершенной в детстве, у нее остались воспоминания о красивой, ухоженной местности, где шло большое строительство. Она помнила усадьбу Гростенсхольм, где никто уже не жил, где дома давно не ремонтировались, помнила уютную Липовую аллею, где царила атмосфера дома, человеческого тепла и любви.

Теперь же Линде-аллее стала совершенно другой. Церковь осталась, но со всех сторон ее теснили нарядные дома и высокие деревья. Впрочем, деревьев здесь было не так много, большую часть из них срубили, чтобы освободить место для домов.

И Гростенсхольм…

Ветхие руины. Большой дом все еще стоял, но теперь он напоминал пустую оболочку, окна были выбиты, крыша покосилась, надворные постройки разрушились. Жалкая картина былого величия.

Дела в Липовой аллее были не на высоте. Постройки были очень старыми. В свое время Аре пристроил новое крыло, но это было более двухсот лет назад. Так что дома выглядели отнюдь не новыми. И чем ближе она подъезжала к Липовой алее, тем больше бросалось ей в глаза запустение. Впрочем, запустением это назвать было нельзя: поля были вспаханы, хлеб посеян, на скотном дворе стояли коровы и лошадь. Но на всем лежала печать равнодушия. Хлебное поле сливалось с лугом, находящимся поблизости, в некоторых местах хлеба были слишком низкие, и болезненный цвет колосьев свидетельствовал об истощении почвы. Надворные постройки давно пора было отремонтировать, повсюду во дворе росла и цвела крапива.

И даже сама аллея, от которой и получило название имение, совершенно выродилась. Деревья давно пора было заменить.

Над всем этим возвышался готовый превратиться в развалины Гростенсхольм. Сага видела, как черные птицы — галки и вороны — кружили над остатками башни.

Почему окна, лишенные стекол, придают дому такой жуткий вид? Так и хочется думать, что там обитают привидения. И так оно действительно и было! Еще во времена ее детства Гростенсхольм был населен привидениями — и так было уже много-много лет назад. В 1795 году Хейке и Винга вызвали их туда. Шестьдесят пять лет назад…

Подойдя к входной двери дома в Линде-аллее, она постучала. Ей открыл мальчик лет десяти.

— Хеннинг? — улыбнулась Сага.

— А вы кто? — удивленно спросил он. Он смотрел ей прямо в глаза, был достаточно рослым и плотным, но производил впечатление милого ребенка. Открытое лицо, высокий лоб, на который падали русые пряди волос, широко поставленные глаза, чувственный рот.

— Я Сага. Твоя родственница из Швеции.

— Ой! — воскликнул он и покраснел. — Мама! Это Сага, она уже приехала!

— О, наконец-то… — услышала она доносящийся из дома голос и быстрые шаги.

Сага явилась слишком рано. Но Белинда сияла, как солнце, обнимая Сагу.

— Добро пожаловать, добро пожаловать, — говорила она со слезами на глазах. — Сколько лет, сколько зим! В последний раз, когда ты была здесь… Да, тебе было тогда лет двенадцать-тринадцать. А теперь ты такая взрослая. Входи!

Белинда заметно постарела. Ей было не больше тридцати, но заботы и тяжелый труд оставили отпечаток на ее милом лице. Руки мускулистые и заскорузлые. Она была очень худой, под глазами темнели круги усталости.

Они вошли в гостиную, на которой лежал отпечаток неуклюжих, отчаянных попыток соблюсти хоть какой-то стиль и приличие. Но попытки эти были совершенно беспомощными. Слуги все равно все делали по-своему.

Сага села на диван, а Хеннинг, получивший распоряжение, сказанное шепотом, тут же отправился на кухню.

— Где Вильяр? — спросила Сага. Белинда нервозно тронула свои волосы.

— Он… ему нездоровится сегодня, — торопливо сказала она.

— Он болен? Серьезно? И давно?

— Нет, нет…

Хеннинг вернулся, принеся на подносе печенье и три чашки.

— Мы… еще не ждали тебя, — нервозно улыбнулась Белинда. — Твое письмо пришло всего два дня назад. Наверняка оно застряло в пути. Иначе мы бы…

И тут из внутренней комнаты вышел Вильяр. Белинда остановилась в растерянности.

Сага была шокирована. И это был тот самый молодой, красивый Вильяр, которого она помнила? Теперь ему было лет сорок, но внешность его страшно изменилась. Под глазами мешки, многодневная щетина на щеках, волосы растрепаны, расслабленное выражение лица…

— Вильяр? Ты пьешь? — с ужасом произнесла Сага и только потом осознала бестактность своих слов.

Белинда и Хеннинг в страхе замерли.

Вильяр вздрогнул. Попытался остановить на ней взгляд.

— Сага? Это Сага?

— Да. Извини, я не хотела говорить этого, но ты так изменился.

— В самом деле? — опустив глаза, произнес он. Взявшись за спинку стула, он хотел было сесть, но вместо этого спросил у жены:

— Белинда, у тебя есть…

— Пиво? Есть.

Белинда уже направилась на кухню, Но Сага остановила ее:

— Мне нужно серьезно поговорить с вами. Лучше принеси Вильяру чашку крепкого кофе.

Он покосился на нее, но ничего не сказал. Выйдя в прихожую, он причесал свои растрепанные волосы. Потом пошел на кухню и умылся холодной водой, потом ощупал подбородок, решив, что не мешает побриться, но решил, что теперь не стоит тратить на это время.

Ему было не очень приятно сидеть и пить черный кофе. А от печенья, которое испекла Белинда, его просто воротило.

— Ты писала, что собираешься выполнить свое предназначение, Сага, — смущенно произнесла Белинда. — Можешь ли ты пояснить, в чем оно состоит?

— Я знаю об этом не больше, чем ты. Просто я получила известие от предков — во сне — о том, что должна отправиться в Гростенсхольм, что вы здесь нуждаетесь во мне.

— О, Господи, — пробормотал Вильяр. Повернувшись к нему, она сказала:

— Разве не так?

Вильяр безрадостно усмехнулся:

— Но как ты можешь помочь нам? У нас тут просто ад!

— Не забывай о том, что я избранная, Вильяр, — спокойно сказала Сага.

Он посмотрел на нее. Ему было стыдно, что она застала его в таком виде.

— Да, я верю в то, что ты избранная, — сказал он. — Теперь, видя тебя, я поверил в это. И не в силу твоей необычной, почти экзотической красоты, а потому, что в твоих глазах горит какое-то внутреннее пламя. Смесь… неземного счастья и… скорби.

— Так оно и есть, — кивнула Сага. — Но это не имеет отношения к моим качествам как избранной. По пути сюда я пережила кое-что…

Белинда, с присущей ей интуицией, поняла, в чем дело.

— Ты писала, что порвала узы брака, — сказала она. — Это смелый и мужественный поступок. Ты встретила… другого? По пути сюда?

— Да, — печально улыбнулась Сага. — Я встретила свою любовь, могу сказать без преувеличения. И я… потеряла его.