Дэйв Дункан - Мать Лжи Страница 35

Потрясение, неодобрение и возмущение постепенно сменились согласием, когда он обдумал их слова. Старейшая кивнула.

— Говори, — велела Молчальница.

— Досточтимые Свидетельницы, — тихо произнес Дантио (смирение). — Если богиня меня примет, я хочу попросить о назначении в Зортварн.

(Замешательство — радостное изумление.)

— Послушник нас позорит! — воскликнула Эмбер. — Где находится Зортварн и зачем ему туда понадобилось?

— Досточтимые Свидетельницы, это очень маленькое поселение на юге. Говорят, там родился Храг Храгсон, отец Кулака, хотя это и не записано в Мудрости. В Зортварне я хочу узнать, кем был Храг, откуда он появился и куда ушел, поскольку о его смерти известно не больше, чем о жизни.

Смысл его слов пронесся по крипте, точно ураган. (Изумление — отвращение — гнев — ликование.) Пропасть разверзлась.

Колокольчик, всегда отличавшаяся прямотой, сказала:

— Мы должны знать подобные вещи!

«Не заключай союз с Богиней Зла».

— Сестры, — пробормотала Звездный Свет, почти такая же древняя и сморщенная, как Старейшая. — Вы можете представить, как этот кандидат исполнит свой долг перед богиней и одновременно изменит сущность мира? И что он расскажет нам о смерти праведного целителя Ферганфара?

Безмолвный крик Дантио наполнил крипту, заставив всех собравшихся сжаться от ужаса. Он больше не был ребенком, который не в состоянии оценить жертву, принесенную другим человеком. Молчальница сжала его плечо, чтобы предупредить об опасности и поддержать.

— Неуместный вопрос! — Старейшая никогда ничего не говорила на этом этапе посвящения, но она нередко повторяла, что правила существуют для того, чтобы их нарушать.

— Зато очень важный! — вскричала Звездный Свет. — Хотя бы потому, что случившееся является посланием для нас.

(Потрясение — возмущение — ликование.)

Опираясь на палку, она с трудом прошла вперед по песку и встала рядом с Молчальницей. Вскоре подошли и остальные. Большинство мэйнисток выстроилось позади кандидата, и наступила тишина. Примет ли богиня их вердикт?

Когда все замерли. Старейшая прошептала:

— Кандидат может принести клятву верности богине. Он готов?

— Готов, — ответил дрожащим голосом Дантио, хотя в этом не было необходимости.

Наступил момент истины, истины священной Мэйн. Она либо одарит его силой Свидетельницы, либо откажет ему. Старшие тотчас узнают о Ее решении, и если богиня не пожелает принять кандидата, его раз и навсегда изгонят из Ложи.

Старейшая произнесла слова клятвы, кандидат повторил их за ней. Когда прозвучало последнее «аминь», его изумление пронеслось по крипте, подобно раскату грома. Он вскрикнул от радости… заморгал… широко улыбнулся… вскочил на ноги и раскланялся перед теми, кто его поддержал.

ЧАСТЬ III

ТЕМНАЯ НОЧЬ И ЕЩЕ БОЛЕЕ ТЕМНЫЙ РАССВЕТ

ГЛАВА 11

Фабия Селебр услышала за спиной дыхание охотника. Услышала не в прямом смысле этого слова — она по-прежнему сидела на траве рядом с братьями. Однако, погрузив кончики пальцев в холодную землю, она почувствовала предупреждение Древнейшей. Теперь она поняла, зачем Дантио все это рассказал. Он на редкость умен. А на нее ведется охота.

— И что ты обнаружил в Зортварне? — спросила она.

На других островах речные жители затянули песни. Знай они, сколько Героев разбило лагерь неподалеку, и что сюда вскоре направится целая армия, они бы этого не сделали.

— Мало что. — Голос у Дантио слегка охрип после долгого рассказа. — Отыскал нескольких стариков, которые помнили жуткого человека по имени Храг. Заподозрив, что он Избранный, его изгнали из деревни вместе с дочерью. Никто не помнил ее имени и не знал, куда они ушли.

Гнев Дантио чувствовался даже в кромешной темноте — у него дрожал голос. Неудивительно, что он обратился к богам с просьбой увидеть смерть Салтайи.

Ночь выдалась тихой и безветренной. Голоса у костра на дальней стороне поляны казались не громче писка насекомых или плеска рыбы в воде.

— У Храга не было жены?

— Нет.

— И что же с ним случилось потом?

— Никто не знает. Возможно, он все еще жив.

— А Салтайя — сестра сатрапа или его мать? — пророкотал Бенард, словно в темноте покатился громадный камень.

— Возможно и то, и другое, — ответил Дантио. — Ходили слухи, что их изгнали, когда узнали о ее беременности.

Вполне правдоподобно: инцест настолько ужасен, что до него запросто могут опуститься Избранные. Орлад, державшийся начеку, вдруг спросил:

— А зачем ты нам все это рассказываешь?

Он тоже почувствовал хищника.

— Я скажу тебе зачем, — проговорила Фабия. — Хорольд разбил лагерь вниз по течению реки, и с ним Молчальница. Или так думает Дантио.

— Известно, что это она, — печально молвил прорицатель. — Хорольд заставил ее поехать, она там одна и не в традиционном одеянии. Ночует в лодке, а не на берегу.

— Значит, он посадил ее на цепь. — Бенард медленно пробирался сквозь сложные умозаключения. — Когда ты ушел, она была в Косорде?

— Да.

— У Хорольда отвратительный нрав. Если он заставил ее — скажем, ударил — остальные узнали про это и сбежали, да? Без плащей и вуалей они самые обычные женщины. Хм-м-м… И он не сможет их поймать, потому что они сразу почувствуют погоню. Вот почему Хорольд взял с собой только одну Свидетельницу.

Орлад презрительно фыркнул.

— А ты гениальный стратег, Рука! Милая Фабия, наш семейный прорицатель намекает на то, что мы у него в долгу, а потому нам придется спасать старуху.

Речной народ допел песню. Где-то вдалеке затянули новую, и ее подхватили около ближнего костра.

— Да, я должен ее спасти, — признался Дантио. — У меня нет выбора, брат. Даже такой никчемный мужчина, как я, испытывает чувство долга. Как я могу бросить Молчальницу там, зная, что на рассвете люди Арбанерика пойдут в наступление? Она же погибнет в бойне! Если кто-нибудь согласится мне помочь, я буду благодарен, но не скрою: это очень опасно.

— Чистой воды самоубийство, — буркнул Бенард. — Я отказываюсь. Понимаю твои чувства, брат, но я должен позаботиться о своей любимой и о нашем ребенке. Когда Хорольд пронюхает, что прорицательница исчезла, он перевернет острова вверх дном. И найдет Ингельд.

— И тебя, — добавил Орлад. — О, цена измены! И цена любви! Давайте сначала выслушаем план, а потом посмеемся над его глупостью.

Дантио радостно закричал: