Таня Хайтманн - Оборотень Страница 35

Под руководством Рахель Мета приняла активное участие в рождении салата с козьим сыром, потрясающего итальянского супа и лимонного щербета. Когда от щербета почти ничего не осталось, а бутылка красного вина подходила к концу, обе женщины сидели на диване и довольно беседовали. Пластинка в который раз звучала с начала, но наслушаться «Stella by Starlight» было просто невозможно.

Мета не могла припомнить, когда в последний раз чувствовала себя настолько уютно. Наверное, еще тогда, когда десятилетней девочкой ела кексы в постели со своей подругой Леной и вела философскую беседу о мюзикле «Cats», вместо того чтобы спать, как уже в который раз требовала мать. Интересно, что стало с Леной? Мета лениво качнула бокалом вина. Рахель как раз говорила о возможностях и выразительности человеческого тела в скульптуре. Она разбиралась в этом действительно хорошо, иначе ни за что не оказалась бы в галерее — даже с учетом всех смешных фигур, которые там обретались.

— Но мой любимец, мой абсолютный любимец — это тот голый парень, ну, ты поняла…

Рахель ткнула в Мету бокалом вина. От резкого движения оно плеснуло через край и забрызгало ей юбку, на что она, впрочем, не обратила внимания.

— М-м…

— Да брось ты, девочка. Самый прекрасный мужчина, которого когда-либо изваяли в мраморе. Его звали Микеланджело? Погоди-ка…

Мета выразительно закатила глаза и отпила немного вина. К ее собственному удивлению, она не была настолько сильно пьяна, как обычно это бывало после пяти бокалов. Однако обычно и ее желудок не был таким полным, как в этот вечер. Она поспешно прогнала эти мысли прочь.

— Того голого парня зовут Давид, — сказала она, с трудом сдерживая улыбку и делая еще один глоток.

— Ах да, — сказала Рахель, почесав затылок, словно только что вспомнила. Она была очень плохой актрисой. Неудивительно, что в любительском театре ей находили миллион заданий, только чтобы держать ее подальше от сцены. — Как и твоего голого парня, если не ошибаюсь.

Мета громко рассмеялась и тут же закашлялась, подавившись вином. Вытирая слезы с глаз, она начала рассказывать Рахель о своей вылазке в квартал Давида. Все закончилось тем, что вечером она, совершенно измотанная, упала на заднее сиденье такси. Они с Давидом настолько обессилели, что Мета даже не обиделась, когда он вдруг объявил, что ему пора уходить. С трудом шевеля губами, она назвала ему номер своего мобильного, который он записал на ладони. Она не удивилась даже тогда, когда услышала, что у него нет телефона.

— Все это очень пикантно, — заметила Рахель, щеки которой раскраснелись от волнения. Похоже, эта история была вполне в ее вкусе. — Что ж, когда вы набеситесь в следующий раз, может быть, стоит переброситься парой фраз? Или ты считаешь, что это будет слишком, если Давид раскроется как личность?

Мета отмахнулась.

— Ах, это меня, честно говоря, не так чтобы интересует. Я ничего не имею против того, чтобы переспать с ним еще пару раз, но на большее нас вряд ли хватит. — Еще не договорив, Мета ощутила гложущее сомнение. И, чтобы убедить скорее себя, чем Рахель, добавила: — Может быть, мне просто нужно разнообразие, как и Карлу.

На какую-то долю мгновения по виду Рахель можно было предположить, что она призадумалась над невероятным хладнокровием Меты, но потом, вероятно, передумала. Какой смысл тыкать Мету носом в ее неуверенность и снобистское мышление, если она и так испытывает достаточно сомнений. Лучше подпилить стул Карла — по крайней мере, это обещает некоторое развлечение.

Рахель была представлена Карлу в первые дни после открытия галереи, во время одного из вернисажей. Карл мило приветствовал ее, но уже в следующее мгновение потерял интерес к женщине с буйными кудрями. Просто бухгалтеры были не в его вкусе. Хотя Рахель ничего не говорила по поводу подобной бестактности, неприязнь была написана у нее на лице. Вполне вероятно, она считала Давида даром небес уже только потому, что он способен был остудить Карла.

— Давид против Карла Великого — в постели это должен быть очень сильный контраст, — забросила наживку Рахель, и Мета согласно кивнула. — Может быть, я и ошибаюсь, но, полагаю, право спать с Карлом нужно зарабатывать тяжким трудом, — подлила она масла в огонь.

Мета отреагировала без колебаний:

— Ни единого волоска в тех местах, на которых, по мнению Карла, у желанной женщины их быть не должно. При невыгодном освещении следить, чтобы задница представала в самом выгодном свете. Рано утром быстренько сбегать в ванную, пока любимый не открыл глаза, почистить зубы, причесаться, умыться и, когда он пошевельнется, притвориться, что только что проснулась.

Покачиваясь, Мета встала с дивана и прошла к буфету, чтобы взять последнюю бутылку вина — «Мерло», 12,5 оборотов. Ну да завтрашний день все равно потерян. Пока она загоняла штопор в пробку, а Рахель наколдовывала тарелочку орехов, Мета впервые поняла, насколько тяготили ее любовные отношения с Карлом. И каким смешным казалось все теперь.

— Секс с Карлом требует дисциплинированности, и ни в коем случае нельзя ни на миг расслабляться. — Мета помахала штопором перед носом Рахель, так что та на всякий случай вжалась в мягкий уголок. — Потому что если Карл — вопреки собственной привычке — позволит себе лишнее, незапланированное объятие, то все, что не вписывается в образ привлекательной женщины, будет иметь разрушительные последствия. Трусики из хлопка? И все, сексуальная привлекательность погасла навеки.

Мета подчеркнула свои слова звонким щелчком пальцами, устало опустилась на диван и положила подушку на колени. Вообще-то до сих пор у нее не было причин жаловаться, поскольку Карл педантично следил за тем, чтобы и самому соответствовать высоким требованиям. То, что было между ней и Карлом, работало без вопросов. В конце концов, оба без слов пришли к согласию по поводу того, как все должно быть: сексуально и современно, сиречь безудержно и разносторонне. Но бездумно отдаться? Животная страсть? Забыть, где верх, а где низ? Такого с Карлом не было, это точно. Сексом они занимались так, как будто их снимали на камеру. Любой номер — творение для потомков.

— Когда я с Карлом, иногда мне кажется, будто моего тела на самом деле нет, а есть только… не знаю… идея. Урчание в животе, волдыри на ногах от туфель на высоких каблуках — подобные вещи в мире Карла не имеют права на существование.

Мета испугалась безутешности в своем голосе. Она никогда бы не подумала, что признается в этом постыдном чувстве. Но рядом с Рахель, которая не перебивала ее и даже лицемерно не гладила по руке, втайне хихикая в кулачок, она могла отдаться на волю чувств. Мета несмело улыбнулась подруге, которая ответила на ее улыбку.