Айя Субботина - Сердце мертвого мира Страница 35

  - Пусть славный шамаи служит теперь Сьёргу, коли в том случится нужда, - закончил кто-то из служителей, там самым завершая ритуал.

  Жрецы взяли мертвеца и понесли его в темноту, которая вскорости проглотила их. Там они положат тело в приготовленный саркофаг, запечатают молитвами, и дело будет кончено. Хани не стала дожидаться, пока служители вернуться, торопливо бросилась к ступеням. Мечтала лишь об одном - скорее вырваться наружу, глотнуть воздуха, морозного и чистого, до одури упиваться запахом жизни.

  Глаза сами поглядели на юг, следом пришла шальная мысль - бежать. Что ее держит в столице? Снять одежды фергайры, расплести косы и навеки отказаться от магии в себе. Е станет колдовать, гляди ж, и жизнь наладится. Девушка понимала, что отделаться от светлой и темной отметин никому не под силу, не знала она такое избавления. Но можно не творить волшебство, тогда со временем знания покроются дымкой, уйдут в небытие выученные секреты. Может, тогда и духи перестанут беспокоить ее, забудут о той, которая не станет их слушать, не станет им отвечать.

  Ее жеребица стояла стойлах позади башни Белого шпиля. Хани только раз была там, еще в год прошлого снега. Тогда одна из колдуний учила ее лечить раны, как класть стежки так, чтоб кожа не расползалась в стороны, и шрам становился тонким, точно нитка. Вместо человека была мертвая молодая кобылица, только что родившая мертвого же жеребенка. Хани помнила как несколько раз опорожнила желудок, прежде чем смогла справиться с собой и взяться за дело. Ну и наслушалась же она тогда бранных слов от фергайры. Невольно вспомнились недавно минувшие дни, и теперь Хани только троекратно поблагодарила бы мудрую старую женщину, что не отступилась, пока девчонка не усвоила урок.

  Приехав в башню фергайр на этот раз, Хани от усталости не помнила, кто взял ее лошадь, но животное могло быть только в том стойле. Колдуньи севера жили обособленно, не держали никакого хозяйства, только малый клок земли на заднем дворе, где любовно растили травы для лечебных снадобий, настоек и бальзамов. Стойло, что стояло особняком, чуть в стороне у лестницы, что вела к самой башне, соорудили лошадей редких гостей. Тут же притулились несколько хозяйственных построек: для мелкой домашней птицы и коз. Всю остальную пищу фергайры получали как подношения или покупали на рынке.

  Ничто не мешает забрать лошадь, торопливо думала Хани, со всех ног спеша обратно в башню. Она дала клятвы хранить верность своим сестрам, повиноваться их воле, но они не сказали ей, чего ради приняли ее в свой круг. Обманули, дав свои же обещания только для виду, зная - никуда порченной не деться, если не хочет быть изгнанной, а то и вовсе отвезенной к границе Пепельных пустошей. В Артум пришла весна, теперь можно без труда добраться до родной деревни. Тем более на такой-то лошади - домчит скорее ветра. А что если станут там искать? Девушка даже остановилась, изо всех сил стараясь припомнить, говорила ли кому-то откуда приехала. Да, говорила. В тот день, когда фергайры приняли ее в своей обители, они расспросили ее обо всем. Но станут ли преследовать беглянку - этого Хани не знала. Чуяла только, что всеми силами желает оказаться как можно дальше от Сьёрга, белого шпиля, чужестранцев и всего, что окружало ее в последнее время. Сильнее хотелось только обернуть время вспять и переиначить прошлое так, чтоб Талах был жив. Но, если последнему не дано свершиться, то исполнить второе - ей по силам.

  Хани так торопилась, что прямо за поворотом не всем ходу налетела на женщину. Дородная тетка с корзиной, полной моркови и свеклы, уселась на мостовую и захлопала глазами, глядя перед собой. Хани, если б могла, навешала себе оплеух, за нерасторопность. Поспехом потянулась, подняла корзину.

  - Я не видела... - сказала растеряно и умолкла.

  Глаза горожанки стали круглыми, точно плошки. И в них плясал такой ужас, будто увидела она не фергайру, а самого Гартиса. Хани решила помалкивать и делать вид, что ничего не замечает. Наверняка женщина взялась винить себя в том, что толкнула колдунью Севера.

  Но, стоило Хани потянуться за длиннохвостым клубнем свеклы, как горожанка завопила. Девушка впервые слышала, чтоб человеческое горло рождало такой оглушающий звук: высокий, протяжный и отчаянный. Ей даже показалось, что слух не выдержал и умер, лишь бы не слышать надрывного вопля северянки.

  Женщина же, не переставая голосить, встала на четвереньки и уверенно пятилась назад. Ее рот напоминал Хани бездонную прорву - не закрыть ничем, не заткнуть.

  - Черная колдунья воротилась! - Удалось расслышать среди нечленораздельного крика.

  Девушка и себе попятилась, едва не поскользнувшись на моркови, та противно хрустнула, на что у горожанки тут же открылось второе дыхание, и вопль набрал новой силы. Хани поспешно кинулась на другую сторону улицы, про себя решив, что напоролась на полоумную. Оглянулась на ходу - женщина преследовала ее взглядом, и продолжала нести чушь про возродившуюся черную колдунью.

  Девушка не стала дожидаться, пока кто-то придет на помощь умалишенной. Лишнее внимание Хани было не с руки. Но дальше пошла осторожнее, стараясь держаться в тени. Так и добралась до лестницы. Уже собралась было шагнуть в сторону конюшни, но вовремя вспомнила о самом главном - в Белом шпиле остался птенец. И, хоть девушка вовсе не была уверена, что пернатый уродец протянет долго, оставлять его не собиралась. Как ни неприятно было снова входить в башню, девушка уверенно зашагала вверх по лестнице. Добравшись до самого верху, стоя у пяты остроконечного здания, Хани какое-то время переводила дыхание. Как себя вести, если по пути встретится кто-то из колдуний? Что говорить? И не выдадут ли ее слова? Став фегайрой, ей больше не нужно было стучать в широкие двери, касания хватало, чтоб те сами отворились перед нею. Отчего так случилось - Хани не знала, а времени задумываться над тем всерьез, не было.

  В который раз за такое короткое время девушка перебирала шагами ледяные ступени, поднимаясь все выше и выше. Только скоротав пять или семь пролетов, поняла вдруг, что совсем не помнит, где же отведенная ей комната. Странное дело - вроде и бывала там не раз уж, а не запомнила ни этажа, ни примет каких, по которым стало бы ясно, что сойти с лестницы нужно тут. Немного помешкав, Хани все-таки пошла дальше. Миновала еще с десяток этажей, и радуясь, и печаль одновременно, что не встретила никого из фергайр. Знала, что не сможет уехать без пернатого товарища по несчастьям, а чем выше поднималась, тем сильнее крепла уверенность, что комнаты без посторонней помощи не отыскать.

  Уже отчаявшись, Хани сошла на следующем пролете, нырнула в остроконечную арку. Здесь царил полумрак, но откуда-то спереди доносился запах хвои, будто очаг кормили сосновыми поленьями. Девушка приободрилась и пошла на запах. Однако, чем гуще становился аромат, тем яснее слышались голоса. Сперва Хани казалось, что то лишь ветер сиротливо скулит, заточенный в узком каменном проходе, но шаг за шагом становилось ясно - говорят фергайры. Уже совсем скоро девушка отчетливо слышала интонации в голосах колдуний Севера. Фергайры спорились. В голосах сочилась ярость, непонимание, печаль. Девушка не было уверена, что смогла в точности различить тех, кто говорил, но голос Фоиры узнала бы из тысячи. Была там и добрая Ниара, что учила ее понимать травы и варить из них разные снадобья, и всегда сдержанная Бордика.