Елизавета Дворецкая - Зеркало и чаша Страница 36

Занавеска опять дернулась. Девушка по имени Никак выглянула и обвел а взглядом головы и лица, смутно видные при свете двух лучин.

— Ты еще не спишь! — Зимобор подавил зевок. — А я уже почти... Хорошо тебе, девица, такая лежанка здоровая, да в тепле, да тебе одной! Пустила бы меня хоть под бочок!

Кмети засмеялись.

— Не пущу! — отрезала девушка. — Лучше дайте выйти.

— Иди. Коньша!

— Их десяток в дозор пошел! — доложил Кудряш.

— Тогда ты пойди проводи.

Кудряш проводил девушку до отхожего места, потом вернул в избу. Кмети постепенно засыпали, только дозорные расхаживали по двору.

В третий раз занавеска шевельнулась, когда все в избе уже спали и не видели этого. Двое или трое привстали, когда девушка, приподняв подол, осторожно пробиралась между спящими к дверям. Жиляте она наступила-таки в темноте на плечо, и он схватил ее за ногу. Девушка вскрикнула.

— Это ты! Куда тебя леший несет? — осведомился Жилята. — Чего не спишь, колобродишь, как мара!

— Поругайся — самого еще мара задавит! Пусти! Мне выйти надо!

— Да уж три раза ходила! Что у тебя, днище выпало?

— Кормите всякой дрянью — не то еще будет! Вообще помру, тогда узнаете!

— Такие вредные не помирают, их и смерть брать не хочет!

— Пусти! А то не вытерплю...

Жилята кое-как поднялся и, пробравшись между лежащими, выглянул из сеней наружу.

— Ерш! Ты, что ли? — окликнул он темную фигуру в полушубке и шлеме, с копьем и щитом, стоявшую у ворот.

— Я, — ответила фигура, и по голосу он узнал Ерша.

— Ты там один?

— Щас! Мне одному такое счастье! Вон Желанич с Горбатым возле бани греются... Или спят уже.

— Кликни, пусть девку до нужника проводят.

— А вон мы Коньшу кликнем, он ее уже водил. Дорогу знает.

Жилята выпихнул девушку из сеней и вернулся на свое нагретое место, по пути подкинув в устье глиняной печки еще пару полешков. Он уже засыпал, когда беспокойная пленница вернулась.

— Ну иди, а то потом опять полезешь, разбудишь! — проворчал недовольный кметь. — Чего встала? Где ты там?

— Чего вы колобродите? — шепнул со своего места Судимир.

— Да вон девка опять...

— Живот у меня схватило от вашей каши! — злобно шепнула пленница. — Уроды вонючие! Посижу здесь, может, опять скоро пойду! Отстань. Лежишь, ну и спи!

Сквозь сон Жилята слышал, как через некоторое время дверь заскрипела опять. Со двора послышались голоса, то ли Коньши, то ли Хвоща.

И он успел совсем заснуть, когда дверь открылась, внутрь прошел Коньша, и, обмерзшими сапогами ступая между спящими, пробрался в угол к занавеске.

— Голубь мой полуночный, ты чего тут летаешь? — с полатей высунулся заспанный Зимобор. — Чего ты там забыл, оставь девку в покое!

— Так девка здесь? — Коньша обернулся, придерживая край дырявой занавески с вышитым понизу широким оберегающим узором.

— А где ей быть?

— Да она опять в нужник пошла, а вернулась или нет, что-то я не понял...

Коньша наклонился к лежанке, пытаясь в темноте рассмотреть, лежит там кто-нибудь или нет. Зимобор слез с полатей. Жилята, опять проснувшись, сунул в печку лучину и вытащил обратно с маленьким огонечком на конце.

Коньша, наклонившись, пощупал смятое одеяло. Всяких тряпок там валялось достаточно, но ничего похожего на упругое и теплое девичье тело не обнаруживалось — любимец девушек никак не мог ошибиться в этом деле.

— Нету. — Коньша разогнулся, и Жилятина лучина осветила его озадаченное лицо с тонкими черными усиками.

— Как это — нету, вяз червленый тебе в ухо? — не понял Зимобор. — Куда делась?

— Да на двор пошла...

— В пятый раз! — добавил Жилята.

— Вы ее провожали?

— Она сама вышла, а я ее провел до чулана, она туда, я только отошел Хвощу сказать кое-что и сразу вернулся, точно! Она все не выходит. Я Хвоща спрашиваю: не шла она обратно? Он головой мотает. Я ее зову — не отвечает. Заглянул — нету.

— Так...

— Так Ерш с Горбатым от ворот не отходили! Стоят, как два столба, не спят причем, я проверял! Не могла же она со двора уйти, так что здесь где-то!

— Так что же она, дура — на дворе мерзнуть? Там что, метет? — Зимобор глянул на рукава и плечи Коньшиного полушубка, сплошь покрытого капельками от растаявшего в тепле снега.

— Не, это Лось, урод, на меня с крыши бани снег смел! Я и думал, она вернулась, а мы не видели как.

— Выходит, она не вернулась, дери твою кобылу! — сделал вывод Жилята, — Ну, чего стоишь, как... лист перед травой! Вали во двор, зови ваших, ищите! Ваше время, вы не уследили!

Коньша коротко выругался и рванул во двор, прыгая между спящими и иногда на кого-то наступая. Зимобор, озабоченно хмурясь, пригладил волосы и потянул с полатей свой полушубок, которым укрывался.

— Лучину дай — сапоги не вижу! — попросил он Жиляту. — И сам одевайся. Чует мое сердце — не найдем. Ушла. Она же местная, все дыры знает.

— Так если в город ушла...

— Если она в город ушла, — Зимобор повернулся к Жиляте и так нехорошо заглянул тому в глаза, что кметь попятился, — то мне надо на первой осине удавиться от позора. Что же у меня за дружина, если две сотни здоровых мужиков за одной девкой уследить не могут? И если эта девка у дружины под носом в город проберется, то и из города кто хочешь выйдет и нас спящими перережет! Доходит? Доезжает?

— Ну, ты уж...

— Ну, я уж так плохо о своей дружине не думаю. Не могла она в город уйти. Еще куда-то подалась. А тут ближе трех верст жилья нет.

— Это вверх по реке нет. А вниз мы еще не были.

— И к лесу не были, — подал с пола голос Средняк, который тоже проснулся, но все надеялся, что вылезать на снег из-под теплого полушубка все же не придется.

— Вот и побываем! — Зимобор запахнул полушубок и затянул пояс. — Всех будите. И чтоб из-под земли ее мне вырыли!

Скорее из-под снега... Десятки Судимира и Моргавки одевались, отроки побежали будить спящих в других избах. Зажгли лучины, сделали на скорую руку факелы из четвертинок, обмакнутых в смолу. Слава Стрибогу, что с вечера не было снега, и все следы были видны.

Вот только следов, похожих на девичьи, из ворот не выходило.

— Не выходила она, и никто не выходил! — сипло клялся Ерш, стоявший в это время у ворот. — Вот пусть меня Перун молнией треснет, если вру! Не спал я, и Коньша тут был все время, Горбатый не спал, и Лось с Желаничем по двору бродили! А Шумиха с Витимом снаружи околачивались, я отсюда слышал, они все перекрикивались. Не могли мы в столько глаз одну девку проглядеть.

— Значит, не через ворота вышла.

— Да ты глянь, тын здесь какой! Я сам-то в полушубке не перелезу, налегке если только.

Зимобор тем временем лично осматривал отхожее место. Чуланчик стоял в дальнем углу двора, который выходил на реку. С одной стороны снег был примят, как будто кто-то здесь стоял. Делать между стенкой и тыном было нечего — только прятаться.